– Вот это прыжок! На полсотни с лишним метров за долю секунды! – удивился он.

– Вы прыгнули внутри безразмерного пространства. И переместились вы не за долю секунды, а мгновенно.

– В тот раз я бежал минут двадцать и остался на месте, а сейчас всего один раз прыгнул – и переместился так далеко!

– Тогда я сделала совсем маленький пузырь, диаметром чуть больше вашего роста. Сейчас же – метров пятьдесят. Как всегда, уточню: если смотреть на него из нашего мира…

– Будь он хоть с Солнечную систему, хоть с Галактику… В – в любом случае перемещение внутри него заняло бы у вас бесконечно малое время. Для чего этот эффект можно использовать, по-вашему?

– Неужели для сверхсветовых перемещений?

– Не сверхсветовых, а бесконечно быстрых., – поправила его Хелен ван Гертен. – Только вместо шара нужно создать бесконечно узкий и бесконечно длинный канал. Мы пока не знаем, как это сделать.

* * *

На следующее утро Мезенцев наслаждался покоем в облегчающей его вес постели. Ему казалось, что все о нём забыли, однако в полдень в его комнату заглянула Вера Леонидовна.

– Николай Валентинович, пора вставать! Скорее! Юрий Артёмович опять весь в мыле, да и мне, признаться, некогда. Однако эксперимент над мартышкой я всё же хотела бы вам показать.

– Зачем, если у вас времени нет?

– Значит, так!

– Вера…

Он не успел проговорить «я никуда не побегу». Помощница Юрия Артёмовича оборвала его:

– Потом всё скажете…

Мезенцев быстро оделся. Вера Леонидовна повела его в сторону зала, где обычно стоял стол с фруктами.

– Николай Валентинович! Смотрите внимательно. Мы сейчас усыпим мартышку, положим её на стол и дождёмся момента, когда она НЕ БУДЕТ видеть сны.

Мезенцев, не отрываясь, смотрел на происходящее. Мартышка уснула, и когда датчики показали отсутствие сновидений, в груди у неё возник чёрный шар и начал разрастаться. Он, как всегда, достиг пятидесятиметрового диаметра, после чего Вера Леонидовна нажал на кнопку овального пульта.

Шар исчез, и спящая мартышка вновь появилась на столе.

– Теперь мы её разбудим, – сказала Вера Леонидовна.

Обезьянка открыла глаза и запищала. Взгляд у неё был живым, выражение мордочки смышлёным. Она радостно взяла кусочек дыни, который ей протянула исследовательница.

«Ну вот! Ничего страшного не случится. Зачем куда-то бежать?» – решил Мезенцев… но не нашёл в себе силы это произнести.

– Давайте посмотрим ещё один опыт, – продолжила помощница Юрия Артёмовича. – Мы разбудим мартышку в тот момент, когда её тело частично поглощено.

– Вера, не надо калечить животное. Кажется, я всё понял.

– Не всё, Николай Валентинович! Вам нужно очень чётко уяснить, почему у нас в распоряжении всего один день. Завтрашний!

Мезенцев посмотрел на неё, на этот раз с благодарностью. Глаза его намокли.

– Вера, одумайтесь! Вы губите свою карьеру. Ради кого? Ради бомжа со свалки? – залепетал он.

– Ради моего учителя, которого я всё ещё люблю. Ради человека, который спас моего отца! – ответила Вера Леонидовна. – Возьмите себя в руки, Николай Валентинович, и посмотрите эксперимент. Учтите: я не зверь, мне жаль макаку… но вас ещё жальче …

Уже другое несчастное животное было обездвижено уколом снотворного и приковано в центре стола. Датчики считывали его мозговую активность на всех уровнях – от нейрохимии до физического субмикромира. Когда сновидение закончилось, Вера Леонидовна коснулась кнопки. В районе солнечного сплетения макаки-резуса появился и начал медленно разрастаться чёрный шар.

– А теперь будим мартышку! Двух-трёх хороших ударов электричеством должно хватить.

Обезьянка открыла глаза. Шар пустоты моментально исчез. Тело животного оказалось целым и невредимым.

– Отцепляйте её, – приказала Вера Леонидовна.

Помощник освободил макаку. Та беспомощно ёрзала по столу, переворачивалась, но не могла даже встать на четыре лапки. Затем он положил недалеко от неё кусочек дыни. Обезьянка сопела, вдыхая воздух с ароматом лакомства, но не понимала, как его взять.

– Tabula rasa! – констатировала Вера Леонидовна. – Она сейчас беспомощнее новорождённой. У неё не сохранились ни приобретённые навыки, ни память. Фактически живо только тело. Понимаете, почему первая мартышка восстановилась в целости и сохранности, а эта нет? – спросила исследовательница.

Мезенцов с трудом взял себя в руки, чтобы ответить ей.

– Потому что первая спала без снов. В это время сознание не работает. Его не калечат трансформации материи.

– Вы догадливы! – усмехнулась Вера Леонидовна. – Запомните. Сознание на глубинном уровне связано со структурой Вселенной. Это не шутка и не псевдонаучный бред…

– Меня ждёт такая судьба, как мартышку?

– Может быть…

Исследовательница с усмешкой посмотрела на трясущегося Мезенцева. Она добилась, чего хотела. «Надо бежать!» – вот, что теперь у него на уме.

– Ещё один эксперимент, последний! – невозмутимо произнесла исследовательница.

Ассистент вкатил в центр зала аппарат, напоминающий детскую коляску со створками по бокам. В него посадили ещё одну обезьянку и вкололи ей снотворное.

Когда макака уснула и перестала видеть сны, створки над ней закрылись.

– Посмотрите на прибор сверху. Он показывает температуру тела.

– Тридцать восемь и три, – прочитал Мезенцев.

– Это нормально для обезьяны, – сказала Вера Леонидовна и нажала кнопочку пульта. – А теперь?

– Минус бесконечность? Что это значит?

– То, что это даже не нуль по Кельвину.

– Ниже абсолютного нуля? – со страхом спросил Николай Валентинович.

– Нет, не ниже. Там отсутствует температура как физическое явление. Внутри аппарата вообще нет ни энергии, ни пространства, ни времени…

Вскоре пустота выплеснулась из коляски и поглотила её. Исследовательница не дала пузырю сильно разрастись и вновь нажала на пульт. Шар раздвоился…

Когда пустота исчезла, на полу материализовались две одинаковых «коляски».

Ассистент открыл аппараты, и из них выскочили две обезьянки, похожие друг на друга, как близняшки. Вера Леонидовна дала им по кусочку дыни.

– Вот наша надежда на самый крайний случай, – улыбнулась она. – Однако мне бы не хотелось прибегать к таким уловкам.

– Как вам удалось её клонировать? – удивился Мезенцев.

– Почти клонировать, – поправила его Вера Леонидовна.

– Они одинаковы во всём… кроме судьбы. Одна – прототип, который прожил половину своей обезьяньей жизни. Другая – копия, которая только что появилась на свет. Она сможет заменить оригинал лишь в одном случае – если он будет уничтожен. Это снимет запрет на клонирование.

– Вера, зачем вы мне это показали? – ужаснулся Мезенцев.

– Николай Валентинович, вам нехорошо? Я доведу вас до постели… –улыбнулась Вера Леонидовна, беря его за руку.

1. Неожиданный звонок

Дизельный автомобиль Защитника прямой квантовой демократии миновал стелу с надписью «ЯМОВ. Добро пожаловать!» и пошёл по шершавому покрытию, отороченному велодорожками.

Глянцевая приглаженность города не могла обмануть Дмитрия Андреевича. Ему не понравились утренние лица велосипедистов.

«Рожи у всех какие-то угрюмые. Не улыбаются, а скалятся. И название города соответствует!» – неприязненно осматривался по сторонам Сысоев. Нет, он знал, что слово «Ямов» произошло от древнего наименования почтовой станции, но ему очень хотелось думать, иначе.

Дмитрий Андреевич сплюнул на ковер автомобиля. Он злился из-за того, что ему пришлось оставить Южный Урал, недалеко от которого вчера провалилась третья попытка отбить Озёрное.

На этот раз туда были отправлены три тысячи бойцов без авиации и сухопутной военной техники. За плечами некоторых солдат висели ранцы с баллонами, наполненными инсектицидом.

Навстречу опять вышел миролюбивый предводитель анушитов и порекомендовал им вернуться домой. Когда же те вопреки его совету двинулись к Озерному, в их сторону вылетели управляемые шершни.