На этот раз пустота вновь образовалась в центре стола и поглотила его вместе с тараканами.

– Николай Валентинович, я вас не обманывал. Аппаратура действует! – улыбнулся Юрий Артёмович. – Как вы считаете, почему так происходит? Что не позволяет обезьянке раствориться в пустоте? В чём разница между ней и тараканом?

– Мммм…

– А к кому ближе вы – к таракану или к мартышке?

Мезенцев не успел ответить. Два сотрудника института заломали ему руки за спину, связали и положили на стол.

Николай Валентинович закрыл глаза. Он представлял себе, как у него груди возникает пузырь пустоты, которая начинает поглощать один за другим его органы. Доходит до сердца, до мозга…

«Конечно, я несчастный, никому не нужный неудачник. Лишился всего, что у меня было: положения в обществе, жены, жилья… но разве это повод, чтобы уничтожать мою личность? Совсем не хочу уходить в небытие!» – пронеслось в голове у Мезенцева…

1. Гадание на ромашке

Когда Голощапов с учениками вошли во двор лесного особняка, навстречу им поднялась Света. На этот раз на хозяйке дома было надето платье цвета персидского индиго. Плечи закрывала киноварно-красная кружевная шаль.

Вскоре появился и Дремлюгин.

– Молодцы, выкрутились без моей помощи! – похвалил он археолога и его учеников. – Древний череп только раскололи о башку этого козла. Жалко череп… но ничего, найду другой. Теперь перекусим, выпьем и всё обсудим.

Неподалёку под сенью берёзок был накрыт длинный деревянный стол. Два прислужника отгоняли веерами мух от расставленных на нём яств.

– Заметьте: никаких роботов! – похвалился Дремлюгин. – Всё здесь натуральное, и слуги тоже. И уха. И заливное из судака. И жареная зайчатина. И грибочки. И самогончик, настоянный на вишне и чёрной смородине. И квас на запивку…

Первый тост он произнёс за экипировку, которую предстояло изготовить нанятым им ремесленникам.

– Вы уже поняли, зачем я всех вас здесь собрал? Вы люди умные, сообразительные, мастеровитые. Мне нужны точнейшие копии одежды, обуви и боевой колесницы раннего бронзового века. Надеюсь, Пётр Васильевич вам подробно объяснил, как выглядели все эти вещи и из чего они были сделаны…. Выпьем за то, чтобы у вас всё получилось!

– На сколько человек шить? – опрокинув рюмку, спросила белошвейка.

Дремлюгин задумался.

– Наверное, для троих…. Для колесничего воина, возницы и Светы. Она с нами не поедет, но моральное участие примет.

– Тогда мне нужен овечий мех для трёх кафтанов, трёх зимних штанов и трёх юбок, – затараторила Татьяна.

– Зачем мне юбки? – поинтересовался Дремлюгин.

– В зависимости от жизненной ситуации абашевские воины могли надевать то штаны, то юбки. Так ведь, Петр Васильевич? – она красноречиво посмотрела на Голощапова.

Тот важно кивнул.

– Ну а мне, стало быть, что тачать? – спросил сапожник.

– С вами проще всего, – ответил ему Дремлюгин. – Пошьёте сапожки целиком из кожи. Шесть пар. Материалом вас обеспечим…

Вдруг всех будто ужалили шершни.

– Опять вечевой набат! – замотал головой Караваев. – Что ж никак не успокоятся?

– Так Кылычоглу скоро прибудет в Россию. Вот партии и возбудились, – усмехнулся археолог. – Ну, и на какой вопрос нам теперь отвечать?

Все прикоснулись к своим «вживкам» и начали всматриваться в изображение небольшого листа. Вопрос был простым: «Нужна ли нам война на территории бывшего Казахстана?»

–Провокация Партии всемирной дружбы! – констатировал Голощапов. – Думал, они придумают что-нибудь интереснее…

– Политиканы хреновы! – поддакнул ему краснодеревщик. – Ну, хоть раз спросили бы о чём-нибудь этаком. Например, хотим ли мы жить до 150 лет.

– Ишь чего захотел! – засмеялся археолог.– На Земле и так слишком много людей развелось.

–Не травите душу! – вмешалась в мужской разговор Таня. – Голосовать пора. Я против.

– А я за, – осадил её Караваев. – Сколько они собираются ухлопать денег на войну? У нас отобрать, а здесь и так каждый десятый на свалке.

– Что всё-таки решим? – спросил Голощапов, не принимая ничью сторону.

Все присутствующие замерли в растерянности.

– Опять гадать придётся! – констатировал археолог. – Ты уже навострилась, Таня. Вон вокруг сколько ромашек! Одна лучше другой.

Белошвейка дёрнулась было за цветком, но тут из-за стола поднялась крупная лиловато-синяя фигура и поймала её за руку.

– Какие могут быть гадания? – заверещала Светлана. – С этой нерусью надо воевать!

Гости прислушались к воле хозяйки дома и проголосовали, как она велела.

Через несколько минут на вживку Светы поступило сообщение: «Независимое решение. Избиратель не меняет убеждения и способен навязывать их окружающим. Коэффициент запутанности снижен с 0,03 до 0,02. Вес голоса повышен до 50 базовых единиц».

Для компьютерной системы не имели значения убеждения избирателя. Она принимала в расчёт лишь последовательность его взглядов, умение и возможность убеждать других, общественное положение…

Света перевела сообщение в режим голограммы – чтобы все видели. Караваев толкнул плечом белошвейку и шепнул: «А ведь у нас с тобой никогда не будет и десятой доли её голосов! Посмотри, кстати, на нашу ненавистницу инородцев. Точно какой-нибудь чечен подмешался, и не один!»

У Светланы был острый слух. Она невозмутимо ответила краснодеревщику:

– Как вы догадались, Евгений Петрович? Кавказская кровь во мне течёт, можете не сомневаться. Только я не волчица с гор, а казачка из древнего терского рода. Знаете, как муслимы гнобили моих предков, как выселяли их из домов?

– Сейчас война будет не с муслимами. Неужели не знаете? – парировал Караваев.

– Не слишком ли мы увлеклись посторонними предметами? – Голощапов перевёл разговор со скользкой темы. – Надо бы окончательно обсудить, какую нам делать колесницу. Думаю, с мягким полом, сплетённым из кожаных ремней. Боюсь за яйца Виктора Николаевича!

Татьяна захихикала мелким бисером, а Дремлюгин настолько смутился, что мог лишь беззвучно глотать воздух.

– Как вы можете… при его жене? Ну, и шуточки у вас! – возмутился Караваев.

– Не обращайте внимания! – махнула рукой Света. – Мы уже привыкли к сальным шуткам археологов.

– Где вы увидели шутку? – удивился Голощапов. – Сохранился один печальный документ, написанный на папирусе…

– О том, как тяжко приходилось египетским колесничным воинам? – догадался краснодеревщик.

– Именно! – ответил археолог. – Все органы отваливались, когда колесница подскакивала на кочках. А ведь писал на папирусе не дикий абашевец из нашей лесостепи, а цивилизованный человек. Его боевая машина была стократ совершеннее абашевской. Может, сделаем пол помягче, как у египтян?

Света кивнула: она не любила мужа, но дорожила его здоровьем.

– Не беспокойтесь за меня. Я уже всё продумал, – сказал Дремлюгин.

2. Ковёр-самолёт

Уже смеркалось, когда хозяин отпустил всех спать. Оставил только Караваева.

– Евгений Петрович, давайте выпьем ещё смородинного самогончика и поговорим тет-а-тет, – предложил он.

Краснодеревщик послушался. Дремлюгин чуть присвистнул, и слуга принёс из дома чёрный параллелепипед в руку длиной. Его глянцевые бока сверкали в свете фонаря.

– Знаете, что это такое? – спросил он Караваева. – Никогда не сидели в кресле, которое уменьшает вес тела?

– Откуда ж? – пожал плечами краснодеревщик. – Я за всю жизнь на него не заработаю. Говорят, в нём чувствуешь себя как на Луне или даже на астероиде…

– Вот не знаю… – покачал головой Виктор Николаевич. – Ни на Луне, ни на астероиде не бывал. И не тянет, знаете ли! Меня больше земные древности увлекают. Ковёр-самолёт, например. Или летающая колесница – как у Индры, Гелиоса или Ильи Пророка…. Так вот, эта штука, – он указал пальцем на параллелепипед. – Военная разработка. Играет с земным притяжением, как хочет. Позволяет подняться в воздух метров на двести. Сколько же труда мне стоило купить её у наших оборонщиков! Сколько денег пришлось истратить! Света меня чуть не съела, когда узнала сумму.