Я поворачиваюсь к ней лицом, а рукой обхватываю ее плечи. Наши глаза встречаются.

— Так вот чем ты занимался? Просто тягал железо?

— Нет, не только. Я ходил на курсы. Множество курсов, — я думаю, что говорить об этом безопасно. Одно из преимуществ нахождения в тюрьме строгого режима — это обеспечение штатом образования. Уму непостижимо, сколько можно сделать, когда тебе не на что отвлекаться. После первых шести месяцев в тюрьме, я выучил достаточно, чтобы окончить старшую школу. А затем, чтобы не сойти с ума от скуки, взял несколько университетских курсов.

— А что насчет развлечений? Чем ты занимался, чтобы расслабиться? — зубами она сжимает мочку уха. Я снова чувствую интерес, когда ее горячее дыхание касается моего уха.

— Покер. Некоторым парням было нечем заняться. Если они не выдались ростом, то играли в карты. А я много играл в покер, — прошу заметить, играть в покер с кучкой зэков не так уж и просто. У большинства из них имелись психические расстройства. Под защитой или нет, но если я расстраивал какого-нибудь парня за столом, и ему хотелось ударить меня, то он делал это. Так что я научился хорошо читать людей.

— Выходит тем, кто ты сейчас, ты обязан тюрьме. Разве это не невероятно? — сейчас она подбирается еще ближе. — Почему, когда ты вышел, ты не стал частью банды Большого Энджи?

Мне следует быть осторожным. Мне хочется сказать ей правду. Всю правду. Но что, если я сделаю это, а в один прекрасный день она захочет навредить мне. Не получится ли, что своей откровенностью я помог ей. — Ну, четыре года в тюрьме — это долгий срок для подростка. Я имею ввиду, обычно парни всему учатся на улицах. Так что, когда я вышел, Большой Энджи понял, что ни при каких обстоятельствах я не смогу стать частью этой жизни. И он даже не собирался предлагать мне начать с низов, учитывая то, что я сделал для парней.

Она смотрит на меня. Затем в ее глазах что-то вспыхивает. — Ты сделал это с какой-то целью. Ты взял вину на себя, чтобы избежать такой жизни. Не так ли, Док? Я имею ввиду, ты же умный парень. Ты должен был знать, что это было самое подходящее время для тюрьмы, чтобы избежать присоединения к банде.

— Я не так умен, — уклончиво отвечаю я, но она догадывается, и если остальные узнают об этом, то моя жизнь значительно усложниться.

— Ну точно, так и есть. Почему ты пытаешься обмануть меня? — она опирается на мою грудь, так что теперь ее глаза оказываются напротив моих.

Каким-то образом она видит меня насквозь. За десять лет, что я играл в покер, тысячи людей купились на мой блеф. Я зарабатываю на жизнь этим. А сейчас эта девушка раскусила мой блеф, а мне нечем крыть. Как она это делает? Она все еще всматривается в мое лицо, и я понимаю, что молчу уже достаточно долго, что лишь подтверждает ее предположение.

— Ладно, не хочешь говорить об этом, тогда расскажи мне больше о подвеске, — она снова цепляет пальцем медальон.

— Как я и сказал, это был подарок. Большой Энджи хотел дать мне знать, что нет ничего страшного в том, что я не вступил в банду, — я задумываюсь. А что, если Большой Энджи также хорошо во всем разобрался. Я затих на секунду, обдумывая такую возможность. — В любом случае, видела надпись на обороте?

Она поворачивает подвеску так, чтобы на нее падает больше света, но в комнате еще слишком темно. — Не могу разобрать. И что же там говорится?

— Это цитата Карла Валленды. Он ходит по канату на большой высоте без страховки. В цитате говорится «Ощущение высоты — это жизнь; остальное подождет» [28] .

Она смотрит на меня с замешательством. — Я не понимаю. Почему?

— Большой Энджи говорил мне найти свою страсть. Он позволил мне уйти. По факту, к тому времени я уже нашел свою страсть. Пятикарточная игра в тюрьме стала ею, — она все еще играет с подвеской. — Именно так я себя и чувствую за столом. Все обостряется. Запахи в комнате. Уровень света и цвета. Даже эмоции на лицах людей. Всегда чувствую себя более живым, когда играю в безлимитный покер [29].

— Говоришь, как мои родители. Они никогда не могли держаться подальше от казино. Всегда предпочитали азартные игры мне и моей сестре, — она отпускает медальон и откидывается на матрас. — Это была ошибка. Мне не следовало приходить сюда.

Я приподнимаюсь на локте. — Что ты имеешь в виду? Разве это большое дело? Разве мы не повеселились? — обычно я не самый чувствительный парень, но знаю, что мой образ жизни в стиле живи-будто-идешь-по-канату, может задевать. Но я не собираюсь ей лгать, я не собираюсь говорить ей, что покер ничего не значит для меня.

При одной мысли о нем всякий раз где-то в глубине души чувствуется легкий укол, словно вспышка одинокой звезды в ночном небе. Но чувствую ли я то же самое до сих пор? Или же я стал слишком самодовольным?

Она просто смотрит на меня. — Да ладно, Док, ты сказал, что не так уж и умен, но я знаю, что ты не глуп, — она выбирается из кровати и накидывает свой халат. Затем оборачивается и просто смотрит на меня, вздыхает и потуже затягивает пояс. — Мне жаль, это было ошибкой.

Я могу видеть дрожь, когда она говорит это. Обычно подобная драма не трогает меня. Я не могу контролировать то, что думают другие люди, так что обычно просто даю им остыть, а потом позволяю уйти или ухожу сам. Но она назвала нашу совместную ночь ошибкой. Сегодня все было по-другому. И это заставляло меня нервничать. И мне хочется сказать что-нибудь.

Но я так и не нахожу слов и слышу, как дверь за ней закрывается.

Сара

— Сара, где ты была?

Потрясающе. А я-то надеялась просто проскользнуть и спрятаться в кровати, пока не придется идти на работу. Но из всех людей проснуться должна была именно мама. — Нигде. Мне нужно поспать.

— Ты что, плакала? Что случилось?

Что случилось? В смысле… Кроме нападения на парковке, где с тебя пытались стрясти долг? Или кроме того, что мои мечты снова разбиты вдребезги из-за твоей игромании? Или кроме того, что остаток жизни нам придется постоянно оглядываться через плечо, потому что мы хотим начать с чистого листа?

— Ничего. Ничего не случилось, — мой голос дрогнул и выдал меня.

— Сара, я знаю, что не была рядом с тобой все время. Несмотря на то, что ты думаешь, я пыталась, изо всех сил пыталась быть матерью, которая тебе нужна, — она опустила руку на мое плечо и усадила на диванчик. — Но прошу тебя, пожалуйста, позволь мне помочь тебе сейчас. Поговори со мной.

Она права. Она точно не победитель номинации «Мать года», но ведь были и хорошие моменты. А я чувствую себя такой одинокой. — Люди не меняются, мам. Всю свою жизнь я хотела, чтобы люди были теми, кем они не являются, но у них никогда не получалось. Люди никогда не меняются, — я заплакала, и слезы побежали вниз по моему лицу.

— Но, милая, я пытаюсь, и я буду пытаться еще сильнее, когда мы окажемся в Канаде, вот увидишь. Кроме того, тебе не обязательно справляться со всем в одиночку, — сейчас слезы навернулись и на ее глазах.

— Мам, прости. Я говорю не о тебе.

— Тогда о ком?

Я обхватила лицо ладонями. Она плакала, и я поняла, что говорила тоже самое о ней. Точно.

— Ничего, мам. Мне просто нужно прилечь.

Я ушла в свою комнату и опустилась на матрас. Мысли мгновенно вернулись к Доку. Быть с ним было так естественно. Я чувствовала, будто была там, где и должна быть. Тем не менее, складывалось впечатление, что азартные игры крепко удерживают его в своей власти, как и всех, кто меня окружает. Почему никто не может поставить меня на первое место?

Но когда я была в его руках, когда мы были вместе, я чувствовала, будто в его мире была только я одна. Неужели я ошиблась и в этом тоже?

Все эти заморочки с Доком сводили меня с ума. Если я уеду, не разобравшись во всем, это будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.