Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

"Меня питают достоинства моих товарищей, достоинства, о которых они и сами не ведают, и не из скромности, а просто потому, что им на это наплевать". Эти слова сказал Сент-Экзюпери, чей самолет упал в море, глубину которого мы взрываем своими винтами.

Петушиный вопль вызывного сигнала. Симбирцев щелкнул тумблером первого отсека, и в ту же секунду в тишь центрального ворвался рев, вой, скрежет. Затем срывающийся голос Симакова:

- ...ный! Пробоина в районе ...дцатого шпангоу...

Шипенье. Грохот.

Взгляд на глубиномер. Рогатая стрелка черна и беспощадна.

- Боцман, рули на всплытие! Электромоторы - полный вперед! Пузырь в нос!!!

Командир вскочил с кресла. Механик, не теряя времени на команды, бросился к воздушным колонкам и сам рванул вентиль.

Как странно кружили чайки над рубкой... Конец?

...Наш бог - ГОН и ЛОХ...

Симбирцев хладнокровно запрашивает отсек:

- Первый! Доложите, где пробоина! Откуда пробоина? На такой глубине?..

- Центральный... - голос Симакова тонет в реве. - Ничего не видно... Туман... Похоже, из палубы бьет.

- Обесточьте отсек!

Пробоина снизу - это лучший тип пробоины. Самое меньшее зло... Под подволоком будет воздушная подушка.

Стрелка глубиномера замерла в томительном раздумье: куда ползти - за черную бумагу или в обратную сторону, вверх, к спасительному, круглому, полному жизни нулю? Вот они, весы Судьбы.

Нужны секунды, чтобы моторы набрали полную мощность, чтобы лодка разогналась до той скорости, когда под крыльями рулей, под корпусом оживет гидродинамическая подъемная сила.

И - раз, и - два, и - три... Дифферент на нос растет. Нос тяжелеет. Пузырек в стеклянной дуге уходит все дальше и дальше от вершины.

Что там в первом? Струя, врывающаяся под большим давлением, распыляется, и отсек сразу заволакивает туманом... Какое сейчас лицо у Симакова? Совершенно не могу представить его улыбчивую, насмешливую физию испуганной, озадаченной - даже в такую минуту.

- Симаков! - осеняет вдруг Симбирцева. - Проверь, не вырвало ли футшток дифферентной цистерны!

Эта догадка стоит многого... А главное, тех секунд, которые решают: быть или не быть.

И самая радостная весть, какую мне когда-либо приходилось слышать, доклад боцмана:

- Дифферент отходит... Лодка медленно всплывает.

Мичман Ерофеев верен себе: невозмутим, будто все происходит на перископной глубине.

Всплыли.

Отбой аварийной тревоги. Трюм первого отсека осушили. Нашли и "автора фонтана", как определил Астахова вымокший до нитки лейтенант Симаков. Футшток в носовой дифферентной цистерне - его заведование. Завернул пробку не до конца, вот и выбило на глубине.

- Жили у матери три сына, - отжимает китель лейтенант Симаков, - один умный, другой так себе, а третий - трюмный... Змей ты лох-несский и есть! Уволить бы тебя в запас без права показа по телевидению, - беззлобно выговаривает герой дня. Это ему, Симакову, удалось-таки забить чоп круглый деревянный клин - в отверстие футштока.

На Астахове лица нет. Похоже, что трюмному не только старшинских погон не видать, но и единственную лычку спороть придется. Жаль его хороший парень. "На флоте нет такой должности" - это любимое изречение старпома. И, наверное, он прав...

Титановое чудо

Все эти чувства и переживания, все подробности гибели "Трешера" на роковом погружении хорошо были знакомы тем, кто уходил в Норвежское море на атомной подводной лодке К-278, "Комсомольце". О том, что это был за корабль рассказывает бывший начальник Технического управления Северного флота контр-адмирал-инженер Николай Мормуль:

"В 1983 году в состав ВМФ СССР вступила атомная подводная лодка К-278. Об этом корабле, единственном в серии, складывались потом мифы. Так, в западной прессе писали, что это - самая большая подводная лодка в мире: длина - 122 м, ширина - 11,5 м, водоизмещение - 9700 т. Ее считали самой быстроходной. Ни то ни другое не соответствовало действительности. И тем не менее корабль был настоящим чудом.

Его сверхпрочный титановый корпус позволял погружение на глубину, которой не достигала ни одна лодка в мире, - 1000 м.

Кстати говоря, только в 1936 году 15 августа человечество смогло достичь глубины один километр. Это достижение принадлежит французскому гидронавту профессору Бибу и его коллеге Бартону. Они погрузились в Атлантике близ Бермудских островов в батискафе, на каждый иллюминатор которого давила сила в 19 тонн... Но то был научный эксперимент. Мы же строили боевую лодку, которая должна была стать родоначальницей серии сверхглубоководных атомарин, нового подкласса подводных кораблей...

Строилась лодка необычайно долго, и на флоте её прозвали "золотой рыбкой". Корпус был изготовлен из чистого титана, и в ходе освоения этого металла возникало множество трудностей. Он агрессивен к другим металлам, и сопряжение титановых конструкций с серийным оборудованием требовало новых технических решений. При насыщении титана водородом образовывались трещины, поэтому сварка производилась в особой газовой среде. Однако, когда лодка прошла глубоководные испытания на столь ошеломляющей глубине, все усилия оказались оправданными.

Уникальный титановый корабль сравнивался с орбитальной космической станцией. Его основное назначение состояло в изучении комплекса научно-технических и океанологических проблем. Он был одновременно лабораторией, испытательным стендом и прототипом будущего гражданского подводного флота - более скоростного, чем надводные торговые и пассажирские корабли, более надежного, чем авиация, ибо эксплуатация подводных лодок не зависит от времени года и погоды.

На борту К-278 была одна ядерная установка и вооружение: ракеты и торпеды, две из которых имели ядерные головки. Однако лодка не предназначалась для нанесения ядерных ударов по берегу: её боевая задача заключалась в защите от подводных ракетоносцев противника - "убийц городов".

Итак, 5 августа 1985 года "Комсомолец" вышел в точку погружения в одну из глубоководных котловин Норвежского моря. Кораблем командовал капитан 1-го ранга Юрий Зеленский, старшим на борту был командующий 1-й флотилией атомных подводных лодок Герой Советского Союза контр-адмирал Евгений Чернов. В отсеках находились и главные конструкторы уникального корабля - Юрий Кормилицын и Дмитрий Романов.

- Перед погружением были тщательно проверены все системы, имеющие забортное сообщение, торпедные аппараты, оружие... - рассказывает о том памятном дне Евгений Дмитриевич Чернов.

Уходили в пучину по невидимым стометровым ступеням, задерживаясь на каждой из них для осмотра отсеков. Программа испытаний была обширной. Проверяли не только герметичность прочного корпуса, но и возможности стрельбы с большой глубины торпедами, систему аварийного всплытия "Иридий", которая позволяла продувать балластные цистерны газами сгоревших пороховых шашек.

Вспоминает мичман Вениамин Матвеев:

"Когда на глубине 800 метров объявили торпедную стрельбу, мне позвонил из торпедного отсека мой приятель мичман Соломин, торпедный техник:

- Веня, приходи к нам. Если что, так мы сразу вместе...

Пришел в носовой отсек. Командир минно-торпедной боевой части старший лейтенант А.С. Трушин находился в центральном посту.

Встал рядом с другом...

Когда открыли передние крышки торпедных аппаратов, увидели, как дрогнули задние от напора глубины. Дрогнули, но чудовищное забортное давление удержали. Торпеда вышла нормально... А давление нарастало. Гребные валы вдруг изогнулись, потом снова приняли свою форму. Дейдвудные сальники кувалдами подбивали. Линолеум на палубах вспучивался".

Штурман К-278 капитан 3-го ранга Александр Бородин:

"Гидроакустик, который обеспечивал наше погружение с надводного корабля, качал потом головой: "Я из-за вас чуть не поседел. Такой скрип стоял, такой скрежет..." Но наш прочный корпус выдержал. Обжатие его было таким, что мою железную койку выгнуло как лук...

76
{"b":"73009","o":1}