Лед и корабль... Их столкновение - всегда поединок, порой с трагическим исходом. Ушел на четырехкилометровую глубину "Титаник", распоров днище о ледяной клык айсберга. После героического единоборства погрузился в пучину "Челюскин", раздавленный льдами... Это только самые знаменитые жертвы ледовых баталий. А сколько безвестных?

Среди отважного племени мореходов здесь, в Арктике, сложилась порода особого склада - ледовые капитаны. Это те, кто со времен "Ермака", "Вайгача" и "Таймыра" водили свои суда сквозь ледяные поля, не столько плывя, сколько раздвигая и круша застывшую воду. Почетную когорту северопроходцев пополнили "подледные командиры". Они уходили под воду, а затем ещё и под лед. Это значило, что степень привычного риска удваивалась вместе с мерой ответственности. И разве не скажешь о них, подводниках Арктики, что все они дважды моряки, вдвойне мужественные, вдвойне отважные?!"

Арктическое плавание опасно само по себе. Плавание с ядерным оружием на борту в глубинах океана утраивает риск. С уходом под лед экипажи атомарин испытывают свой рок четырежды: ведь в аварийной ситуации враз не всплывешь, надо искать полынью или пробивать мощный панцирь специальными противоледными торпедами.

Капитан 1-го ранга Владимир Протопопов:

"Мы выходили в обстановке полной секретности: куда и зачем - узнали только в море, вскрыв спецпакет.

Впервые в мире прошли проливы Земли Франца-Иосифа под водой и подо льдом. Потом взяли курс на Гренландию. Обошли подо льдом передовую зону противолодочных сил НАТО и двинулись в узкий и неглубокий проливчик, перекрытый мощным паковым льдом. Точных промеров карта не сообщала - здесь никто никогда не ходил. Шли, как говорят штурмана в таких случаях, по газете, а не по карте. Просвет между грунтом и нижней кромкой льда все время сужался... Иногда казалось, что лодка влезет в эти тиски, как клин, и мы не сможем даже развернуться".

Пути назад у К-524 не было: только вперед, что бы там ни ожидало.

Но даже когда они "пролезли на брюхе" в щель между материком и ледниками Гренландии, даже когда над рубкой заходили волны моря Баффина, и тогда легче не стало: одна смертельная опасность сменилась другой айсберги!

Глыбы сползшего с гренландских глетчеров льда имели осадку в полкилометра. Не поднырнешь.

"Безопасных глубин для нас в море Баффина из-за айсбергов не было. Мы определяли их, работая гидролокаторами в режиме миноискания. И расходились с ними под водой по докладам акустиков. Помните фильм "Тайна двух океанов"?"

Я помнил этот фильм с детства. Но подводному кораблю, придуманному писателем-фантастом ещё в тридцатые годы, было легче - он мог прожигать льды тепловым лучом. Атомарина Протопопова прощупывала себе путь только ультразвуковыми посылками.

"Несколько раз мы все же всплывали. Я увидел, как айсберги парят. Над ними стоят облачка конденсата. Это очень красиво. Но этим зрелищем лучше любоваться с берега...

В конце концов мы вошли в Атлантику, и наградой нам была весьма престижная цель - мимо нас проследовал в базу ударный атомный авианосец "Америка". Мы атаковали его скрытно; разумеется, условно. Незамеченными же вернулись и домой".

Капитан 1-го ранга запаса Владимир Протопопов - человек негромкий и скромный до застенчивости. Современный вариант толстовского капитана Тушина из "Войны и мира". И в давках московского метро бывшего подледного аса толкают и пихают точно так же, как и всех прочих смертных. Даром, что Герой расколотого, как айсберг, Советского Союза.

Советский подводный атомный крейсер-ракетоносец К-279 мог кануть в бездну 13 сентября 1983 года. Господь миловал, и экипаж не спасовал.

Об этом корабле судачили бы до скончания века как о советском подводном "Титанике" или как об ещё одной мрачной загадке океана: шутка ли - бесследно исчезла огромная атомная подводная лодка с шестнадцатью баллистическими ракетами на борту, а главное, со ста тридцатью живыми душами в отсеках? И имя командира капитана 1-го ранга Виктора Журавлева, как и имена всех его соплавателей, окутал бы мистический флер вечных молчальников. И рождались бы мифы и легенды об их безвестном исчезновении в пучине Северной Атлантики... По счастью, они остались живы и теперь - по истечении всех сроков секретности - сами могут рассказать о том, что с ними стряслось. И, смею заметить, это впечатляет не меньше иной крутой фантазии.

Итак, 13 (!) сентября 1983 года тяжелый атомный подводный крейсер стратегического назначения К-279 раздвигал могучим лбом океанские воды, спрессованные в 250-метровую толщу. Большая глубина обжимает не только сталь прочного корпуса, но и весьма напрягает душу. Вроде бы все нормально в отсеках, реакторы работают в заданном режиме, турбины выдают положенные обороты, гребные винты исправно вспарывают и отбрасывают тугими струями стылую воду, но ухо сторожко ловит каждый "нештатный" звук: не вырвало ли где сальник, не лопнул ли где трубопровод забортной арматуры? Да мало ли что может случиться на такой глубине? Тут любая поломка может стоить жизни всему экипажу. Как назло, ещё и мысли черные лезут про злосчастную американскую атомарину "Трешер", которая примерно в этом же районе и на такой же глубине вдруг канула в двухкилометровую впадину Уилкинса и лежит там вот уже двадцатый год. А все потому, что лопнул плохо сваренный трубопровод и подводная лодка была в мгновение ока затоплена и смята чудовищным давлением пучины. Никто из 129 человек на борту и ахнуть не успел - гидравлический удар вмял сферические переборки одна в другую, как стопку алюминиевых мисок... Все эти леденящие кровь подробности услужливая не к месту память выдает при первом же взгляде на глубиномер.

Конечно же, можно было бы идти и на ста метрах, и на пятидесяти, откуда шансов спастись и всплыть куда больше, но дело в том, что на таких глубинах резко возрастал риск наткнуться на айсберг. А в этой части Атлантики их было, по выражению штурмана, как пшена на лопате.

- Но ведь вы же могли включить гидролокатор в режиме миноискания? заметил я тогдашнему дублеру командира К-279 капитану 1-го ранга Владимиру Фурсову. - И вся подводная остановка открылась бы как на ладони...

- В том-то и штука, что мы должны были соблюдать полную скрытность. А звуковые импульсы гидролокатора легко засекаются противолодочными кораблями. Шла Холодная война, и мы должны были крейсировать как можно ближе к берегам Америки. То были "адекватные меры", которые Брежнев принял в ответ на размещение американских "першингов" в Европе. Мы, таким образом, тоже сокращали подлетное время своих ракет.

- То есть вы шли совершенно вслепую? Как если бы автомобиль пробирался сквозь ночной лес, опасаясь включать не только фары, но и подфарники?

- Точно так. Шли, можно сказать, на слух... Дело в том, что небольшие айсберги наши акустики слышали в обычном режиме шумопеленгования. Океанские волны заплескивали на глыбы льда, вода стекала с них ручьями, и по этому журчанию при достаточной изощренности слуха можно было взять пеленг на опасного соседа. Большие же - столовые - айсберги оставались неслышимыми. О них-то и зашел разговор в кают-компании во время ужина. Кто-то вычитал в Наставлении по плаванию в Арктике, что осадка плавучих ледяных гор может достигать пятисот метров. Разгорелись споры. Автора наставления подняли на смех. Мы считали, что глубина 250 метров вполне безопасна для того, чтобы разминуться с айсбергами по вертикали. Потом кто-то вспомнил, что в этих местах погиб легендарный "Титаник"... В общем, ужин закончился обычной флотской травлей, и я отправился в жилой отсек в свою каюту. Сел на диванчик, взял в руки книгу... До сих пор помню, что это была парусная эпопея супругов Папазовых. Где-то играла гитара, и кто-то пел:

Океан за винтом лодки скомкан,

Глубины беспросветный покров.

Третий месяц идет "автономка"

Под плитою арктических льдов...