– Нет, – сказал Глеб нарочито лениво. – Так… присматривался… чёт не очень.

– Ну это ты зря, – произнес Гурмин, присаживаясь и посматривая через плечо. – По шкале сложности все девять. Домашняя девочка, интеллектуалка, иностранные языки, музыка, танцы или спорт. Ставлю на музыку. Друзья соответствующие – арт-хаусное кино, Мураками, музеи, и все четверо мечтают учиться в Питере. Рискнем?

– Нет, – Глеб снова упрямо покачал головой, внутри у него как-то нехорошо заныло. – Она, походу, с парнем.

– Рискнем, – твердо повторил Матвей. – У нас уговор – если один выбрал, второй подчиняется, – он вдруг подался вперед, через столик, и сказал, сверкнув глазами: – А я представляю ее в постели. И мне нравится то, что я вижу. О, смотри, она встала – самое время. Жребий?

Глеб вытянул целую зубочистку и не очень этому обрадовался. И все-таки встал и пошел к девушке, которая в явном сомнении остановилась у хвоста очереди к стойке. Она удивилась, напряглась, когда он с ней заговорил, а потом немного оттаяла. Он наговорил ей всякую ерунду, обманул, короче. Никогда они не встречались, он бы запомнил. Конечно, полгорода детей ходило во Дворец Творчества, довольно прикольное место, современное и интересное. Глеб там тоже занимался английским в группе по настоянию Антона.

И все же она заняла глухую оборону. Здесь не девятка была по шкале, а все одиннадцать. И еще она сказала про своего парня. Глеба одновременно это порадовало, но и кольнуло разочарованием. Он отошел к столику, покачал головой. Матвей, заметно приободрившись, двинулся к рыжей девушке. Глеб не слышал, что он ей говорил, но она еще больше насупилась. От каждого ее движения головой волосы скользили по плечам, переливаясь янтарными оттенками. Гурмин вернулся, сел, смущенно крякнув:

– Да, девушка не одинока. Но попытаться стоило. Черт! – он обернулся через плечо. – Уходят. Прям обидно. Я как-то уже губу раскатал.

Глеб скрипнул зубами, косясь в окно. Рыжая и трое ее друзей стояли у кафе. Две девушки ушли, помахав на прощанье. Выглядели они почему-то грустными. Чернявый парень что-то говорил, обращаясь к подружке, но та словно не слышала и рассеянно смотрела куда-то вдаль. Парень даже коснулся ее руки, наклонился к щеке, но она уклонилась, положив руку ему на грудь и удержав на расстоянии. Все понятно. Такая же капризная манипуляторша, как все они.

Матвей что-то говорил, радуясь тому, что принесли их заказ. Глеб с трудом оторвался от созерцания парочки: как он и ожидал, девушка дружески потрепала парня по плечу и ушла, оставив того стоять с расстроенным, даже немного отчаянным, видом. Глеб холодно улыбнулся, прошелся взглядом по кафешке. За столиком напротив уже сидела другая компания. Хрупкая брюнетка лет двадцати говорила по телефону. Она поймала взгляд Глебы, наклонила голову набок, слушая говорящего, чуть удивленно улыбнулась.

– Кажется, я нашел, – сказал Глеб Гурмину.

Катя

– Одежду тебе не успели купить, – с досадой сказал Антон Васильевич, усаживаясь в машину.

– Ничего, я сама.

– Меня срочно вызывают в Москву на экспертизу. Размещу тебя в школе, потом в офис, потом на самолет. Время еще есть. Все собрала?

– Да.

– А ключи?

– Через соседку передала. Мама вечером позвонит. Скажет, как доехала. Ей намного лучше.

– Миша – хороший врач.

Отец нервно покусывал губы, глядя на дорогу.

– Попрошу Глеба все тебе показать в лицее. Будет зубоскалить или ерничать – звони. Я найду способ с ним договориться. Он… сложный парень. Мы не хотели ему говорить, он сам начал догадываться, после того, как их в лицее на медкомиссию стали посылать. У меня четвертая группа крови, у Полины – первая, и у Глеба тоже первая. Такого быть не может. Ну, а потом Полина как-то в сердцах проговорилась. Лучше бы мы его как-то подготовили, я же предлагал. Поля хотела, чтобы он не знал, да и я хотел. Мы с ней далекие от биологии люди. Короче, оба идиоты. С тех пор Глеб очень изменился. Я теперь не знаю, чего от него ожидать. То все нормально, то словно чужой человек передо мной, скрытный, язвительный, циничный.

– Понятно, – тихо сказала Катя.

– Глеб добирается до лицея сам, чаще всего на электричке. У нас станция рядом с поселком. Впускают в школу по ученическому пропуску, выпускают тоже, родителям приходит сообщение на телефон. Рядом есть магазинчик, не ахти что, но есть и продукты, и мелочевка всякая. Если что-то посерьезнее нужно, смело вызывай такси и поезжай в «Мега-Город», супермаркет на кольцевой. С деньгами не скромничай. Код на карте запомнила? Директор разрешила пока ходить в старой форме, приеду – купим тебе что-нибудь приличное. Знаешь, – отец замялся, – там ребята хорошо одеваются, есть, конечно, стипендиаты, из обычных семей, на государственной поддержке… но в целом…

– Пап, – со смешком сказала Катя, – мне все равно. Пока в старом похожу. Самой популярной девочкой школы становиться не собираюсь.

– Ну и зря, – улыбнулся отец.

Они выехали за город, на трассу, вдоль которой потянулись пригородные поселки с живописными полями и рощицами. Катя приоткрыла окно. В него ворвался теплый ветер с запахом сухой травы. Между колонной тополей и полоской речной заводи прогремела электричка. А за ней еще одна.

Территория лицея была окружено ажурным забором.

– Вон учебный корпус, – отец показал на двухэтажное здание. – Те деревянные домики – пансион. Спортзал слева, стадион за школой, есть еще что-то вроде клуба по интересам, в отдельном здании. Да, и столовая вон тот корпус. На большой перемене кушать обязательно. Завтраком и ужином тоже кормят, в магазинчике большой ассортимент булочек, пирожных и обезжиренного йогурта, все в расчете на целевого покупателя, – отец подмигнул и вылез из машины. – Тебе повезло. Одна девочка уезжает на год в другой город с родителями. Уже должна была уехать. Пойду уточню, можно ли вселяться.

Катя тоже вышла из машины, вдохнула терпкий хвойный воздух. Район так и называется «Сосновая Роща». Тут неподалеку санаторий. Жаль, что не того направления, что требуется маме. Вот было бы здорово. Отец вышел из здания пансиона только через полчаса, Катя уже начала волноваться. Он возвращался к машине почти бегом. Кивнул Кате, чтобы села в автомобиль:

– Не повезло. Поехали. Расскажу в дороге.

Сам сел, мрачный, как туча. Надел ремень безопасности и выехал с подъездной. Затем сказал:

– Родители ученицы передумали брать ее с собой. Буквально полчаса назад узнали, что условия жизни в том месте, где их ждет работа, не очень подходят для девочки тринадцати лет. Россия, мать вашу. Неужели раньше нельзя было сообщить?!

– Ну и что теперь? – с тревогой спросила Катя. – Наш дом уже сдали.

– Да, а от дедушки ездить далеко. Отель тоже не вариант. Я на нервы изойдусь, как ты там и что. Есть только один выход.

Антон Васильевич заговорил по телефону:

– Да, привет, Поль. Я заеду домой. Не один, с Катей. Она поживет у нас до моего приезда. Так получилось. Я рад, что ты не против. Целую.

… Коттедж в элитном поселке «Дубрава» Антона Васильевича оказался впечатляющим: большим, с садом и лужайкой. Катя вышла из машины и сделала вид, что ее абсолютно ничто не удивляет. Это было несложно: мама часто бывала в таких домах по работе и раньше часто брала с собой Катю, вероятно, втайне мечтая, что дочь передумает и пойдет по ее стопам. Катя быстро усвоила, что в таких домах не нужно разуваться. И что чаю там вам могут и не предложить.

Дом был ярко освещен. У Кати громко стучало сердце, когда она шла за отцом по чистой дорожке, выложенной фигурной плиткой. Она думала, все будет проще: Антон просто приедет и поможет маме – отдаст, так сказать, долг совести. А теперь Катя вынуждена будет общаться с незнакомыми людьми, которые вряд ли порадуются ее появлению. Она попыталась мысленно отстраниться, поиграть в игру «это все происходит не со мной, я просто смотрю интересный фильм». Не получилось.