– Я?

– Конечно. Иначе не задал бы этот вопрос. У тебя бы его просто не возникло.

– Вот как? – что-то странное мелькнуло у Глеба в глазах, он наклонил голову набок. – То есть, если я сделаю кому-то подлянку, мне будет херово, потому что у меня совесть есть. А если кто-то другой – ему по барабану. И никакого там рая, ада, только я и моя память. Так?

– Так, – Катя храбро выдержала его взгляд и торопливо добавила: – Я не знаю насчет… вечного. Я пока не решила… во что я верю.

– Ну ладно, Самарская, – медленно проговорил Глеб, продолжая смотреть ей в глаза. – Вся ответственность теперь на тебе.

– За что? – испугалась она.

– Узнаешь, если я захочу. Только я вряд ли захочу. Пойдем.

… Очень удивленная и встревоженная странным разговором, Катя спустилась вниз. Полина лежала на диване. Услышав шаги, женщина села, поджав ноги, и улыбнулась. Катя впервые видела жену отца вживую. В свои тридцать семь Полина была очень красива. Одежда, подобранная со вкусом и без вычурности, подчеркивала его хрупкость и женственность.

На Полине был элегантный деловой костюм: блузка, пиджак с широкими лацканами, обрисовывающими грудь, и узкая юбка выше колена. Лицо у женщины было необычным – с узким носиком и вытянутыми к вискам глазами. «На лисичку похожа», – подумала Катя. Однако взгляд у Полины был не лисий – простодушный. Теперь понятно стало, откуда у Глеба такая завораживающая внешность. Он был похож на мать верхней частью лица, только с поправкой на мужественность.

– Ой, – томно сказала Полина, поправляя волосы, крашеные в изумительный блонд. – Ты Лиза, да?

– Мама, это Катя, я же говорил, – тоном мученика сказал Глеб.

– Да? Да, конечно, – Полина каким-то жадным движением протянула к Кате руку, заставила ее сесть рядом, без стеснения разглядывая. – Я совсем забыла, что ты у нас! Столько работы накопилось, думала, вообще не вырвусь!

Глеб едва слышно хмыкнул за Катиной спиной. В комнату влетел Лешка, плюхнулся на диван рядом с мамой, прижался к ней, Полина так ласково на него посмотрела, что Катя почувствовала, что проникается к ней симпатией, хоть и смешанной с другими чувствами.

– Как вы справлялись без меня, Лёка, а? Я ездила в Москву заказывать новые модели. Что вы кушали?

– Как обычно, – ответил за брата Глеб. – Перебивались. Для мелкого Катя готовила, а я по забегаловкам.

– Мы тебя приглашали, – вырвалось у Кати, – ты сам не хотел.

У Полины округлились глаза:

– Катюша, ты им готовила? Мне так неудобно! А как же Вера? Она же должна была помогать! Я теперь бояться буду вас одних оставлять!

– С Веркой поговори. Ни хрена она делать не хочет. А лучше уволь Верку. И Ирку уволь, – раздраженно сказал Глеб. – Обеих уволь. Вера постоянно белье в стиралке оставляет, оно заванивается, грязь по всему дому развела, Ирка вообще шляется где-то, мелкий один целый день.

– Как же так? Я думала, все хорошо. Я поговорю, – пролепетала Полина. – Я поговорю, когда Тоша приедет.

– Ясно, – парень скривился, отошел, сел на пушистую шкуру перед телевизором и принялся щелкать пультом.

– Глебушка, я же фэшн-канал смотрела… – робко сказала ему в спину Полина и, не получив ответа, вернулась к разговору с Катей. – Я очень рада, что ты у нас гостишь. Как твоя мама? Тоша говорил, она болеет.

– Ей уже лучше, – вежливо отозвалась Катя. – Она в больнице.

– Я надеюсь, мы с ней познакомимся, – сказала Полина, улыбаясь и наклоняя голову набок – у них с Глебом было много общих жестов, как успела заметить Катя. – Мы ведь семья, кто бы что ни думал. У нас с Антоном был разговор о тебе, когда ты только родилась. Он ведь не знал о тебе, ты в курсе?

– Да, да, – сказала Катя.

– И я рада, что ты нашлась. Думаю, теперь у нас не должно быть никаких обид. Все здесь, все счастливы, правда?

Катя с неуверенностью кивнула. Оно как бы да, но…

– Ребята! – оживленно воскликнула Полина, потянувшись к телефону на столике и явно потеряв интерес к разговору. – А что мы сегодня закажем на ужин? Я ужасно голодна!

– Японскую еду! – радостно вскричал Лешка. – Хочу сушими!

– Мне все равно, – отозвался Глеб, не оборачиваясь. – Я ел, не буду.

В результате ужинали они перед телевизором втроем: Полина, Катя и Лешка. Кате понравилось не все. Сырая рыба была отвратительной на вкус, Катя вежливо пожевала, а потом незаметно сплюнула в салфетку. Слушая щебет Полины – комментарии к показу мод (Глеб ушел в свою комнату, и его мама наконец завладела пультом) – Катя размышляла о том, как верно утверждение, что все познается в сравнении. Сначала переезд в дом Никитиных и новая школа ощущались как катастрофа, а теперь она с удовольствием бы обменяла бы сегодняшний день на три минувших. В школе появились друзья, и суета на кухне за готовкой для Лешки, и их совместные ужины за болтовней обо всем казались ей уже райским времяпрепровождением по сравнению с вечером в обществе жены отца.

На следующее утро Полина вышла на кухню в зеленой бугристой маске на лице.

– Детокс, – невнятно объяснила она Кате, обнимая Лешку. Мальчишка, кривляясь и делая страшные глаза, полез от нее под стол. – Кушаете? О, гренки! Какая прелесть!

– Позавтракаете с нами? – предложила Катя.

– О нет! Я не ем хлеб. Кушайте, кушайте! Глеб, завезите Лешу!

– Знаю, – буркнул Глеб, спускаясь по лестнице. – Самарская, шевелись. Сегодня Ариша просила на десять минут раньше подойти.

– Глебушка, – строго сказала Полина, отплевываясь от пузырьков маски, – называй Катюшу по имени.

– Да, матушка, – едко проговорил Глеб, наклонился к плечу Кати и с придыханием проговорил ей в ухо: – Катюша…

Кате почему-то бросилась в лицо кровь.

… День прошел очень обычно. Эля и Оксана уговаривали ее сходить в «Мега-Город», но у Кати возобновились уроки по скайпу, и она отказалась. Она старалась не пересекаться с Матвеем, но это было сложно – Гурмин постоянно оказывался рядом и пытался завести с ней разговор. Она отмалчивалась. Если это очередная попытка ее унизить (воспоминания о том разговоре с Глебом и слова Матвея о ее нечистоплотности все еще вызывали краску на лице), то странная.

Полина зашла к ней вечером, когда Катя уже в пижаме сидела на кровати с ноутбуком.

– Не помешаю?

– Нет-нет, входите конечно.

– Катюша, у меня к тебе разговор, – вкрадчиво произнесла женщина.

Катя напряглась и выдохнула с облегчением, когда Полина сказала:

– Ты не могла бы три-четыре дня присмотреть за Лёкой? Мне опять надо уехать.

– Да, разумеется! Но… как же Ира?

– Она мне сейчас прислала сообщение, что больна. Я ей не очень верю. Наверное, Глеб прав, – Полина тяжело вздохнула. – Мне очень неудобно тебя напрягать. У нас с Верой и Ирой в последнее время такие… такие нехорошие отношения, Глебушка с ними все время ругается… и вообще. Тоша приедет и мы все уладим. Ладушки?

– Да, – сказала Катя, втайне радуясь. – А когда вы уезжаете?

– Послезавтра днем. Я буду тебе платить, по часам. За готовку и присмотр.

– Нет! – воскликнула Катя. – Не надо! Зачем?! Я же у вас живу… и мне не сложно, наоборот!

– Да? – оживилась Полина. – Вот и хорошо! Я тебе деньги буду оставлять. Но я не могу просто так тебя затруднять… Вот что. Приходи ко мне завтра после школы в магазин. У нас отличный завоз осень-зима. Подберем тебе что-нибудь молодежное. Не дело ходить в таком… стареньком.

– Я… – смущаясь, начала Катя.

– Вот и договорились! Буду завтра тебя ждать! Не подведи! – Полина мило ей улыбнулась и вышла из комнаты.

Глеб

Глеба напрягало, что Матвей трется возле Самарской. Та, по всем признакам, серьезно обиделась и хорошо если выдавала Гурмину два-три слова в день. Матвей не отставал. Плохо, что Эля с Оксаной относились к нему с пофигизмом и не пытались оградить новоявленную подружку от его общества. У Эли с Гурмиными дружила мама, Оксане вообще было все равно, она, как придонная рыба, выныривала из своего академического моря, только чтобы проверить, сколько там до ЕГЭ осталось. Весь класс тоже внимания особого не обращал: у Гурмина была одна особенность – он старался завоевать себе всеобщую симпатию, особенно перед контрольными и зачетами. И у него это хорошо получалось. Но Глеб видел, что тут что-то не так.