Моя очередь.
Меня немного потряхивает, я чувствую только собственные ноги, и они завершают шаг.
Autosave: Темнота, с которой всё началось
The game crashed. The crash report folder named "2019-10-18_190058" next to game executable.
Кажется, я словила критический баг.
Уже целую вечность стою перед витриной и смотрю на мясные изделия. Это магазин старого типа, так что по обыкновению длинная вечерняя очередь огибает моё тело. Я слышу интонации возмущения, но слов разобрать не могу.
Почему меня так заклинило?
Запуск приложения
Новая игра
Загрузить игру
Показать все сохранения
Save#3
Autosave-2019-10-18-161921
Save#2
Save#1
Save#3
Загрузить эту игру?
Отмена ОК
The game crashed. The crash report folder named "2019-10-18_190112" next to game executable.
Хорошо, я поняла. Тогда как насчёт…
Autosave-2019-10-18-161921
Загрузить эту игру?
Отмена ОК
Нет, не сейчас и не здесь.
Я выхожу из магазина с пустыми руками. Скажу тёте, что не видела сообщение. Она, конечно, расстроится, потому что на улице ливень, и ей придётся мокнуть, а я-то и так уже мокрая…
Видок у меня кошмарный. Думаю, толстовку я выброшу, как и куртку, если не отстираются. Реально жаль, что ни отстирать, ни выбросить мозги скорее всего не получится. Но я не теряю надежды и шагаю без капюшона, чтобы вода стекала по горячей голове. Заболеть не боюсь, потому что уже не в порядке. Определённо нет.
Я как раз иду мимо полузакрытой аптеки. Женщина в пальто справляется профессионально: свет – off, сигналка – on, табличка на двери и дверь – closed. Подпрыгивает, чтобы ухватить рольставни, и тянет их вниз. Щелкает ещё один замок. Разве аптеки не должны работать круглосуточно или по меньшей мере допоздна? А если бы я всё-таки хотела заскочить?
Ну всё, хватит. Скипнем кат-сцену возвращения, потому что все её уже видели. Нажимаю пробел и оказываюсь в кровати с чашкой зелёного чая, бездумно листаю ленту новостей. Вот так просто.
Я, конечно, шучу так, заигрываю. Мне просто нравится думать подобным образом, это меня успокаивает.
Тётя сразу замечает, что я какая-то странная. Через раз отвечаю на её вопросы – просто не слышу их, честно. Обкусала все губы и уже добралась до ногтей. Разложила контрольные точки уходящего дня и перебираю их, пересматриваю.
В конце концов Тая понимает, что больная впала в кататонический ступор, и машет рукой:
– Что с вас взять, с творческих.
Когда остаюсь одна, я ложусь поудобнее и закрываю глаза, и это точь-в-точь темнота, с которой всё началось.
Не то чтобы я пугаюсь и вообще хоть немного против, но всё же спешу отстраниться, когда попадаюсь кому-то в темноте. Движение выходит само, рефлекторно.
В ответ невидимка обхватывает мои плечи – сказать по правде, это даже приятно, во всяком случае интересно – и легко уводит от остальных. Странно, но в кромешной тьме он передвигается удивительно быстро, заставляя спотыкаться на каждом шагу, и не сбавляет темп, пока не заключает меня в тесное пространство.
Откуда-то сверху звучит искажённый динамиком и потому ещё более потусторонний голос:
– Четверо юных, смелых друзей чувствуют себя в безопасности, когда находят этот охотничий дом. Им кажется забавной идея забраться в него и порыться в чужих вещах. Они не подозревают, что внутри кто-то есть, и этот кто-то обожает гостей. Вот только гостям его радушие почему-то не нравится. Бедняжки уже готовы сбежать, когда вдруг замечают, что их девчонка исчезла. А скоро он… доберётся до остальных.
Играет музыка, которую мои уши привычно раскладывают на части: едва различимый dark ambient, атональные аккорды, редкое скрипичное тремоло. Готова спорить, есть низкие частоты, чтобы усилить беспокойство. И писк записанной мышки. Со звукарской точки зрения это просто прелесть.
Потом включается свет, и я вижу, что нахожусь в клетке внутри помещения с бетонными стенами. На всякий случай берусь за прутья и пробую подёргать дверь, но та не очень-то поддаётся: в получившуюся щель можно просунуть разве что палец – предел того, что позволяет висячий замок.
Под ногами болтается жестяная миска с водой – всё как для настоящей узницы, – а в полу рядом с ней чернеет жуткого вида сливное отверстие. Я сажусь на корточки и всматриваюсь в эту дыру. Внутри мерцают неяркие отблески, и на брелке болтается ключ!
Я почти решаюсь сунуть туда руку, когда на глаза опять попадается миска. Выливаю её содержимое в “засорившийся сток” и думаю: окей, это было совсем не сложно. Остаётся только забрать ключ, приподнявшийся вместе с уровнем воды.
Для этого приходится почти лечь на грязный пол клетки, да и само действие не слишком приятное. Я закатываю рукав и аккуратно опускаю кисть в дыру. Следом вниз уходят предплечье, плечо… Тянусь, как могу – но не достаю!
Как же так? Я кошусь на миску. Неужели расплескала часть воды и теперь не справлюсь с заданием?
Когда плечо уже ломит от усилий, я сдаюсь и поднимаюсь на ноги. И вижу ответ на свой вопрос. У стены комнаты, среди прочего хлама, стоит ведро. Уверена, что не пустое. По-видимому, кто-то из ребят должен прийти мне на помощь и лить воду в миску, пока труба не заполнится, а поплавок не вытолкнет ключ на поверхность.
Интересно, долго ждать?
Я вслушиваюсь, пытаясь различить голоса друзей, но музыка мешает. Зову их сама.
Не знаю, сколько времени я уже потратила в клетке за своими бесплодными попытками, и сколько всего осталось. Оно здесь вообще не чувствуется. Вздыхаю: будет грустно провести пол-игры взаперти. Будет особенно грустно, если обо мне забыли и не придут вовсе.
Прикидываю расстояние до ведра – рукой точно не достану, раз уж с ключом не вышло. Ногой, может быть? Если изловчиться и зацепить кроссовкой ручку, можно подтащить ведро поближе. Новая череда мучений. У меня даже почти получается: нога нормально проходит между прутьев, и бедро не застревает, но не хватает считанных сантиметров. Следовало вырасти повыше.
Неожиданно свет гаснет. Во вспышке стробоскопа на пороге комнаты появляется существо – какая-то сумасшедшая смесь лохмотьев, кожи и ремней. Прежде чем снова пропасть в темноте, оно смотрит в мою сторону сквозь прорези в мешке, а в следующее светлое мгновение оказывается ближе. Но даже когда существа не видно, я слышу его неровное, сиплое дыхание.
Я медленно подтягиваю ногу к себе и делаю шаг назад. Раздаётся жалобный лязг, а существо оказывается у решетки, что-то мыча и поднося к ней то самое ведро.
Помогает?
Стряхнув оцепенение, я решаюсь подставить миску и смотрю, как дрожат мои руки, пока тёмная жидкость из ведра наполняет её. Затем аккуратно, как драгоценность, несу посудину к отверстию. Мы с существом повторяем это дважды. Оно хрипит и всё ещё держит ведро, готовое к третьему кругу, но я в нетерпении припадаю к сливу. И достаю ключ.
Нежданный помощник бросает ведро, окатывая брызгами серые стены, затем пятится к выходу с жалобным мычанием. А я отпираю клетку и наконец оказываюсь на свободе.
Стены мне почему-то жалко. Только что они были сравнительно чистыми, а теперь похожи на ночной кошмар. Либо что-то пошло не по плану, либо планов здесь вообще не придерживаются, и любая игра может оставить такие следы.
Потом я опускаю взгляд и понимаю, что жертва была обоюдной. Мой правый рукав, который всё ещё задран, весь мокрый и красный вместе с самой рукой.
Несмотря на холод, я вся вспотела от напряжения. Иду на голоса – теперь-то я их слышу – по узкому извилистому коридору. Какого-то чёрта меня так и тянет обернуться и в самом конце коридора я всё-таки это делаю.