Не заметила или делает вид. Щека горит ужасно.

– Да так… С друзьями договорились встретиться, – почему-то мямлю я, хотя ни мама, ни Тая мне отроду ничего не запрещали.

Уже лет в десять я располагала, наверное, той же свободой, что и сейчас, год как совершеннолетняя. Другое дело, что уже тогда из всех занятий я выбирала пялиться в экран. Место, где я родилась, было не лучшим для подростка.

– С друзьями! – удивляется тётя. – Настоящими что ли?

– Виртуальными.

– О, тогда заберу кое-что и не буду тебе мешать.

Думает, что я прихорашиваюсь для стрима.

Вебка закреплена таким образом, что в кадр попадает половина гостиной, поэтому тётя всегда прячется на кухне, пока я не завершу трансляцию. Звучит ужасно, но обе комнаты одного размера и вообще похожи, только на кухне ещё и холодильник есть. Так что она совсем не против.

– Не надо, я уже убегаю. Встреча самая настоящая.

Тётя достаёт из шкафчика духи и протягивает флакон. Почему бы и нет? Мне нравится, как они пахнут: теплом, осенью и шерстью.

Дорогие, наношу экономно. В нашей семье у каждого есть какая-нибудь дорогостоящая слабость. Мама оплачивает все существующие курсы, я покупаю девайсы, а тётя любит одежду хороших брендов и вот, духи.

Кто-то считает, что при небольшом доходе такие вещи вовсе не нужны, что тратить всю зарплату, живя на съёмной, – глупо. Но я как-то сомневаюсь, что наше положение в будущем сильно изменится, а покупки делают нас счастливыми уже сейчас… По крайней мере, так оно было.

Между прочим, я устроилась на работу не в последнюю очередь ради хотелок. Но полученные такой ценой они не очень-то радуют. Не хочу жаловаться, только в последнее время в голове сидят два неизменных слова: “я устала”. Большую часть недели они там совсем не мешаются, но по субботам у меня занятия, на которых дают много, очень много информации. И она в меня попросту не лезет, потому что насыпь из “я устала” занимает собой всё место.

Может, мне нужна перезагрузка, и ребята всё круто придумали? В таком случае я почти чувствую себя готовой. И всё же хорошо бы они понимали, что затеяли.

Всякий, кто хоть раз коротал ночь на крупном сервере, согласится – здесь своя атмосфера. Ни с чем не сравнимое ощущение отдельности от внешнего и единения внутри. Люди приходят за общением, так что знакомства заводятся за минуты. Ни к чему не обязывающие, их легко поддерживать. От тебя требуется только голос и, может быть, пара редких плашек с ролями под аватаром.

Ничего общего с реальностью, правда же? Сомнительно, чтобы отношения можно было портировать из одной среды в другую без каких-либо потерь в качестве.

Так что пускай не ждут многого: одно дело их beta, и совсем другое – какая-то Лиза Громова… Хотя теперь она по крайней мере вкусно пахнет.

Перед выходом я набрасываюсь на тётю с объятиями. Точно подумает, что я сошла с ума.

Метро. Пока заняться нечем, просматриваю новые сообщения в беседах, где состою. Одна рабочая, причём чисто курьерская. В ней обсуждается, кого на сколько кинули, кому всё надоело вплоть до увольнения, и в каком ТЦ сейчас столпотворение зелёных и жёлтых людей. Следующая – с ботом. Он сообщает, когда выходить на смену. Есть ещё беседа моей группы с такими же заочниками-звукорежиссёрами. В ней приятная атмосфера взаимовыручки и целая фонотека, в которую каждый внёс свой вклад.

Пробегаю по трекам, но ни один не цепляет.

От “Проспекта Просвещения” до “Обводного канала” всего три минуты нормальной человеческой ходьбы – пересадка, зато целых полчаса тёмного, душного бездействия. Радуюсь, когда можно наконец покинуть вагон и подняться на поверхность.

Здесь всё полная противоположность. Воздуха и простора даже чересчур, а пыльную сухость сменяет холодная сырь. Хочется взобраться на кривые зубы бордюрных камней и шагать по ним, как дура великовозрастная – да, я всё ещё ребячлива во многих отношениях. Но нас с камнями разделяет ужасный серый забор.

План такой: встретиться в любимой Русланиной кофейне у метро, перекусить и поболтать, чтобы, как выразился Ромка, “провести тимбилдинг”, а потом уже всем вместе дойти до квеста на Лиговском. Вообще-то я хорошо ориентируюсь в городе, работа обязывает, но, когда вижу зажатую между водосточной трубой и электрощитком неприметную дверь, пугаюсь, что ошиблась адресом.

Вопреки моим ожиданиям интерьер кофейни оказывается милым. Всё простое и светлое, и места много, так что я их сразу вижу и почему-то останавливаюсь в проходе. Все трое сидят на стульях вокруг небольшого стола, а четвёртый стул приставить просто некуда.

На мгновение почти сомневаюсь, что меня вообще приглашали.

Ромку изучаю первым – он откинулся на спинку и ослепительно улыбается. Как и на фото, волосы у него немного вьются, но сейчас особенно здорово смотрятся в стрижке “кроп”. Куртку снимать не стал, так и сидит с пушистой оторочкой у лица. Мне сразу становится понятно, почему его всегда так много. Окружающие за эту довольную морду наверняка готовы простить Ромке что угодно.

Руслана… Невозможно не заметить в ней фамильные черты, но сестра во всём аккуратнее. Светло-каштановые волны обнимают плечи в кофточке бежевого цвета – ткань наверняка на ощупь очень приятная. Руслана вообще вся выглядит приятной на ощупь. Она почти лежит на столике и перебирает пальцами нити браслетов.

Я перевожу взгляд на Артёма, ожидая увидеть кого-то вроде себя. Кого-то не в своей тарелке. Но Артём в порядке.

Он сразу чувствует меня и поднимает глаза.

– Привет!

Ну вот, теперь все трое смотрят в мою сторону. Я пытаюсь сделать вид, будто только пришла: машу рукой и направляюсь к прилавку.

Меню написано, кажется, вручную – чёрные буквы на белом плиточном фартуке прямо за стойкой. Небольшое. Прошу флэт уайт и уже хочу добавить про сырники, но в последний момент почему-то оборачиваюсь и, завидев на Русланиной тарелке надкусанный круассан с шоколадом, заказываю чизкейк Нью-Йорк. Как будто пытаюсь прикинуться другим человеком. Я вообще-то люблю именно сырники, и что в них такого?.. Но продавец уже достаёт с витрины бело-жёлтый треугольничек с листиком мяты.

Забираю поднос и подхожу к ребятам, но сесть всё ещё некуда, а руки теперь заняты. Сама себя поставила в дурацкое положение. Поворачиваюсь к ближайшему свободному столику, и тут Ромка изрекает:

– Давай ко мне на колени.

Не то чтобы это было не в его стиле.

– Ром, – предостерегает Руслана.

– Шучу.

Ромка поднимается со стула и приглашающе отодвигает его, себе же ловко разворачивает другой. Теперь ему придётся сидеть в проходе, что ничуть его не расстраивает.

– Это я, конечно, сглупила с выбором места, – извиняется Руслана. – Никогда с компанией сюда не ходила. Но кофе вкусный и десерты тоже. Вет, тебе как?

– О, мне без разницы, – тороплюсь с ответом. – Я же постоянно в кафе бываю. Сейчас так странно было себе что-то брать. Обычно открываешь сумку, загружаешь в неё чужой заказ – и вперёд.

– А можно так, чтобы мне еду только ты приносила?

– Ром.

– Да блин, всё не могу привыкнуть, что Ветка выглядит как девушка.

– Как парень, могу понять, – говорит Артём, но смотрит не на меня.

Он русый, а глаза очень тёмные, темнее Ромкиных карих. Зрачок от радужки не отличишь. Мне сложно определить, куда именно направлено его внимание, я угадываю это по ресницам. И, наверное, пялюсь прямо. У него безумно ровная кожа: ни волоска лишнего, ни родинки. Шея тонкая, ворот тёмно-синего джемпера сильно от неё отстаёт, и видно белую футболку. Спокойная внешность, чувство стиля. Артём – в хорошем смысле – инопланетянин.

Какое-то время я продолжаю наблюдать это космическое явление с дотошностью учёной. То, как он вытягивает руки и разминает длинные пальцы. То, как лёгкие прядки рассыпаются по обеим сторонам прямого пробора, когда он наклоняет голову… Движения сдержанные в противовес Ромкиным хаотичным.

Тот же дёргается постоянно. Вот и сейчас подаётся вперёд, будто ему вдруг стало невыносимо оставаться в прежнем положении, хотя секундой ранее ничто не предвещало.