– Почтенный, нам две пинты вашего местного пойла, пожалуйста! – произнес, наконец, ряженный в красные пестряди.
– Отставить! Одну поставь, – одернул старика мечник, повернувшись к своему товарищу, – друг мой, Ворн, ты же знаешь, что я в дозорных. Причем не в каких-то, а лично твоих! Поэтому как хочешь, но пить не стану. Даже не упрашивай.
Джима пробрала дрожь.
– Еще и не пьет! – чуть не проговорил дрожащими губами мальчонка. – Ну, все, хана нам, лучше бы драпали! Видать не из здешних краев вояка.
Ёзеф, будучи старшим в команде, имел на толику больше сдержанности, чем Джим, но тоже, тем не менее, импульсивно метался взглядом из стороны в сторону. Все мысли об ограблении этих персон лежали на грани разумного. Стоило лишь слегка переступить черту, чтобы хрупкое равновесие рухнуло, и все свелось к потасовке с худшим исходом для юных плутов.
Венозными руками старик потянулся на пыльную полку за приличным стаканом и, внезапно, нащупал там штоф, давно забытый даже его отцом. Своим замыленным глазом дед различил на дне болтающуюся жидкость и на радостях сообщил:
– Судырь! – бутыль стукнулась о поверхность стола. – От нашего заведения, лучшая настойка во всей округе! Выдержка – будь здоров!
Ворн утвердительно кивнул. Стеклянная пробка долго не поддавалась вялым усилиям харчевника, но при помощи Трепы – здоровенного уборщика, единственного сына хозяина шинка, зеленое горло освободилось от давящего тела и разверзлось таким “ароматом”, что первые ряды стульев вокруг бутыли неожиданно треснули. Запах повеял по всему помещению и не привлек внимания только сугубо датых гостей. Ворн отвлекся от своей озабоченности, в его тонкий нос забралось столько испарений, что он, казалось, невольно испробовал полноценную стопку браги. Старик плеснул половину содержимого в стакан – запах превосходил любые ожидания. Ворн пригубил, отвел взгляд, зажмурился и опорожнил стакан до дна. Выражение его лица можно было спутать с прелым яблоком, единовременно повернутым стороной с паршой. Недолго думая, старик оторвал ломоть черного хлеба и поднес Ворну. Мужчина в красной пестряди бодро занюхал горбушку и отправил к себе в рот.
Мечник заговорил:
– До Перинских холмов осталось идти не так много, доберемся раньше первых звезд.
Ворн прожевал через обе щеки и повел рукой, чтобы ему наполнили стакан. Старик подобающе повиновался.
– Мне страшно, Витольд, – неожиданно тихо произнес Ворн. – Не за себя, а за грядущее. Сегодня утром в первых лучах солнца я видел, как вились черные грифы. Их было много. Это предвестие смерти. Хуже того – ужасного мора!
– Я не склонен верить каким-то птицам. Переговоры будут вести люди, – промолвил мечник-Витольд. – Полк верных воинов Ульма поддержит силой наши слова.
– Не будь так опрометчив с преданиями. Большинство из них сбылось в прошлом, не миновать этому и сейчас. К тому же любой диалог обречен на провал, если врата замка будут закрыты.
Ворн выпил второй стакан забористой настойки и снова зажмурился.
Ёзеф выжидал, следил за тем, как здоровенный Трёпа медленно скрывается в тылу облупившейся печи. Джим чувствовал, как бежит холодок по его спине во время осмотра рукояти короткого меча. Он представлял, насколько хорошо заточено лезвие, как оно разрезает рубаху и до какой глубины входит в плоть.
Ёзефу не терпелось обнести до нитки этого "щуплого паяца" и уже дать кому-нибудь по морде. Как только сын харчевника пропал из поля зрения, мускулы его перекатились, парень твердо поставил левую ногу на пол и оттолкнулся. Плечо, раздутое до величины небольшого валуна, тараном врезалось в руку Ворна. Хмельной мужчина, не готовый к такому резкому выпаду, опрокинулся всем своим движимым телом на мечника, который, в свою очередь, сам чуть не упал, придерживая откинувшегося соратника. Джим быстро среагировал, поднявшись со стула за спиной Витольда. У него вспотели руки, глаза вытаращились и постоянно соскальзывали на меч. Его задачей было снять с пояса мошну монет или кисет с табаком. Он разглядел сзади на поясе Ворна какие-то сумки и резко дёрнул за ремешок. Ему не удалось сорвать ни одного, но вот некоторое содержимое карманов посыпалось на пол. Эффект неожиданности пропадал, потерпевшие пребывали в гневе. Ёзеф двумя руками лягнул Ворна в грудь, и тот вместе со своим дозорным повалился на пол, хрустя ребрами и получая ушибы.
– Хрэби и тягу!!! – коротко прокричал Ёзеф, склоняясь к куче добра перед Джимом.
Нервозность временно парализовала младшего нападающего. В то время как Патлатый уже поднимался с наполненной торбой, Джим кинулся к Витольду и стал дергать за рукоять меча. Потные руки сперва соскользнули с навершия, а после неловко выдвинули клинок из ножен. Вместе с махом меча засеменил и Джим, у которого с трудом вышло не влепить себе по лбу краем разрисованного дола. Ёзеф притормозил у выхода – он выпучил глаза настолько, насколько позволяли орбиты. Разгоряченная толпа мужиков скучковалась по бортам этой воображаемой сцены. Трёпа проталкивался к очагу волнений. Витольд и Ворн в неистовстве поднимались с пола. Джим направил на них зазубренный меч.
– Не подходи, стой, где стоишь, – грозно кинул двоим мальчуган, – иначе обоих изрублю на мелкие кусочки!
Витольд перегляделся с Ворном и стал медленно поднимать руки.
– Конечно, на мелкие кусочки, – Витольд незаметно делал шаг за шагом к Джиму, – в пыль, я бы сказал. Этот меч поистине суров и могуч, поверь мне. Я своими глазами видел, как лезвие отсекает руки и сносит головы противника в латах – уму непостижимо. Его острота – достоинство кузниц Союза Драйнов. Лучшие мастера Раитлона приложили руку к созданию шедевра черной металлургии…
Мечник сделал тяжелый скачок в сторону Джима, намереваясь придавить того своим весом. Но все же Ёзеф подпрыгнул чуть раньше, одернул мальчишку за воротник и предотвратил его незавидную судьбу. Витольд упал на руки. В это же время его приятель был занят расчетом траектории полета кортика. Герольдов Совета хоть и обучают владению мечом и луком, но метание небольших кинжалов по убегающим ворам в условиях дрожащей ненависти было лишь на словах. Поэтому Ворн стрельнул своим ножичком в прилежащую к входу балку, фраппировав двух постояльцев за столом рядом, но никак не настигнув ударом одного из похитителей. Дорожная пыль у порога шинка еще некоторое время оседала в нисходящем за горизонт солнце. Лохматый молодой человек растолкал глазеющих зевак, подбежал к проему и в сердцах высказался о мошенниках.
Ворн вынул кортик из дерева, поднял сумки и стал осматривать содержимое. Витольд в два шага оказался перед ним.
– Ты как? Ничем не пырнули? – быстро проговорил Витольд. – Знал ведь, что шляться по кабакам в такой глуши плохая затея, мы тут у всех на виду!
– Помолчи! – одернул Ворн, явно пребывавший в скверном расположении духа.
Он продолжал, насупившись, перебирать льняные мешочки, пока раззадоренная толпа посетителей шинка усаживалась на свои места, чтобы размусолить произошедшее.
Лицо делегата в пестрядях вытянулось, глаза интенсивно заморгали. Дозорный Ворна приподнял укорительный взор из-под домотканой шерстяной шапочки и произнес.
– Пожалуйста, не говори, что они… – начал Витольд, но за него продолжил Ворн.
– Сверток советских бумаг… Витольд, их надо нагнать, как можно скорее!
– Твою жеж мать… – свистнул сквозь зубы дозорный.
Трёпа виновато подбежал к делегатам и стал перебирать вежливые слова, попеременно меняя руку, чешущую затылок.
– Созвольте извинить, судыри! Простите, Белена ради! Эти бестолочи, шавки вшивые, итить их! Отбрыкал бы, как пить дать! Мазь подорожную принести? За неусобства, итить их! Ну тык как, не ранены? – нервно раздавался шершавый бас Трёпы.
– Не стоит, – торопливо ответил Ворн, – расскажи лучше, что за плутоватую мелюзгу занесло к вам во двор? Кто они, откуда родом?
Сыну харчевника потребовалось время, чтобы собраться с мыслями.
Он поведал Ворну и Витольду, что негодяи хаживали в шинок на протяжении двух-трёх дней, что-то выискывали, принюхивались к столам, обсиживали стулья, обижали отца и ругались с ним самим. Трёпа перестал лезть на рожон, выяснив в первой перепалке детали происхождения пацанёнков.
