«Так близка к спасению, и так далека одновременно! – думала она. – Вот бы, как в сказке, мимо прошёл охотник или лесоруб… Лесоруб!»

Дрожащими руками разбойница размазала слёзы по лицу и поползла к кострищу, ведь именно там затерялась среди хлама единственная надежда на спасение – топор. Самому огромному троллю всё же удалось перед ужином вытащить топорище из трухлявого пня, и с тех пор орудие дровосеков бесхозно лежало где-то рядом с котелком.

Почти не дыша, Машка проползла мимо одного из троллей и сразу разглядела рядом с дровами полированную рукоять. Потянулась за ней, как вдруг её что-то одёрнуло сзади. Верёвка натянулась и дальше не пускала.

Распластавшись на животе, Машка потянулась за топором. Коснулась кончиками пальцев рукояти, не боясь шуршания, подгребла к себе. Ладонь плотно сжала тёплое древко, а сердце ликующе заколотилось.

«Вот и всё, грязные животные! Машка ещё никому задаром не доставалась!» Разбойница прижала топор к груди и зверовато осмотрелась по сторонам – не услышал ли кто-нибудь её мыслей.

Увиденное, пригвоздило её к земле. Сначала пленнице показалось, что виной всему ночные тени. И тогда она для верности помотала головой и вновь взглянула на ближайшего к ней тролля: мерцающие в ночи глаза смотрели прямо на неё, а зубастая пасть раскрылась в гадкой ухмылке.

Машка забыла про дыхание, превратившись в мышку, окаменевшую перед змеиной мордой. Казалось, сердце замерло вместе с ней. Мгновение, два, три. Взгляд людоеда остекленел.

До конца не понимая, наблюдает ли тролль или просто спит с открытыми буркалами, Машка поползла назад, не сводя взгляда с громадной туши. Она судорожно сглотнула, когда заметила, что зрачки людоеда двигаются следом за ней.

– Ну всё, Валяй! Тебя раскусили! – с громоподобным рыком поднялся со шкур волосатый Кусок. – Говорил же, топор ближе класть!

– Вот и положил бы! – вскочил на ноги и сам рыжий Валяй.

– Да это бабьё все как одна, – пробасил Кусок: – канат перережут, да бежать. Надоело.

– Дык хоть погонялись бы, – резонно заметил Валяй. – А просто жрать ужо неинтересно. Ну-ка, дай-кась сюды!

Тролль выдернул у окаменевшей Машки топор из рук и отшвырнул в сторону. Бедняжка сидела на коленях и с мольбой смотрела на лесных громадин.

– Ладно, хорош трёп разводить, – почесал промежность Кусок, – сдирай с неё тряпьё, и за дело. Всё чин по чину, закон старшинства блюдём. Тока не забивай сильно, а то я люблю, когда сопротивляются.

– Не боись, я так, для затравки мальца пошлёпаю!

И с этими словами Валяй поднял Машку за одну ногу и с треском разорвал её рубаху.

– А мне вялые нравятся, – поскрёб затылок Рыгун, глядя куда-то в небо.

Далеко в лесу снова завыл волк.

– Жирненького бы сцапать. Вон того, – из густой листвы высунулся крючковатый палец и тут же скрылся обратно. Поглаживая отбитую руку, Рыгун уставился на старшего братца. – Что опять не так-то?

Мордун пригрозил кулаком.

– Да понял я, понял. Сидим тихо, пальцы не высовываем, – взгляд Рыгуна вновь устремился в сторону резвившейся на поляне дичи. – Так что там с жирненьким? Возьмём его?

Мордун покачал головой. Уж кто-кто, а он помнил, как в прошлом году на такой же охоте Рыгун сам выбирал дичь. Не пройдя и половины обратного пути, этот раздолбай сбросил тушу с плеч и сказал, что больше не ступит и шагу, пока не отдохнёт. И это с охотниками и цепными псами на хвосте! В тот раз всё обошлось, Мордун понёс тушу сам, предварительно отлупив братца за недальновидность.

Будто читая мысли брата, Рыгун пустил в ход своё излюбленное оружие – уговоры.

– Да я сам его потащу! Правда ж! С прошлого-то года уже как-никак… год прошёл! Смотри, как я поздоровел. Донесу, будь уверен. Ты только представь, как братец будет рад такому упитанному подарочку.

Глубоко вдохнув для успокоения, Мордун зажмурился. Он терпеть не мог нытья младшего брата. Сколько лет подряд ходили вдвоём за подарком для Валяйки, столько же раз повторялись одни и те же истории. Легче соглашаться, чем выслушивать.

– Ну всё, значит, договорились, берём жирненького! – потёр ладоши Рыгун.

Мордун со свистом выдохнул и от души опустил кулак на макушку брата.

Сразу полегчало.

Ещё раз указав на жертву постройней, Мордун даже угукнул для пущей убедительности.

Рыгун с обиженным видом потирал ушибленную макушку.

– Хрен с тобой, выбирай, кого хотишь.

Не сговариваясь, тролли приступили к делу. Опытный охотник Мордун по кромке поляны крадучись обходил резвящуюся дичь. Рыгун огибал с другой стороны.

Беззаботные дети резвились вокруг одинокого дуба, раскинувшего царскую крону посреди поляны. Радостный смех разносился по лесу, и даже всё птичье многоголосье терялось в его игристых переливах.

Девчонки и мальчишки не впервой выбрали для игрищ светлую поляну недалеко от деревни. Здесь, в заповедном уголке, так похожем на сказку, дети ничего не боялись.

Тролли часто охотились в этих краях, поэтому точно знали, откуда ждать людей с вилами, которые обязательно прибегут, когда малявки начнут визжать.

Но когда обуреваемые праведным гневом люди доберутся до злосчастного дуба, тролли уже будут с добычей на плечах нестись через бурелом к Верхнему лесу. Именно там, в труднопроходимых верховьях, глухих и неприветливых, уже третий год жили тролли – четыре брата, волею судьбы оторванные от родного племени.

Дождавшись, пока все дети увлекутся игрой, Мордун вышел из-за деревьев. Выпрямился во весь рост и не таясь пошёл к дубу. Первым заголосил парнишка, сидевший на нижней ветке.

– А-а-а! Медве-е-едь!

Малышня с ужасом уставилась на жуткое создание, напоминавшее медведя лишь могучими габаритами. Из-под слипшихся патл выпирал огромный носище и посверкивали два злых, чёрных глаза. Кабаньи клыки оттопыривали нижнюю губу. Руки волосатые, длинные, почти до колен.

– Леший! – заорала девочка в синем сарафане.

По хитроумному плану Рыгуна дети должны были броситься в сторону самого же Рыгуна, притаившегося в кустах. Но малышня полезла на дерево.

Смекнув, что сценарий охоты рушится, младший из троллей покинул убежище и погнался за ближайшим сорванёнком. Да вот только в финале гонки оба тролля застыли под дубом с пустыми лапами.

– Подсо́дишь? – Рыгун чесал затылок, как делал всегда, когда перед ним вставала непосильная задача.

Мордун задумался. Дети сидели высоковато, но всё же, если влезть на дерево, то достать их не составит труда, да вот только ветки вряд ли выдержат веса даже дохлого Рыгуна.

– Они разговаривают! – донеслось сверху.

– Эй, образина! Лови-ка это!

Сверху обрушился желудёвый град. Один из снарядов угодил прямо в глаз Рыгуну.

– Ах ты жирный подлец! – бедняга закрыл лапой ушибленное место и погрозил кулаком. – Ты видел, Мордун? Это тот жирдяй в меня запульнул! Вот сучонок! Давай их палкой сшибём! Всех передушим, а толстого сожрём!

Мордун замотал головой, брать с собой толстого он по-прежнему не хотел, даже ради мести за ушибленный глаз младшего брата.

Из-за деревьев со стороны реки уже доносились человеческие голоса. Перепуганные воплями детей, из деревни на поляну спешили крестьяне.

– Палку ищи! Сбивать будем! – забыв о травме, переполошился Рыгун. – А я пока своими методами попробую.

Мордун дёрнулся в сторону посадок, ещё до конца не решив, то ли искать палку, то ли ретироваться. Тем временем Рыгун поднял жёлудь, из тех, что потяжелее, да запульнул не целясь в зелёную крону. По глухому стуку стало понятно, что снаряд попал в цель. Взвыл тонкий ребяческий голос. Ветки затрещали, и пухлый парнишка, держась за ушибленный лоб, рухнул прямо на зазевавшегося Рыгуна.