По сонным коридорам фамильного замка рода Демонмера́ев шагал, бряцая доспехами, хмурый командир гарнизона. Если бы не тревожные новости, он не решился бы в столь ранний час нарушать покой хозяина чертогов. Но обстановка в суверенных землях требовала скорейшего разрешения.

Короткий стук по этикету, и утренний гость вошёл в покои виконта. Через небрежно откинутую штору мягкий свет заполнял комнату, стелился белой вуалью по меховому ковру и по огромной кровати. Робкие солнечные полосы касались стен, украшенных чучелами свирепых зверей, каких не встретишь во время прогулки по диким местам. И даже будучи вооружённым и находясь в компании храбрых и сильных друзей, лучше бы ни одному доброму человеку никогда не встретить ни одной из этих жутких тварей.

Головы опаснейших хищников и всяческой лесной нечисти, развешанные по стенам покоев, отражали только малую часть коллекции одного из величайших охотников королевства – молодого, но искушённого в ловчем деле, виконта Демонмерая.

Сам виконт, опровергая слухи об изнеженных особах голубых кровей, несмотря на недавний рассвет, уже покинул ложе. Разоблачённый по пояс, он сидел в кресле у дремлющего камина и водил правильным камнем по лезвию меча. На вошедшего он не посмотрел, потому что только одному человеку было дозволено входить без вызова в опочивальню к хозяину замка.

– Что случилось, Рой? – по-деловому спросил виконт, не отрываясь от своего занятия.

– Ваша милость, к нам снова прибыли посланники из деревень, что стоят близ Верхнего леса. Делегация человек двадцать. По-прежнему твердят о пропажах: дети, женщины, охотники. Любой в опасности, кроме, как вы знаете, стариков, – сухо отчитался Рой. Новости о пропаже людей стали уже нормой в стенах замка.

Виконт отложил клинок и уставился себе под ноги.

– Верхний лес… – выдохнул он. – Везде спокойствие, только там творится какая-то чертовщина. Теперь я понимаю, почему батюшка сослал меня в эту дыру на краю королевства. Наверно, никто, кроме нас, Рой, не сможет здесь навести порядок.

– Что прикажете делать, ваша милость? – Рой не был склонен к домыслам и, как человек сугубо военный, ждал конкретных указаний.

– Ладно, деревенских я успокою, – нехотя решился молодой хозяин замка. Он встал и подошёл к чучелу разъярённого медведя, замершего в полный рост у камина, и снял с когтистой лапы, будто с вешалки, небрежно накинутую рубашку. – Пока время терпит, подбери кого-нибудь из своих людей, кого-нибудь толкового. Пусть отправится с делегацией к Верхнему лесу и разберётся, что там к чему. А то знаю я этих простолюдинов, ночью их страшит даже собственная тень. Ты сам-то что думаешь, Рой?

Командир гарнизона, пока собирался с мыслями, поправил на плече серебряную брошь в виде разъярённой медвежьей головы, скреплявшей жутким оскалом воротник плаща. Такими брошами король лично награждал ветеранов Фрестольдовской компании. Было это ещё до рождения виконта, но королевскую брошь Рой никогда не оставлял в шкатулке с другими наградами, коих за его долгую карьеру скопилось порядком.

– Ваша милость, через лес проходит важный тракт. Там вполне могла обосноваться банда разбойников. До нас уже доходили слухи о разграбленных купеческих обозах.

Демонмерай с задумчивым видом надевал камзол.

– Припоминаю. Виновные так и не были найдены… Что ж, значит, необходимо оторвать от тракта всех пиявок. Я не хочу из-за шайки оборванцев лишать свой край важных поставок, – виконт поморщился и вздохнул: – Опять непредвиденные расходы. Но лучше уж так, чем если недобрые слухи доберутся до ушей отца. Тогда я могу лишиться даже этого жалкого надела.

– Расскажи-ка мне гадалка, когда ж я стану королём! – в ожидании скорейшего ответа Корявый Бак изогнул рассечённую шрамом бровь.

Подле лесной пещеры, вокруг костра коротали вечер трое разбойников. В поисках убежища от виселицы бессердечный лиходей Бак, бывший палач Сэм и портовая девка Машка нашли тихий уголок, сокрытый от любых посторонних глаз и, главное, от глаз королевских сыщиков. За каждым из маленькой банды тянулся кровавый след, с каким обычно спокойно не живут.

Едва троица успела осесть, как им подвернулась первая возможность подзаработать. В одной из ближайших деревень раскинула пёстрые шатры цыганская ярмарка. Более шумного и подходящего места для грабежа не сыскать. Едва загорелись вечерние огни, а трое опытных бандитов уже волокли в своё логово самый ценный груз, какой только можно добыть там, где денег и драгоценностей никогда не бывает много. Они украли человека. Но пока не знали, что с ним делать.

Пленённая женщина сидела рядом с костром, но не потому что бандиты сжалились и решили зябкой ночью дать ей согреться. Просто на свету у неё было меньше возможностей для цыганских трюков. На разбойников пленница смотрела без страха. Руки и ноги стягивали надёжные путы, но даже безвыходное положение не мешало пленнице сохранять достоинство во взгляде и в прямой осанке.

– Думаешь, если я цыганка, то обязательно умею гадать? – с неприязнью скривила губы пленница.

Баку не понравился заносчивый тон черноволосой тётки, как не нравилось и её бесстрашие. Главарю новоиспечённой банды требовался страх, потому что именно на страхе зиждется уважение – самый важный ресурс в разбойничьей среде.

– Я думаю, – начал он, буравя женщину хмельным взглядом, – что если человек хочет дожить до рассвета, то лучше бы ему уметь и гадать, и танцевать, и мясо жарить на вертеле. Я прав, Большой Сэм?

Лысый детина со свирепой рожей сидел на земле у входа в пещеру и точил камнем потёртый свинорез. Здоровяк медленно перевёл тяжёлый взгляд на женщину и сказал:

– По мне, лучше бы она ничего не умела. Не люблю долгих прелюдий, – и Сэм выразительно провёл лезвием, словно бритвой, по своей щеке. Многолетний опыт игры главной роли на эшафоте – роли палача – подсказывал, что долгие беседы с приговорёнными – до добра не доводят.

– Погадай нам, милая, будь любезна, – теперь Бак чувствовал себя спокойней, потому что прямой контакт глаз с Большим Сэмом произвёл на цыганку нужное впечатление, та заёрзала на месте, а плечи её поникли. – Ты ведь не хочешь, чтобы наш Сэм занялся тобой прямо сейчас?

Цыганка не торопилась отвечать. Вечернее небо над лесом медленно темнело, а вместе с ним таяла надежда на спасение. Никто не ходит ночью на поиски пропавших в Верхнем лесу. Никто не сунется сюда даже днём. Цыганка слишком хорошо это знала, но вера в спасение не поддавалась ни опыту, ни знаниям. Неважно, что будет утром, шанс на побег может подвернуться в любую минуту. Придушив цыганскую гордость и запрятав поглубже в сердце достойный ответ, пленница заговорила:

– Будь по-твоему, поведаю, что вас ждёт. Прошу лишь развязать мне руки. Образы будущего я ощущаю ладонями.

Бак покачал головой:

– Так не пойдёт. Давай-ка напрягись без рук.

– Не смею спорить, – с наигранной покорностью произнесла цыганка, – но предупреждаю тебя, красавчик с большой дороги, что без рук я не сумею увидеть ясные образы. Может статься, что услышав моё пророчество, вы будете ждать того, чего никогда не случится. И потом начнёте говорить о цыганах, что они жулики. Да и, сам рассуди, куда я от вас, молодых и сильных, денусь ночью в лесу.

За тридцать лет разбойничьей жизни ни разу Бака не называли красавчиком. Наверное, именно эти слова заставили его поступиться врождённой осторожностью и отдать приказ.

– Машка, развяжи ей руки!

Третья сообщница Корявого Бака нехотя поднялась с налёжанного у костра места. Решение главаря оспаривать она, конечно, не стала, но всем своим видом показал, что ей не по душе капризы с гаданиями.