Вади-Ганзаги в возбуждении бегал по своему кабинету причудливыми петлями, а Олара сидела за столиком наподобие курбекского дастархана, пила чай и слушала великого ученого. Он восторгался манускриптом, который попал к нему в руки благодаря ей. Хоть это была не первая их встреча, словесные излияния никак не иссякали, наоборот – с каждым разом они становились всё обильнее, всё дольше. Воистину, то был человек кипучей энергии.

– И как благородно с твоей стороны! Ты оставишь мне оригинал, удовлетворившись лишь копией! Я непременно закажу памятную доску, на которой будет выбито твое имя! Твой подвиг не забудут и через века!

Моё имя, подумала Олара, светски улыбаясь личному лекарю царя. Лучше сказать, имя, под которым я известна в этих краях. Свою легенду она повторила для Вади-Ганзаги без изменения. Врать всегда следует одно и то же.

– И мне понятен твой благородный порыв – доставить знания на родину! – продолжал свою речь ученый. – Это так достойно! Так отрадно видеть такие высокие устремления! Да ещё, демонстрируемые девицей!

Да, джерендийцы совсем не ценят женщин, отводя им роль не столько хозяек и хранительниц домашнего очага, сколько – прислуги и предмета интерьера. Даже до воспитания детей местных женщин не допускают. Это так не похоже на родину Олары. Там сами великие князья не гнушаются обратиться за советом к ведьме-матушке. Это не говоря о простолюдинах. Все уважают не только ведьм, матерей и бабушек, но и жен, и сестёр.

Что же касается высоких устремлений… Великий ученый был увлечен своими изысканиями. Он искал эликсир бессмертия и считал, что ничего важнее не может существовать. Поэтому об истинном замысле Олары он даже не догадывался. Её цель проста – научиться читать и писать на староджерендийском. Предлогом стало желание самолично сверить манускрипт и список с него, над которым день и ночь трудились писцы великого ученого.

На деле всё было несколько иначе. Работу переписчиков Олара проверяла ежедневно, чтобы не рушить озвученную легенду. Но каждый вечер, придя в свою комнатку на постоялом дворе, она читала хронику. Среди свитков, взятых в царской гробнице, был гримуар, отданный лекарю, летопись, которую Олара оставит себе и никому не покажет, кроме отца, трактат о податях и налогах древности и еще три совершенно бесполезных свитка. О дворцовом хозяйстве, описание церемонии погребения Гим-Гириада и перечисление посмертных даров, что поднесли ему верные слуги и вассалы. Эти книги Олара решила тоже прочесть, но позже. Все равно она не хотела продавать их антиквару. Свитки пригодятся ей для маскировки. Олара постоянно учитывала риск досмотра своего дорожного мешка. Если у человека обнаружат один манускрипт, может возникнуть подозрение – что это за книга такая особенная, раз путник везет её с собой да ещё в дальний и трудный путь. Неспроста! Отобрать! Самого – задержать! Если же в дорожном мешке обнаружится несколько книг – всё ясно как день, это просто ученый человек путешествует!

Риск в её плане обучения был небольшим. Свиток, с которым пошла в антикварную лавку, Олара выбрала наугад, не умея определить содержание текстов. Если бы этим манускриптом оказалась летопись, пришлось бы довольствоваться копией. Главным было прочесть хронику самостоятельно. Но Мать Сыра-Земля миловала.

– Скажи, о почтенный Вади-Ганзаги, – обратилась женщина к ученому, когда тот немного выдохся и переводил дух. – Как обстояло с врачеванием в древние времена?

– В чем-то предки нас превосходили, это бесспорно, – отозвался с готовностью ученый, который, как видно, не мог не делиться знаниями. – Но в целом, картина была печальная. Свирепствовали болезни.

– В старых книгах пишут, что зимы были мягче.

Олара почерпнула знание о погоде прошлых лет из хроники. Ей требовалось проверить информацию. От этого зависела её миссия.

– О, да! Отмечаются случаи, когда снег не выпадал вовсе! В год удавалось собрать два урожая. Сытые, изобильные времена! Они же и расслабили здоровье предков. Затем пришли суровые зимы и холодные лета. Множество болезней и нашествия варваров собрали обильную жатву.

– Дикари? – притворно удивилась Олара. – Я думала, что это пустыня начала свое наступление.

– Да, и это оказалось страшнее. Захватчиков обратили вспять, пески остановить было невозможно. Многие старые города ныне поглощены ими…

Все совпадало с прочитанным в летописи. Там красочно и страшно описывалась гибель вечнозеленых лесов от морозов и последовавшее опустынивание плодородных земель. Солнце светило подобно луне, совсем не давая тепла и народ волновался, считая, что оно готовится погаснуть. Ждали наступления конца света и воцарения на земле ледяной пустыни. По всему Царству Людей и сопредельным краям пронесся голод, а затем и страшный мор.

С востока вторглись какие-то неведомые ранее дикари. Поначалу они безнаказанно опустошили окраины, но царь собрал войско и несколькими ударами разбил пришельцев, а затем учинил избиение, после которого от варварских племен не осталось ни одного взрослого, а все дети были проданы в рабство.

Упоминался в летописи и кочевой народ, живший на западных окраинах Царства Людей и занимавшийся скотоводством. Он знал обработку железа, но не письменность. У них не было единого царя или князя, каждое племя управлялось своим вождем. Когда пустыня стала забирать все больше земли, вражда между кочевниками и оседлыми людьми усугубилась. Беженцы от войны на востоке селились в западных землях, где на них нападали дикари. Люди воззвали к царю, и тот увидел, что гибель грозит тысячам его подданных. Пришлось обратить войско на помощь. Люди били степных варваров по очереди, племя за племенем, намереваясь истребить всех, как только что поступили с незванными пришельцами с востока. Никому не нужны чужаки, мешающие выживать в мире, сперва сжавшемся от мороза, а затем опаленным сухими ветрами пустынь. В ту пору Царство Людей переживало расцвет, потому и доставало сил отбивать нападки. Но войны и бедствия подточили его могущество. Сейчас это лишь бледная тень прежней державы, которую больше берегут обширные пески, окружившие её, нежели могучие рати.

Однако на этот раз задуманное удалось лишь наполовину. Кочевники не были истреблены, но снялись и ушли на верную смерть в Большую Западную пустыню, как звали это место сейчас.

Удивляло Олару многое. И то, что они одолели дорогу, а вовсе не вымерли, как считали здесь, раз этот народ навсегда пропал с глаз царей. Поразительным было и преображение, случившееся в походе. Летописец рассказывает о кочевниках, с которыми бились люди, как о беспорядочных толпах, яростно атакующих, но опрометью разбегающихся в случае решительного отпора или нажима. Такие орды не могли противостоять железному порядку царских войск.

Зато курбеки, выйдя из Голодной Степи, проявили себя как стойкие воины, спаянные единой волей и послушные приказам военачальников. Это у них родился порядок, при котором казнят десяток, если бежит воин, сотню, если поле боя покинул десяток и так далее.

Очень жаль, но грамоту этот народ познал, лишь разбив и захватив султанаты Большой Степи и Междуречья, лежащего южнее. Не осталось свидетельств о дороге через пустыню, а сказания курбеков о том сочатся пафосом и героикой, но веры им – ни на грош. Иначе стоило бы признать – Олара гостит то ли у песиголовцев, то ли у неуязвимых титанов. Даром, что прямо сейчас один из них излагает свои взгляды на холеру и прочие болезни и сетует на соотечественников, не внемлющих его советам и потому мрущих как мухи.

Олара почти не слушала великого лекаря, который рассуждал о пользе хорошего питания в деле борьбы с хворями, она думала о своей миссии. В Царстве она узнала всё, что хотела. Осталось лишь исполнить до конца обещания, получить свою копию, дабы не вызывать подозрений. А потом её ждет долгое путешествие. Она добиралась сюда годы. Оставалось надеяться, что путь домой будет короче.

Стоило Пармуте прибыть к Марминиду, как сей достойный муж принял его с сыном. Претендент на хаканский трон поблагодарил Пармуту за верный выбор стороны и поведал, что воинов у него не так много, как хотелось бы. Поэтому он тем более рад присоединению Пармуты, ведь он, Марминид, решил просить о помощи Урома Грозного. Пармута в молодости, когда Отец-Небо зажег для него звезду, зовущую к подвигам и славе, успел принять участие во многих походах и войнах. На землях родного Закатного Улуса было спокойно, поэтому он побывал и на севере, и на востоке. Если на полночи он встречался с отцом Марминида, то на восходе ему довелось свести дружбу с Уромом в ту пору, когда тот ещё предлагал свою саблю владыкам. Марминид надеялся, что это знакомство поможет заключить с грозным султаном договор о помощи.