Серьезные галлюцинации. Факультет психотерапии и психологии.
У каждого существует определенная степень недоверия к себе. У Келен она сводилась к тому, что, если задать девочке вопрос «А вас точно зовут Келен Фаэр?», она еще надолго впадет в глубокую задумчивость о правильности своего ответа. Поэтому не было ничего удивительного в том, что заявление Дженнифер Райлен вогнало ее в воронку сумасшедшей паники.
«Успокойся, – уговаривала она себя. – Она сейчас просто играет свою роль. Она это делает специально, чтобы ты могла ходить в лес к Воскресшим. В разноцветный лес с огромным замком, где люди умеют подчинять себе музыку и заставлять кусты роз расти быстрее… Келен, нет, заставляй себя не отрекаться от этого бреда».
– Около двух недель назад… – начала Дженни.
Келен слушала…
Около двух недель назад Келен очень захотелось испытать свои нервы на прочность. Поэтому она отправилась на крышу заброшенного здания, чтобы погонять в крови адреналин, который, если повезет, мог перекипеть и перерасти в настоящее решение, давшееся с такой нерешительностью. Каково ей пришлось? Келен помнила сама, но Дженни перечисляла ее полузабытые чувства с пугающе математической точностью, до последней странной ассоциации, так, что у девочки под конец их списка не осталось сомнений: при встрече она вылила на девушку все свои эмоции, которыми полнилась ее голова. Не было ничего удивительного в том, что дальше мисс Райлен, будучи Дженни, так точно угадывала любые ее настроения.
Келен слушала.
Слушала из чужих уст о своих проблемах и переживаниях, которыми никогда и ни с кем не делилась, потому что так было не положено и неправильно. Она готова была умолять мисс Райлен, чтобы та не продолжала, иначе можно было разреветься от страха. Перед миссис Фаэр, а главное – перед собой.
«Но я ей этого не говорила. Я ничего ей не рассказывала!»
– Мы договорились, что в случае усложнения ситуации Келен может звонить мне, правда ведь, Келен?
Да, так и было.
– Но все оказалось несколько хуже, чем я предполагала…
Келен начала понимать, к чему кренился весь разговор.
«Ребята, – позвала она, внутренне трясясь в конвульсиях от того, что могло вслед за этим последовать. – Вы ведь здесь?»
На самом деле в равной степени было страшно услышать как привычный слуху голос духов, так и полное молчание. Что так, что по-другому, это доказывало бы ее сумасшествие. Поэтому, не получив ответа, Келен разнервничалась лишь наполовину от всех своих возможностей.
– Вместо обычной истории о плохой подростковой жизни, я получила признание, что Келен слышит в голове сторонние голоса. Галлюцинации эти не вызваны наркотическими веществами. Они корнями закопались в ее нездоровое психическое состояние. Поверить в такой поворот событий очень затруднительно, потому что подобные вещи, хоть и имеют место в нашей жизни, но зачастую находятся где-то совсем далеко, например, по ту сторону телевизора. Однако я убедительно прошу вас об одном: Келен необходима врачебная помощь. Она страдает и не может жить, как все. Ваше право обратиться к другому специалисту, но…
И тут Дженни смолкла, а Келен в оцепенелом шоке уставилась на свою мать. Та сидела, нервно стуча ногой об пол, и смеялась. Не истерическим хихиканьем, а вполне полным здорового благодушия смехом.
– Какие сказки вы пытаетесь мне рассказать? – с сухой улыбкой на губах произнесла она, когда ее приступ хорошего юмора исчерпал себя. – Я терпела с самого начала, мисс Райлен, но позвольте-ка уточнить: всех психологов, психиатров, психотерапевтов, поставьте перед любым словом эту приставку, я воспринимаю не более как шутовских клоунов, которые от нечего делать накрутили вокруг своих профессий уйму несуществующих диагнозов. Я не верю в шизофрению и раздвоения личности, а уж тем более не воспринимаю как болезнь обычные лень и эгоизм, которые вы так мило величаете депрессией. Скажите на милость, почему это не коснулось меня? Не одна Келен здесь потеряла дорогого и близкого ей человека – я утратила своего мужа! Но я не пытаюсь укрыться от внешнего мира выдуманными голосами и бог невесть чем еще! Поэтому с меня вполне достаточно.
Миссис Фаэр встала.
– Если на этом у вас все, то я попросила бы покинуть мой дом незамедлительно.
Примерно чего-то такого Келен и ждала. Она достаточно хорошо изучила характер своей матери, чтобы предугадывать его последствия. Ничего ровным счетом не изменилось, кроме, может быть, того факта, что сегодня вечером девочку ждала знатная выволочка. Но мисс Райлен всё было мало. Даже после прямой просьбы уйти, она продолжила невозмутимо сидеть на месте, расслабленная и умиротворенная, точно наевшаяся досыта кошка. Это могло бы вывести из себя и более устойчивого человека, не говоря о женщине, стоявшей сейчас напротив нее.
– Я вас предупреждаю…
– То, что вы не доверяете нашему брату, – резко перебила мисс Райлен, – вполне резонно, учитывая, что небольшое количество времени назад вы сами обращались в нашу клинику, название которой написано на обороте визитной карты и которое вы, естественно, успели прочитать и вспомнить все, за что отдали немалую сумму денег, не получив при этом никакого положительного результата.
Келен не верила своим ушам. По правде сказать, личная жизнь миссис Фаэр оставалась для нее такой же тайной за семью печатями, как и в обратную сторону. Они с мамой уже давно потеряли друг с другом всяческую связь, усиленно делая вид, будто бы они одна семья, что сводилось в целом к вечерней отсидке под общей крышей. Но то, что ее вечно раздраженная и недовольная доброй половиной мира мама внутри отчаялась до попыток обратиться за чужой помощью, было попросту печальным и несмешным.
– Если уж Келен, пусть и с помощью моего пересказа, поделилась с вами всеми своими бедами, то не будет ли честным сделать то же самое по отношению к ней? – спросила мисс Райлен.
– Вы считаете, что имеете право вваливаться к нам в дом и вести себя соответствующим образом?! – На миссис Фаэр было страшно смотреть. – Если бы я знала, что ваша дурь способна помочь моей дочке, то она бы уже давно стала завсегдатаем любой из этих машин по высасыванию денег!
– Совсем забыла, – мисс Райлен вновь принялась за остывший чай. – Денег я с вас не возьму.
Келен сбилась, в какой по счету раз за этот вечер в доме воцарялась тишина. Сегодня они перепробовали их все: мертвые, живые, звенящие, ошеломленные, гнетущие, а теперь к ним добавилась и еще одна – недоверчиво-жадная.
– Причина? – Голос миссис Фаэр отдавал отзвуками стукающихся друг о дружку золотых монеток.
– Не поймите неправильно, но мой стаж психиатра пока что совсем мал. Размером с вашу прихожую примерно. А Келен, простите мне мою грубую прямолинейность, – первоклассная находка для любого специалиста. Она полностью окупает себя своей необычностью и редкостью. Чем вам действительно придется расплачиваться, так это временем девочки, которое ей придется проводить со мной.
– Вы утверждаете, что это ничего не будет нам стоить? – на всякий случай предельно упростила миссис Фаэр.
– Совершенно. Но только если отдадите девочку мне. За всех остальных я не ручаюсь.
Келен сидела между ними и чувствовала себя античной вазой, пассивно участвовавшей сейчас в схеме купли-продажи рыночных торговцев. Почему-то ее участия, подтверждения слов мисс Райлен, да хотя бы вообще любого отклика, миссис Фаэр не требовала. Ровно с тем же успехом Келен могла бы не приходить домой вовсе, они бы уж сами как-нибудь разобрались. Но в целом позиция немой рыбки ее устраивала, за исключением того, что она не могла разобрать, где во всем этом клубке событий была правда, а где – вымысел. Мисс Райлен ей помогать в этом никак не собиралась, ни жестом, ни мимическим движением не выдавая своих истинных намерений.
– Мой номер есть на визитке, – сказала она. – Пожалуйста, звоните, как только определитесь с ответом. На первых сеансах сможете присутствовать самолично, но в дальнейшем я бы от подобной практики отказалась. И в целом, миссис Фаэр, – мисс Райлен вдруг начала шариться и хлопать по карманам, и Келен поняла, что ее визит к ним подходит к концу, – я бы не рекомендовала вам настаивать. Это негативно сказывается на любом подростке, тем паче, если у него проблемы.
