«Вот такой у меня старший братец, – резюмировала Левитация. – И чтоб я от тебя его Имени больше не слышала».

– Ты вообще понимаешь, что своими закидонами делаешь мне хуже? – задала вопрос Келен на выходе из магазина, предварительно позволив охраннику обшарить свою школьную сумку.

– Вы обещали, что не станете портить мне жизнь. Если для вас наш договор – пустой звук, то и для меня тоже.

«Сейчас твоя очередь напрягать память! Мы договаривались, что покинем твое сознание спустя условленное время без подвохов с нашей стороны. И только».

До дома Келен пробовала идти как можно медленнее. У нее не очень получалось. Страх того, что ждет ее там за покалеченное лицо, подгонял ее как шквальный ветер. Миссис Фаэр вообще очень пеклась о лице Келен. Синяки под глазами, выскочивший прыщ или случайная царапина вызывали у той приступы необоснованной ярости, которые выплескивались ни на кого иного, как на дочь. Похоже было, что внешность Келен она рассматривала как товар на продажу, за который, при должном уходе, можно было выручить неплохую супружескую партию. Именно благодаря матери Келен получила свою лютую неприязнь к собственным веснушкам.

– Мам, я дома.

Она почувствовала, что что-то не так, едва последний слог ее ежевечернего приветствия отзвучал в прихожей. Дом был… не пустым. Не так, как каждый день, когда самым живым и веселым в нем были разве что тикающие на кухне часы, а свет лампочек, не достающий до всех закоулков и углов, делал их еще темнее. Сейчас из глубин жилья тянуло тем особым, расслабленным духом, какой воцарялся всякий раз при гостях. В довершении к этим домыслам Келен улицезрела абсолютно лишнюю и чужую пару обуви, примостившуюся возле порога.

– Вот, похоже, и она.

Радость, нахлынувшая было на Келен от осознания того, что ей не придется весь вечер распинаться перед четырьмя стенами за события минувшего дня, резко улетучилась. Голос миссис Фаэр был недружелюбным и натянутым до предела, казалось, еще немного и он лопнул бы с неподобающе громким звуком.

– Я совсем забыла предложить вам чай. Как раз только что поставила кипятиться чайник.

С таким голосом в пресловутый чай обычно подсыпали крысиную отраву или тараканьи лапки.

– Мисс Райлен?

– Дженни, просто Дженни, – весело отозвался их гость.

«Черт возьми, ЧЕРТ ТЕБЯ ВОЗЬМИ, когда говорят, что помогут разрешить проблемную ситуацию, то не делают так, не делают!»

Келен впопыхах стукнулась об угол тумбочки и дальше продолжила свой путь незаметно хромая.

«Девочка, соберись, ты выдаешь себя и все свои тайные дела с потрохами».

От духов не так часто услышишь нечто дельное, но этот совет был одним из них. Келен успела выровнять дыхание до того, как зайти в гостиную – часть ее жилища, которая никогда не была ей домом.

Надежды на спасение не было: Дженни сидела в любимом кресле миссис Фаэр, проигнорировав специально отведенный для гостей диванчик. Выглядела она как-то голо и вяло, как обгрызанная ветром ветвь без листьев. До Келен не сразу дошло, в чем же дело, пока она не заметила, что сегодня Дженни явилась перед ней без своих безобразных летных очков. От этого ее голова казалась вдвое меньше обычного и непривычно гармонировала с остальными частями тела. Не могло не порадовать и то, что вместо тощей куртки и убитой жизнью майки, на ней неплотно, но вполне приемлемо сидел черный костюм. Запах леса начисто перебивался особо вонючими духами. Ее облик вполне соответствовал норме за исключением одного: на лице Дженни было написано такое выражение, будто бы перед ней с минуты на минуту должен был появиться огромный праздничный торт.

«Его роль, кажется, исполняю я».

Миссис Фаэр находилась тут же – намертво застывшая посреди комнаты фигура. Ее зубы были очень плотно сжаты, об этом свидетельствовала выдвинутая вперед челюсть, а глаза, до поры буравившие нарушительницу спокойствия, теперь переключились на Келен.

– Вечер добрый, Келен, – по-свойски поприветствовала ее Дженни.

– Добрый, – выдавила из себя Келен, не имея возможности сказать, что она на самом деле думала по поводу этого вечера. – Привет, мам… – совсем загнанно добавила она.

– Мы как раз тебя дожидаемся, – произнесла Дженни, разведя руками по сторонам и не замечая гневно-ошарашенных взглядов миссис Фаэр из-за столь высокой активности той в чужом доме.

– Страшно узнать, зачем…

– Так что там насчет чая, миссис Фаэр? – осведомилась Дженни у хозяйки. – Знаете, я считаю, что он способен придать любому разговору домашнего уюта. Вы со мной не согласны?

Келен зажмурилась от страха. Мать девочки не терпела, когда к ней обращались как к кухарке в ее же собственном доме, и всегда за одно слово начинала говорить десять, разводя скандал. Но похоже, миссис Фаэр вела так себя лишь с кем-то мало-мальски знакомым, от Дженни же пока можно было ожидать всего, чего угодно.

– Мне три ложки сахара, – прокричала Дженни вдогонку скрывающимся за кухонной дверью тапочкам.

Келен тут же метнулась к креслу и прошипела:

– Что вы здесь делаете? Уходите, пожалуйста!

– Ничего себе новости, так-то ты обращаешься со своими гостями? – шутливо укорила ее Дженни. – Я, между прочим, придумала идеальнейший способ разрешения твоей проблемы. Но предупреждаю: тебе нужно мне немножечко подыграть.

– Вы уверены, что…

Дженни не дала ей договорить, резко вскинув ногу и боднув ее в живот пяткой так, что Келен пришлось сделать два шага назад и приземлиться на диван. Как раз в этот момент появилась миссис Фаэр с подносом, на котором одиноко дымилась чашка из ее самого нелюбимого сервиза. Пить чай в компании девушки та явно не намеревалась.

– Прошу.

– Большое спасибо, – безукоризненно вежливо отозвалась Дженни, сцапав ручку чашки двумя пальцами. Она сделала мелкий глоток. – Крупнолистовой с бергамотом?

– Да. – Миссис Фаэр отказывалась давать многосложные ответы.

– Недурно, – глотая чай с характерным звуком, произнесла Дженни, – хотя я предпочитаю черный. У него, знаете ли, нет таких замечательных мочегонных свойств…

Лицо миссис Фаэр вмиг выразило, что она не пустит Дженни в их уборную ни под каким предлогом.

– Итак, – та отставила чай в сторонку. – Теперь, когда Келен присутствует здесь тоже, я вполне могу назвать причину, по которой бесцеремонно явилась к вам и убила ваше право на спокойный тихий вечер. Ведь весь наш разговор будет касаться непосредственно девочки.

Келен, застывшая на диване в нелепой позе, прикидывала возможные варианты хорошего исхода событий. Миссис Фаэр терпеть не могла вторжения каких-либо посторонних людей в их узкий семейный круг, считая его чем-то вроде святыни. А уж если это происходило по вине Келен, прямой или косвенной, то на девочку обрушивалась самая настоящая катастрофа. И рано или поздно Дженни уйдет, а они с мамой останутся наедине…

– Так… – Миссис Фаэр напряглась еще больше. – Она что-то натворила в школе?

– Нет, к ее школе я никакого отношения вообще не имею, – ободряюще уверила Дженни. – И говорить собираюсь не об ее оценках и поведении, а о здоровье.

– Ну и что же не так с ее здоровьем? – по-прежнему недоверительно поинтересовалась миссис Фаэр.

– У вашей дочери большие психические проблемы. А если точнее – глубокая склонность к суициду и серьезные галлюцинации.

Келен, не мигая, смотрела перед собой. «Хороший вариант» помахал на прощание белым платочком и уехал на поезде ее сознания.

– Что? – переспросила миссис Фаэр, обнаруживая вдруг в себе схожий с дочкиным талант не понимать человеческой речи в непредвиденных ситуациях.

– Разрешите представиться полностью: Дженнифер Райлен, двадцать шесть лет, окончила Университет Риджентс, факультет психотерапии и психологии, работаю по специальности психиатром.

Отрепетированным жестом на свет божий явилась визитная карточка. Предназначалась она миссис Фаэр, и та начала ее пристально изучать на предмет подвоха. В то время как внутренности Келен скрутило тугим узлом.