Келен наконец-то вытащила застрявший рюкзак и с ужасом поняла, что шоколад внутри расплющило по всему его содержимому. Сменная рубашка стала непригодной для использования.

«Почему здесь все стремятся испачкать мою одежду?!»

Со ступенек замка к ним уже спускалась новая партия Воскресших. Келен узнала среди них Брая и мигом сообразила, что начнется.

– Бежим, они сейчас танцевать будут! – пытаясь перекричать общий шум, завопил кто-то еще.

Слишком поздно.

Брай взмахом руки дал команду – и танцорам, и песне, которая тотчас сменилась на другую. Их окружали с двух сторон, огибая фонтан четко вымеренными шагами, щелкая пальцами вместе с ритмично выделяющимися звуками музыки. Песня была не скрежущей, как предыдущая. Она переливалась солнечным светом и веселыми клавишами пианино, звуками, напоминающие стук пустых ореховых скорлупок, и бархатными нотами аранжировки.

А потом полились слова. Их пели сами Воскресшие, подскакивая и двигаясь вместе с ними. Ровный, чистый и задорный строй их голосов заполнял собой все пространство, и, если бы было видно, что старались они исключительно для новичков, зрелище превратилось бы в попросту глупое. Но они не пели ни для кого, кроме самих себя, своих друзей, разделяющих их фантастический танец, и золотого неба над головами. После первого куплета и припева они подобрались вплотную к Келен и ее товарищам. Два шага назад, снова вперед, все это исключительно под музыку, полный поворот вокруг себя, – и Келен с радостной настойчивостью схватили за руки и потащили за собой. Они делали так не потому, что того требовал Брай в своей постановке, а всего лишь приглашали их поучаствовать в празднике, очевидном и известном лишь для них.

Келен не сопротивлялась. Любые странные вещи растворялись в превосходном пении, делавшем все похожим на старый добрый мюзикл. Девочка слышала, как в голове у нее дуэтом подпевали Левитация со Скоростью. Ее крутили, вертели, передавали из рук в руки и низко кланялись ей.

Все стихло. Одиночный женский голос нараспев произнес рифмованную строчку из песни.

А затем Келен смыло волной из музыки и людей прямо к подножию лестницы замка. Теперь она стояла лицом к бесконечному разноцветному лесу, а Воскресшие перед ней, рассыпавшись по всему периметру внутреннего двора, с точностью до выдоха повторяли друг за другом все движения. Они светились ярче бенгальских огней, и в их блеске, посмотрев на других новичков, Келен наконец-таки разглядела их.

– Ваша жизнь теперь начнется здесь!

Это было последнее, не имеющее к словам песни никакого отношения, что Воскресшие единовременно произнесли, прежде чем отзвучала последняя клавиша пианино и музыка прекратилась.

Келен пришла в себя с такой скоростью, словно ей под нос сунули нашатырный спирт. Лес стал всего лишь лесом, а люди вокруг – всего лишь клоунами, норовящими затащить ее в местный дурдом.

– Давайте еще! – Воскресшие, не участвовавшие в танце, с присущей им громоподобностью свистели и хлопали в ладоши. – Ну еще разочек, ребята!

– Что скажешь? – раздался вопрос прямо в ее левое ухо.

– Скажу – что? – Келен все никак не могла заставить себя при встрече с Дженни смотреть ей в оба глаза, а не только в больной.

– Мне понравилось. Даже очень. Брай с каждым годом все совершенствуется. Тебе не показалось, что в середине было немножко затянуто? Хотя, извини, – спохватилась Дженни. – Как ты могла это заметить? Ты ведь танцевала.

– Что-что? – поморщилась Келен. – Вы ошиблись. Я не танцевала.

– Да? – Дженни призадумалась. – Ну как знаешь.

Очки сбились набок. Взъерошенные волосы кудлатыми пучками торчали во все стороны. Майка была до жути замызгана. Ничего из этого не волновало Дженни настолько заметно, что Келен понемногу начинала завидовать ее безупречно неряшливому виду.

– Чем займешься? – Дженни придвинулась вплотную к ней, по-дружески закинув руку девочке на плечо, ужасно костлявую. – А это кто, твоя новая подруга?

Келен, стремясь отодвинуться от Дженни подальше, недоуменно помотала головой. Как ни странно, но низкорослая девочка (Келен успела окрестить ее про себя гномом) до сих пор топталась рядом.

– До чего же ты милая, малыш, – Дженни наклонилась, упершись ладонями в колени, так, чтобы поравняться с «гномом» глазами. – Точь-в-точь фарфоровая кукла.

Келен слегка обиделась, сама не зная чему. Может быть тому, что Дженни за пару секунд сумела разглядеть что-то в человеке, на которого Келен безуспешно пялилась не меньше пяти минут.

– Вот и чудесно, – ни о чем и ни к кому конкретно не обращаясь, Дженни сняла с себя очки. – Все лучше, когда видишь человека целиком. Так ведь?

Келен растерянно посмотрела на нее.

– Если вы ищите общий список, то вам туда. – Дженни указала большим пальцем в сторону главного входа. – Не забудьте познакомиться с остальными!

– Я никогда не научусь понимать ее болтовню… – вполголоса молвила Келен, пронизывая взглядом место, где только что стояла Дженни.

Потом она повернулась к новой знакомой, вокруг которой от ее неподвижности уже начал сгущаться воздух.

«Чего она хочет от меня?»

Келен никак не могла определить характер упорного преследования той. Девчонка то ли боялась оставаться одна, то ли окрылялась про себя мечтами о том, чтобы сожрать ее.

– Я могу чем-то помочь? – в конце концов не выдержала Келен.

Девочка посмотрела на нее взглядом золотой рыбки. Полностью расфокусированным, лазуревым взором.

– Извини. – Она сцепила пальцы в нервный замок. – Я немного заблудилась…

– Чего тут блуждать? – Келен удивленно подняла вверх брови. – Вот вход. Нам туда.

– Да! Точно.

Келен в душе надеялась, что гном пойдет по своим делам самостоятельно, без ее участия. Поэтому она взялась изображать, будто ее очень заинтересовала панорама цветного леса. Но гном оказался ужасно терпеливым, честно выжидая, пока девочка разглядит тридцатое по счету дерево.

«Ты так до завтра простоишь», – заметила Левитация.

– Ладно, – нехотя пробормотала Келен. – Пойдем.

– Пойдем, – с веселым оживлением согласилась та, упорно продолжая стоять на месте. Скачущая по ее лицу мимика наталкивала на мысль, что она пыталась удержать во рту что-то верткое и живое.

– Что?

Девочка посмотрела на нее отчаянными глазами утопающего.

– Меня зовут Эшли Вандер, – робко произнесла она и протянула навстречу Келен раскрытую ладонь.

Тем временем все Воскресшие, новички и любые другие личности, насмотревшись на парадные приветствия, стали толпой заваливаться внутрь замка. Келен хотела было как можно скорее убраться с дороги, но протянутая к ней рука пригвоздила ее к месту точно якорь. Прежде всего из-за вежливости, а во-вторых потому, что раньше Келен никогда и ни с кем не здоровалась рукопожатием.

– Келен. Фаэр. – Она трясучим движением схватила протянутую ладонь и тут же потащила ее хозяйку за собой, чтобы не оказаться растоптанными по лестнице.

– Очень прия-а-а… – та не договорила, слова застряли где-то на полпути, когда она познакомилась с коварно незаметным порожком при выходе.

Эшли высунула наружу покрасневший кончик языка.

– Прости, – Келен прислонилась спиной к стене, максимально слившись с ней, в ожидании наплыва людей.

– Ничего, совсем ничего.

Эшли встала рядом, в точности повторив ее позу. Келен вдруг задалась вопросом, сколько той было лет.

Они ждали, пока коридор опустеет настолько, чтобы можно было спокойно дышать. Келен снова искоса уставилась на Эшли.

Волосы светло-русого цвета, аккуратно уложенные, а глаза – как две голубые пуговицы. Предположим, это заметил бы любой дурак. Что имела в виду Дженни под фарфоровой куклой? Отдающую розоватой бледностью кожу? Келен была уверена, что на ощупь она окажется тоньше папирусной бумаги.

Девочка смотрела на все вокруг прямо и открыто, как окна в комнату с видом чистого бирюзового неба. Чем дольше Келен любовалась им, тем сильнее замечала, как где-то на заднем плане тревожной драпировкой расстилался белесый туман. Он был похож на какую-то нехорошую, клубящуюся дымными струями, болезнь.