Несчастная дверь захлопнулась обратно.

– Ни в какой душ я не пойду, – насупившись, сообщила Келен.

Ее не вдохновляла мысль раздеться догола в присутствии двух мужеподобных существ (неважно, настоящих или нет), каковыми являлись Энергия со Скоростью.

«Какая пошлость, – фыркнул Энергия. – Нас не интересуют вещи подобного рода, мы гораздо выше людей в эмоциональном развитии».

«К тому же мы еще в первый день успели там все разглядеть», – добавила Левитация.

Келен никогда не страдала манией преследования. Но факт того, что теперь ее глазами на мир смотрели еще три пары невидимых очей, заставлял чувствовать себя как минимум неуютно.

– И вот на это я должна согласиться? – вслух осведомилась Келен, уже лежа в своей постели – руки по швам и вытаращенный взгляд в потолок. – Никакой свободы, никакого личного пространства, постоянное взаимодействие с вами?

«Помнится, Дженни говорила о каком-то способе, который поможет решить эту проблему…»

«Ну мы-то от тебя отгородиться вполне способны».

«И верно, – обрадовался Скорость, – надо дать девочке отдохнуть… И самим… поспать не помешает…».

«Можно подумать ты целый день занят чем-то другим», – язвительно отозвалась Левитация напоследок и связь прекратилась.

Келен вновь очутилась наедине со своими мыслями. Надо признаться, раньше она сильно недооценивала эту возможность.

«Что же, черт возьми, происходит?»

Спустя какое-то время Келен решила, что лучше всего сейчас ей пригодился бы глубокий крепкий сон. Но даже из этой бесхитростной затеи ничего не вышло: она переворачивалась с одного бока на другой, то и дело погружаясь в дремоту. Однако стоило ей лишь начать проваливаться в сон, как нечто, похожее на гигантский крюк, выдергивало ее из забытья, как рыбку из пруда. А еще часа через два Келен поняла, что ей ужасно мешают все ее конечности, как бы она их не положила – выходило неправильно и неудобно.

«Обычно все наоборот».

Совсем недавно ей хватило бы и пяти минут, чтобы заснуть мертвецким сном.

В течение следующих семи дней Келен приходилось выживать с несмолкающими комментаторами в своей голове. Вследствие этого за одну неделю она столько раз сказала слово «заткнись», сколько, наверное, не говорила за всю свою жизнь. Половину ругательств она старалась изрекать про себя, из-за чего ее лицо от несвойственного напряжения выдавало поистине сногсшибательные гримасы.

«Хватит так тужиться, всю нечисть вокруг распугаешь», – издевалась Левитация.

И не только она.

Одноклассники постепенно начали смотреть на нее с некоторой долей опасения и замешательства. В четверг рядом с Келен за парту опустился Оливер. Ей подумалось, что он снова хочет ее подразнить, пока не начнется урок, но к великому изумлению девочки, Карт не шелохнулся с места и после прихода учителя в класс.

– Послушай, Фаэр, прекращай, – тихо молвил он.

– Ты это о чем? – недоумевающе прошептала Келен.

– Начиная с нашего шахматного поединка, ты ведешь себя странно – я имею в виду даже страннее, чем обычно. Тебе к лицу гораздо больше идет вселенское уныние, чем эти злобные рожи, которыми ты пугаешь людей вокруг.

– Я не специально делаю их такими, – ощетинилась Келен.

– Серьезно? Тогда в чем проблема?

– Это не твоя забота, Карт.

– Хм, да на здоровье, – Оливер насупился и во время перерыва оставил ее в одиночестве.

«Этот придурок мне не нравится», – сказала Левитация, и впервые Келен была единодушна во мнении с ней.

День возвращения к Воскресшим был не за горами. Келен оттягивала его всеми возможными способами, ложась спать позже, а вставая – раньше. Но, как выразился однажды наблюдательный Энергия:

«В твоем распоряжении всего лишь мы, а не само Время».

Основной проблемой была миссис Фаэр. После случая с испорченной одеждой Келен всю неделю, как могла, вела себя хорошо, не обедая даже в столовой, чтобы – упаси, боже – не посадить на свою старую застиранную рубашку пятно котлетного жира.

«Почему ты так сильно боишься ее?»

Келен сама толком не знала. Миссис Фаэр ни разу не поднимала на свою дочь руку, кроме тех случаев, когда это входило в форму воспитательного процесса. Она кормила ее, одевала, давала деньги на школьные обеды, общалась, проводила долгие беседы, стирала ее вещи, не будила по воскресеньям, часто на добровольной основе покупала шоколад, готовила блинчики, звала с первого этажа на еженедельный просмотр любимого обеими фильма, иногда водила ее по магазинам, в хорошем настроении называла ее «доченькой» и, пожалуй, очень любила. Все, как у всех. И без видимых причин для страха.

– Я не собираюсь врать ей вечно.

«Придется».

– Придумайте что-нибудь сами, умники! Я иду туда лишь потому, что иначе вы никак не заткнетесь.

Лишь накануне Келен вспомнила, что миссис Фаэр уже давно поспособствовала вполне реальному оправданию ее отсутствия. Поэтому под предлогом занятий историей девочка взяла у мамы разрешение отправиться воскресным утром в городскую библиотеку. Находилась она в центре города, что было весьма кстати, ведь миссис Фаэр довольно долго провожала Келен сверлящим взглядом из окна, дабы убедиться, что ее дочь действительно направляется в сторону автобусной остановки.

Любой транспорт в выходной день ходил с большими интервалами, и Келен пришлось померзнуть, старательно втянув голову в плечи. За плечами висел рюкзак, в нем тряслись половина плитки шоколада, маленькая, размером с ладошку, бутылка воды и в придачу – запасная рубашка, в которую Келен намеревалась переодеться сразу же после того, как попадет в лес.

«Сегодня такой интересный день, – с сонным воодушевлением произнес Скорость. – Ты увидишь остальных, таких же как ты…»

«Всей сущностью уповаю, чтобы никто из них не был, как и ты, похож на унылый кусок говна», – встряла Левитация.

Келен смотрела на пролетающие за окном пейзажи и все никак не оставляла попыток проделать с временем какие-то манипуляции. Только сейчас вместо замедления она упорно мотала пленку вперед, стремясь понять, что ей мог сулить грядущий день. Мимо пронеслось здание ее школы, и Келен в очередной раз спросила себя, на что она подписалась.

Если упоминать о манипуляциях: Келен категорически не догадывалась, что ей надо было делать с новоявленными помощниками. Их имена были достаточно ясны, но использованию почему-то не подлежали. Что по сути являл собой Энергия? Это понятие могло подразумевать все, что угодно.

«Может, я теперь умею управлять молниями? Как владыка Зевс. Буду хватать их прямо с неба во время грозы и швыряться в Карта».

«Девочка, у тебя поразительно плохо с оригинальностью воображения».

Келен вышла на остановке, с которой ровно неделю назад, продрогшая и грязная до состояния нищего, отправлялась домой.

– Куда мне?

«Нам-то почем знать».

– От вас толку нет.

«От тебя тоже, но мы ведь молчим».

Она пошла уже знакомой дорогой, как ей советовала Дженни. Поворот за угол – и сердце неприятно сжалось. Келен была уверена, что больше никогда в жизни не сможет выглянуть из окна выше третьего этажа.

Чем ближе она подходила к нему, тем отчетливее ощущала, как паника разъедала ей мозг. Она не любила свой дом, но сейчас очень хотела оказаться в теплой кровати, лишь бы не здесь. Она не любила и школу, однако с большой охотой побродила бы по ее коридорам. Она терпеть не могла лес. Но была согласна и на него. Лишь бы не здесь.

«Соберись, сигать с крыш тебя никто не заставляет».

Но над Келен бодрые (как казалось духам) увещевания имели прямо противоположный эффект.

Что если им всем нужна ее смерть? Вдруг Дженни – это тоже Страх, очень сложный и запутанный, и он обманул Келен, но никакие добрые герои не побегут ее спасать, потому что никому в мире нет дела до пятнадцатилетних зашуганных девчонок, лезущих за края карниза по своей глупости?