– Идем, – сказала Дженни, оборачиваясь назад к ней. – Не бойся, я не дам тебе упасть.
Пока они спускались, Келен, чересчур осторожно переставляя ноги, осматривалась по сторонам.
Они находились вплотную к белоснежной стене, сделанной из того же камня, что и лестница. По дороге вниз встречались высокие окна с множеством перегородок, разноцветные стекла витражей, маленькие круглые окошечки, похожие на иллюминаторы подводных лодок. Келен едва различала, что происходило по другую их сторону. Стена была поистине исполинской, и чтобы увидеть ее вершину, нужно было как минимум свернуть себе шею.
Тут Дженни, шедшая впереди, заговорила, и Келен насторожила слух.
«Ей понадобится представиться как минимум Девой Марией, чтобы я поверила в ее слова».
– Давай начнем с самого простого и доступного. – Дженни подняла вверх указательный палец. Каждый слог она выговаривала громко и четко, будто бы он имел ощутимый вес. – Все, что ты видишь здесь – более чем реально, это не твоя фантазия, не твои сновидения, не галлюцинации, вызванные переутомлением, не таблетки, не наркотики, не плохо приготовленные грибы и – ни в коем случае – не розыгрыш. Едва ли ты похожа на человека, который может поверить на слово. Тебе необходимы неоспоримые доказательства, и это мы уже выяснили: там, в круглой комнате, мой фокус с цветком заставил тебя прислушаться ко мне.
Первое, что бросается в глаза, при поверхностном знакомстве с тобой: ты чудовищно подавлена. Это не пятиминутное разочарование, заметно сразу. Твои движения лишены энергии, сознание медленно, но неуклонно, угасает, даже первые и безусловные инстинкты начинают давать сбой, поэтому время от времени ты забываешь, как надо дышать. Ты – ходячий полутруп, Келен. Твое тело не изношено и находится в пригодном состоянии, но вот его внутреннее, сгнивающее под гнетом самобичевания, содержимое неотвратимо тянет тебя к смерти.
– Все люди это делают, – невежливо перебила Келен. Она слушала внимательно и недоверчиво. – Найдите хоть одного, который в глубине души не винит себя за все, что с ним случается.
– Я могу найти тебе с десяток таких, когда мы спустимся вниз. Заманчиво, а? Только ты пойми: существуют случаи, в которых абстрактные эмоции на физическом уровне оказываются сильнее, чем материальные воздействия. Апатия, мазохизм, отрицание собственных проблем – всем этим любой человек и лично ты грешишь каждый день. Оно, конечно, мешает жить, но терпеть вполне себе можно. Однако у всякого есть свой лимитирующий фактор, он зависит от личностных качеств индивидуума, его ранимости и психической неустойчивости. И чтобы его достичь, в жизни человека должна произойти некая личная катастрофа. Этим может оказаться, что угодно, ведь если ты очень сильно любил свою домашнюю кошку, а ее вдруг отравил жестокий сосед, то впечатлений тебе хватит на всю оставшуюся жизнь. Зачастую люди вполне способны сами противостоять своим проблемам, им хватает внутреннего крепкого стержня, исповеди в церкви, поддержки от родственников и друзей, крепкого алкоголя или возможностей своих денежных средств.
Но на каждое правило есть исключение. Представь, что у человека из всего вышеперечисленного нет ровным счетом ничего. Он в минусе по всем показателям, а самому с собой ему невыносимо оставаться, потому что внутри него – абсолютная пустота. Его не греет чувство злобы или мести и вообще ни одно из чувств, любимым делом он похвастаться не может, так как и оное отсутствует. Вот тогда-то то, что внутри, перевешивает то, что снаружи. Без вовремя оказанной помощи человек попросту изживет сам себя.
И тут, на столь запущенной стадии, появляются те, кто умеет помогать.
Келен вдруг поняла, что, проходя мимо очередного оконного стекла, Дженни покосилась в него так, чтобы увидеть в отражении свою спутницу. Наверное она наблюдала за ее реакцией на протяжении всего пути. От этого девочке сделалось не по себе, и она поспешно отвела глаза в другую сторону.
– Это такие же люди, как и ты, Келен. Но разница между вами заключается в том, что когда-то давно (или недавно) они сами на себе перенесли полное моральное истощение, встретились лицом к лицу со своей смертью, и все же сумели выкарабкаться. Их называют Воскресшими, потому что сие имя практически символизирует их возврат с того света. Не только из-за тяжелейшей депрессии, в ходе которой они хотят покончить с собой, причины опять же могут быть самыми разными.
Меня зовут Дженни Райлен, мне двадцать шесть и ровно половину своей жизни я отношу себя к этой группе лиц. Задачи каждого из нас не похожи одна на другую, но цель по итогу одна: спасать. Мы спасаем человеческое сознание от полного забвения, тело – от гибели, если ты веришь в душу, то мы спасем и ее. Наша помощь – шире и многообразнее, чем ты можешь себе вообразить, поэтому от нас ни один не уйдет в том же состоянии, в каком мы его нашли. Место, в котором ты оказалась, – наше особое пристанище, многие считают его своим вторым – а иногда и первым – домом. Здесь нас невозможно достать через земной мир. Именно здесь, – Дженни ткнула большим пальцем в сторону тянущейся мимо них стены, – совершается множество чудесных и невероятных вещей. Каждый день мы, сменяя друг друга, незримо распространяемся по всему миру, чтобы следить, наблюдать и помогать. Обычно нам попадаются рядовые самоубийцы, загнанные, забытые, забитые, отвергнутые, брошенные. Больше всего мне по духу останавливать тех, кто хочет уйти красиво – спрыгнуть с высокого здания, завершив свою жизнь головокружительным, хоть и бессмысленным полетом. Их несложно отговорить, внутри они трясутся, словно перепуганные кролики, и мой талант убеждения не пропадает даром. Я в точности знаю, кому и что надо говорить. – Дженни зачем-то постучала пальцем по оправе своих очков. – И когда я познакомилась с тобой, то посчитала за очередного запутавшегося ребенка, хоть и смертельно уставшего. Однако… – тут голос Дженни изменился, теперь в нем слышался еле скрываемый восторг, – …однако за неделю между нашими встречами что-то изменилось. И я стала не единственной, кто обратил на тебя внимание. В твоем сознании сумели разглядеть что-то любопытное некие другие существа…
«Любопытное – слишком громко будет сказано, – обрадованно вмешалась Левитация. – Скорее по воле чистого недоразумения».
«Причиной которого, позволь напомнить, являешься ты!»
– Кто? – спросила у Дженни Келен. – Не говорите только, что они тоже абсолютно реальные и ни капли мною не придуманные.
– Если бы они были придуманы лишь тобой, стала бы я поддерживать твою выдумку? Появившиеся в твоей голове голоса представились тебе Сущностями Имен, насколько я помню? Это всего-навсего значит, что они – и есть подлинные и настоящие Скорость, Левитация и Энергия, названные таковыми до рождения любого из человеческих языков.
– Но зачем они мне? Я их не звала, так почему они появились?
– Понимаешь, они духи. Невидимые, бессмертные, короче полный набор. Представь только себе, сколько они слоняются по Земле.
«С Первейших Времен», – уточнил Энергия.
– Им подвластно то, что недоступно ни одному из смертных. Оказаться на вершине Эвереста – да; опуститься на дно самого глубокого океана – пожалуйста. Но существуя в свободном состоянии, выясняется, что в полной мере пользоваться своими Именами духи неспособны. Они – как электрический ток, мощные и сильные, но им во чтобы то ни стало нужен свой проводник, у которого есть устойчивая физическая форма и развитый разум. С его помощью Сущности Имен достигают апогея своего могущества. А «проводник» взамен получает помощников и потрясающие, феноменальные способности, которым позавидовал бы сам Супермен.
– Полный бред.
Дженни предупреждающе притормозила.
– Хочешь, еще фокус покажу? Заказывай, не стесняйся. Могу разрушить эту лестницу до самого основания, вырастив на ее месте какой-нибудь баобаб.
– Мне таких способностей не надо, – отрезала Келен, на всякий случай цепляясь за перила.
