– Здорово… – Танька медленно подошла к ним. Уверена, она бы не струсила и без собаки. Меня же вновь пробрала дрожь, внутри скрутило так, что хотелось сложится напополам. Бежать! – кричал мой рассудок. Я панически боялась драки, боялась почувствовать кулак на своем лице или лишиться зуба. Я бы сгорела от стыда, если бы мне пришлось ходить с синяком. Поэтому я предпочитала глотать обиды.

– Ты знаешь, что тебе крышка, если он нас тронет! – от тараторила одна из них.

– Вчера тебя это не волновало!

– Она первая полезла.

– Первые вы полезли, а я всего на всего заступилась за подругу!

– Что-то ты вчера не была такой разговорчивой!

– Вы тоже не особо смелые сейчас, – когда Танька была рядом, я становилась посмелее, но все же не лезла на рожон, а лишь констатировала факт.

– Ну, так что? – Таня слегка приспустила зверя, и тот чуть не встал на задние лапы. Девчонки отпрыгнули.

– Ты больная?

– Думала, у тебя одной есть большая псина? Буцефал, а ну сидеть! – пес послушно сел. Таня подошла к самой задиристой девчонке и повалила ее на землю, последовал плевок. Она толкнула ее в плечо и пнула ногой дорожную пыль прямо в лицо. Мне стало дико жаль обидчицу, я уже не испытывала былой ярости и обиды, мне просто хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Одна из ее подруг дернулась в защиту, и тут Буцефал сорвался с места, Танька едва успела схватить его, я подскочила к ней сзади и что было сил вцепилась в поводок, когда пес встал на задние лапы и разинул пасть. Обидчицы с визгом унеслись. Таня и Крис засмеялись, а мне стало до того горько, что хотелось исчезнуть с лица земли. С тех пор я обходила этот квартал и соседнюю школу стороной.

Иду в ванную, винтили еще скрипят, новые. Горячая вода обжигает кожу, заполняя комнату паром. Густым, влажным паром, как в прошлый раз… Меня вновь охватили воспоминания. Как я соскучилась по ее смеху, такому несерьезному подходу к жизни и оттого легкости во всем, что делала. Она всегда находила повод для улыбки, и даже когда случалось что-то плохое, смеялась, глядя на свое отражение в зеркале, собираясь в клуб. Дрыхла до обеда, несмотря на то, что легла в десять вечера, а потом недовольно зевала, потому что ее подняли. Пальцы с яркими длинными ногтями сжимали сигарету, она курила маленькими короткими затяжками, мне всегда приходилось ждать, когда она закончит. И этот запах мандаринов в нашей постели, у меня он ассоциируется с ней, а не с новым годом.

Вздрагиваю от прикосновения рук.

– Двигайся, – муж прижимает меня к прохладной плитке, его губы щекочут шею, проходятся по плечам. Добрался до груди, с жадностью сжимая в ладонях, – расставь ноги, ну же. – Командует, привык, что на работе все ему подчиняются. Но такой мужчина как Вадим просто не умеет иначе, я знала с самого начала за кого выхожу замуж. – Вот так, – накручивает на руку волосы на моем затылке и сжимает бедра, завтра там будет синяк. Пальцы проникают в меня и запах мандаринов наконец-то рассеивается. А еще муж обожает анальный секс, кажущийся мне по началу диким. Он заставляет меня нагнуться, лицо упирается в новенький смеситель. Распирающее чувство внизу живота, не самая любимая поза. Но когда он на взводе, его не остановишь.

Ночью жмусь к Вадиму, матрас лежит на полу, где гуляет холодный воздух, от открытой в кухне форточки. Мы так и не собрали кровать. Оценив фронт работ, решили отложить до следующих выходных. Рядом калачиком свернулся Генри, скомкав под собой плед. Даже он замерз в своей шубе. Поднимаюсь и на носочках иду по холодной плитке коридора. Пахнуло дождем, и я замерла у открытого окна. Едва распустившаяся зелень и запах мокрого асфальта, интересно, где та пропавшая девушка? Возможно, она еще жива, и так же, как и я слышит шум дождя и замерзает.

Что-то мокрое и холодное коснулось ноги, Генри незаметно подкрался сзади, тычет в меня своим носом. Закрываю окно и на носочках иду в спальню. Беру телефон, он показывает три часа ночи и непрочитанные сообщения в Ватсап.

Таня: Ритка жива.

Даша: Я тоже проверила ☺

892356…: Почему я ее не знаю?

Таня: Скоро познакомишься.

890232…: Я так понимаю, мы без мужиков?

Аня: Без мужиков, но с Антоном ☺

Алису душили слезы, когда спустя несколько дней урод вернулся с ножницами, и она наблюдала, как на пол падают пушистые рыжие завитки. Волосы были единственным, что она любила в себе и чем гордилась.

– Не дергайся, а то сниму вместе со скальпом, – он схватил ее за оставшиеся волосы и потянул на себя.

С кое-как остриженными волосами глаза девочки стали ее больше. Урод натянул парик, блонд был ей к лицу. Веснушки, осыпавшие маленький носик, стали еще заметнее, бледная кожа белее. Теперь девочка напоминала фарфоровую куколку.

– Тебе нравится? – она сглотнула, пытаясь продавить отчаяние и страх. Пальцы липли друг к другу, от грязи, вытертых когда-то слез и выделений, оставленных на ее теле.

Ей нужно выбраться из комнаты, тогда у нее появится шанс, тогда она сможет бороться. В теплое время у реки наверняка будет много людей, ее могут услышать.

– Научи меня быть той, кого ты желаешь…

Не успела она договорить, как он швырнул ее на матрас и пристроился сзади. Острая боль пронзила все тело, а он все кричал, что бы она расслабилась. Девочка не сопротивлялась, не имела права, ведь она твердо решила доиграть свою роль. Возможно лучшую роль в своей жизни. С каждым толчком Алиса обещала себе, что выберется, чего бы ей это не стоило. Спустя минуту он кончил, швырнув презерватив на пол.

– Прибери.

Алиса натянула колготки, и бросила использованную резинку в ведро.

– Сходи в туалет, я вернусь не скоро, если, конечно, ты не хочешь сидеть в комнате, где воняет дерьмом.

Алиса поняла, что так этот маньяк проявил какое-то подобие заботы, чего раньше не было. Она не зря пожертвовала волосами.

– Хорошо. Возвращайся скорее.

– Заткнись, почувствовала вольность. Вернусь, когда посчитаю нужным, – урод подошел к девочке, сидящей на ведре, и разрезал стяжки на руках и ногах. – Пошли, сегодня я добрый.

Алиса взяла ведро и вышла за дверь. Недолгий коридор прямо. Комната, справа под столом канистра, наверное, бензин для моторных лодок. Пустые бутылки на подоконнике, сети, от которых несло тухлой рыбой и канаты на ржавом гвозде, вбитом в стену у входа. Поворот влево, ванная и туалет. Девочка опорожнила ведро. Маленькая квадратная ванная, облупившаяся синяя краска на стенах, пожелтевший унитаз с подтеками ржавчины и зеркало напротив двери с отколотым уголком.

– Помойся, а то воняешь как свинья. Трахать противно. У тебя две минуты, – он захлопнул дверь, и Алиса услышала какую-то возню в коридоре. Ее взгляд уже просканировал помещение, ничего, чем можно было бы защищаться. Разбить о него зеркало? Она попыталась оторвать его от стены, приклеено намертво. В этот момент дверь открылась, и Урод швырнул в нее когда-то белом полотенцем. – Мыться будешь или что?! Нет, так вали в свою конуру! – он схватил девочку за шкирку и потащил в коридор.

– Я хочу, пожалуйста!

– Две минуты! – рявкнул садист. Дверь захлопнулась, и потрескавшаяся краска осыпалась на пол.

Алиса стянула с себя кофту, засаленную футболку и лифчик. Кран затрещал и выпустил коричневую вонючую струю ледяной воды. Плевать, ей так хотелось смыть с себя запах его рук и омыть затянувшиеся после избиения раны.