– Ну? – садист заглянул в комнату, девочка ждала, пока стечет вода.

– Грязная, – урод оглядел исхудалое тело девушки. Она протянула дольше всех. Обычно его питомицы держались по месяцу, не более. А эта маленькая, но выносливая. Он снова хлопнул дверью.

Алиса взяла в руки душ и обдала тело. Ей хотелось рыдать, хотелось кричать от боли, холода и обиды. Слезы все сильнее жгли ей глаза, но она как могла давила их. Если он увидит, все старания прахом, пусть думает, что она довольна.

Резиновый шланг протекал. Вода только-только стала теплеть, но нужно было спешить, он может разозлиться. Кое-как сполоснула кожу и остатки волос на голове, она закрутила винтили. Прислушалась, за дверью было тихо.

Впервые за время, проведенное взаперти, Алиса увидела себя в зеркало. Ребра проступали сквозь кожу, тут и там покрытую синяками и шрамами, которых раньше не было. И голова, небрежно остриженная, кое-где лысая. Алиса приблизила лицо вплотную к зеркалу, заглядывая в собственные глаза. Она сделает это или умрет. Нет больше сил терпеть его издевательства. Нужно выбираться, рискнув жизнью, а точнее тем убогим существованием, которое она вела сейчас.

Вадим всегда уходит из дома раньше меня. Сонно потягиваюсь на белых египетских простынях. Первая мысль, пришедшая в мой еще не очнувшийся мозг: почему сейчас? Люди не изменятся от того, что я забуду причиненные обиды, а значит стоит ждать их и в будущем. Расходятся дороги, и каждый идет своим путем, и когда-то такой близкий человек, становится чужим. Но ты делил с ним одежду, холодильник и постель, переживания и счастье, возможно ли стать чужими по-настоящему после такого? Расстояние и время – вот два фактора, которые отлично фильтруют людей и их чувства к нам. Одних делают ближе и роднее, а других стирают навсегда. Разум же спасает душу от тоски, пряча хорошие воспоминания поглубже, и со временем в памяти все чаще всплывают лишь обиды, переосмысленные в силу пройденных лет и пережитые по-новому. Порой я негодую, как могла простить Дашку, и даже искренне делать вид, что мне не обидно, когда, идя темной летней ночью с дискотеки, мы сделали остановку у ларька, чтобы купить сигарет или выпивку. Рядом припарковалась тойота Карина, и за тонированными стеклами показались лица парней. На мне была модная в то время кофта со спущенными плечами, и Дашка решила, что это подходящее время, когда можно стащить ее вниз, показав всему проспекту мою обнаженную грудь. Я быстро натянула сморщившуюся в районе талии ткань, бросив что-то вроде: «дурочка!». Мама уехала в командировку, в ту ночь я должна была ночевать у Крис, поэтому не могла просто взять и уйти, но так этого хотела. Еще больше хотелось влепить Дашке по носу, сорвать с нее кофту прямо перед лобовухой Карины, смеялась бы она тогда?! Но я не смогла и не сделала.

Пойди я на вечеринку, какой подарок бы подарила Крис? Несколько сообщений и я выбита из колеи, забыв о том, что они сделали. Пытаюсь собрать в кучу рой мыслей, которые растаскивают мозг по кусочкам. Кидаю телефон в сумку и гипнотизирую экран компьютера. Скорее из глаз пойдет кровь, чем я наконец-то займусь делом. Работа стоит, телефонная трубка разрывается, когда я выхожу из забытья. Мне сообщают, что прибыла поставка новеньких автомобилей, спускаюсь вниз, чтобы принять их. Ледяной ветер сдувает меня с ног, град больно бьет по лицу, обычное дело – июнь в нашем городе. Кутаюсь в бежевый палантин из кашемира, привезенный матерью Вадима из Италии. Слежу за выгрузкой, тут нужен глаз да глаз. Докажи потом, что машина прибыла без царапин, которые посадил криворукий водитель погрузчика. В этот момент за спиной сигналят, я оборачиваюсь. Знакомый Ниссан Марч розового цвета подмигивает мне фарами. Показываю на парковку, не могу бросить приемку. В сервисе проверяю колеса, днище, кузов, внешне все отлично. Подписываю бумаги и ухожу. В холле, устроившись на кожаном кресле, сидит Анька, потягивая халявный кофе, любезно предложенный Дианой. Опять новый цвет волос. За долгие годы знакомства с ней я видела ее рыжей, блондинкой, брюнеткой, красноволосой. Сейчас бледно-розовые волосы блестели под белыми светодиодами автосалона.

– Визуализирую, – произносит она, как ни в чем не, бывало, рассматривая отполированные Кайены, словно и не было девяти месяцев тишины.

– Привет.

Аня ставит кружку на стол и подходит, разведя руки и приглашая обнять. Это я еще могу снести.

Столь популярные чмоканья в губы в подростковом возрасте, всегда вгоняли меня в ступор. Никогда их не понимала, вы же виделись вчера, подобные приветствия с передачей герпеса друг дружке, вещь сама по себе не самая приятная. Мне всегда хватало скромного «привет», но иногда и я должна была играть эту пьесу, поскольку выпадала из общей компании, от чего чувствовала себя не индивидуальностью, как должна была, а неправильной или бракованной.

– У тебя такая? – показывает на одну из машин.

– Нет, у меня все тот же опель.

– Что решила?

– Ты ехала в такую даль, чтобы задать мне этот вопрос?

– Рита, да пойми ты, все нормально!

Я смотрю на нее, а в голове крутится лишь одно слово: идиотка. Как можно считать произошедшее нормальным? Она все еще думает, что перед ней прежняя тихоня Рита, которая проглотит любую сказанную глупость?

– У нас разное определение этого слова, – как и многих других.

– Мы все хотим, чтобы все было как прежде.

– Это невозможно, Ань. И почему сейчас?

– День рождения, чем не повод? Да брось, Ритуль!

Анька относилась к тому типу людей, которые ко всем обращаются Зая, Киса, Рыба и прочими названиями ласкательной живности. Это был ее стандартный набор словечек, которые применимы ко всем и ни к кому конкретно. Меня же она всегда называла по имени. И если в детстве мне было обидно, чем я не заслужила животного прозвища? То сейчас я была благодарна, что она все же оставила меня человеком.

– Рита! – слышу за спиной голос мужа. Его рост почти два метра, и миниатюрной Аньке приходится задирать глаза в потолок, чтобы взглянуть на него. Вадим оглядывает ее с ног до головы, не отвечая на приветствие. – Нужно сверить VIN и внести в базу, – не очень вежливо с его стороны, Анька делает вид, будто ищет что-то важное в своей сумочке.

– Иду, еще две минуты, – Вадим бросает недовольный взгляд на розовые волосы Аньки и уходит, не прощаясь.

– Мне нужно работать.

– Ты хоть отпишись в чате! Что молчать-то, как маленькая Рит, – от нее не ускользнул пренебрежительный тон мужа. Былая вежливость испаряется без следа. – Мы же готовим вечеринку в честь дня рождения, нам надо знать количество человек, чтобы накрыть стол, – в честь дня рождения, который, кстати, сегодня, но она, естественно, этого не помнит. Аньку никогда не волновали конкретные люди, она всегда там, где тепло, сытно и весело. Ловлю себя на мысли, что чувствую презрение, как долго я обманывала себя, называя дружбой пустые отношения.

– Я отпишусь вечером, после работы. Сейчас мне некогда.

– Ну и отлично. Если что, могу заехать за тобой завтра и поедем вместе. Спасибо за кофе, – касается моей щеки и убегает, цокая шпильками по полу.

Поедем вместе? Она серьезно? Мне хватило прошлого раза. Очередная пьянка за городом, на дворе минус тридцать два, машины у меня еще не было. Единственный рейсовый автобус, бывающий в той глуши, высаживает меня на трассе, за два километра до нужной деревни, откуда Анька родом. На импровизированной остановке, обозначенной лишь металлическим колышком с указанием поворота, не стоит автомобиль подруги, обещавшей ждать меня. Луна хороший проводник в сгустившихся сумерках, вижу удаляющуюся ленту дороги, которая теряется между густого соснового леса. Два километра не так уж и много, но колючий мороз не лучший спутник. Подкуриваю сигарету прямо в варежках, чувствуя запах паленой шерсти. Я дошла за двадцать минут, обнаружив пьяную Аньку в компании с каким-то мужиком. К счастью, все самое «интересное» я пропустила. Таня должна была ехать со мной, но не успела на пятичасовой рейс, приедет на два часа позже. Пока Аня вменяема, требую у нее ключи от машины, хватит с нас и одной отмороженной. В тот вечер я подумала, что возможно я слишком требовательна и через чур исполнительна?