– Эт-тот ублюдок освободил древнего вампира и скормил ему свою подружку! – воскликнул Гийом, вскакивая с пола.

Дрожащей от слабости и злости рукой Гийом с трудом нащупал пузырёк с восстанавливающим зельем, который всегда держал в под рукой, в маленькой поясной сумочке. Его руки тряслись так, что половина жидкости текла мимо рта. Маг закашлялся, у него закружилась голова, но Флавий вовремя поддержал Гийома и помог не упасть.

– Вы уверены, что правильно поняли увиденное? – спросил мэтр Нотт, обеспокоенно глядя Гийому в глаза. – Я знаю мэтра Вегри с детства, он не способен на…

– Видно, плохо знаете, – зло выплюнул Гийом, схватил Флавия за руки и притянул их к своим вискам. – Смотрите, пока видения не рассеялись окончательно!

Выражение лица Флавия менялось на глазах. Недоверие, сомнение и, наконец, ужас от увиденного. Реван действительно добровольно освободил древнее зло, заточённое здесь, а значит предал идеалы Академии.

– Я-я… Я должен вернуться с докладом. После увиденного можете не сомневаться, вам дадут людей и выделят средства.

"…Почему говорящая-с-богом молчит? Она едет на Угольке, опустив голову, точно увядший цветочек. Чёрный капюшон с маской скрывает её белое-белое лицо, и госпожа совсем не смотрит на Мархада-Ку, она просит его молчать и следить за дорогой. А что там за ней следить?"

Дорожка от Пограничного Камня между Южной и Зелёной марками вела на Бру-на-Лайгх через осенний лес. Ветер гонял золотые берёзовые листья по жухлой траве, отцветали последние самые стойкие к холодам эльфийские колокольчики и роняли голубые, лиловые и красные цветы на холодеющую землю. По-осеннему высокое небо густого василькового цвета выдалось чистейшее, а солнце, так нещадно палящее на равнинах, сейчас светило на удивление мягко и отстранённо… Золотилась трава, зеленел мох на многочисленных камнях, журчал говорливый ручеёк где-то поблизости.

– В кустах притаился серенький волк, в толстых барашках знает он толк, – пропел Мархад и гаденько рассмеялся, принимаясь сочинять новую песенку.

– Помолчи, Мархад, – наконец подала голос Мистлев.

Из-под чёрного капюшона на шута раздражённо глянули золотистые глаза. Голос у неё был непривычно тихий, шелестящий, под стать имени. Ей не требовалось кричать на своих подчинённых, чтобы заставить их беспрекословно подчиняться. Мархад поджал губы, принял на мгновение по-детски обиженный вид, но всё же замолчал. Минут на пять. Реван закатил глаза, Мистлев устало вздохнула и крепче ухватилась за поводья, прислушиваясь к лесу. Было слишком тихо, только где-то неосторожно хрустнула тоненькая веточка.

Такая неестественная тишина всегда означало одно – развлечение для Мархада, очередную засаду. Видимо, трёх путников без доспехов и безоружных на вид разбойники посчитали вполне лёгкой добычей. Несомненно, они позарились на набитые чересседельные сумки, а в них и правда было, чем поживиться. Да и пара таких отличных лошадей всегда лакомый кусок для бандитов.

К драгоценностям, которые Мистлев и Реван надевали на пир, прибавилось несколько украденных золотых колец, один браслет и целое ожерелье. В быстрых танцах да после обильных возлияний гости не заметили пропажу. Некромант, конечно, был ни сном, ни духом, да и Мистлев вовсе не собиралась говорить с ним о своей добыче. Лекции-то он давно уже не читал, но взгляд… Среди украденного и личного барахла был и кинжал, который не прочь получить заказчик. О сроках он умолчал, сказав лишь, что сам найдёт Мистлев, когда нужно, поэтому она никуда не торопилась.

Уголёк настороженно повела ухом и остановилась, послушная воле своей хозяйки.

– Эй, девка, слезай со своего коня, да дружку своему скажи, чтобы то же самое сделал. Дальше пешком пойдёте, если послушаете доброго и честного гражданина, а если нет, то извиняйте, прикопаем мы вас в канавке.

«Добрый и честный» орк, косая сажень в плечах, заступил путникам дорогу, по всему его виду было ясно, что доспехи он «честно» и по частям собирал с тех бедняг, которые шли этой дорогой в Бру-на-Лайгх. Меховые поножи с железными накладками здорово контрастировали со стальными наплечниками явно имперской ковки. Откуда у здоровенного зеленокожего орка взялся эльфийский щит оставалось загадкой, традиционный этлийский топор висел у разбойника на поясе.

Мархад нервно заёрзал, Мистлев понимала, что ещё секунда, и орку сильно не поздоровится.

– Как ты обращаешься к госпоже?! Через неё говорит сам Многоликий и одаривает своей благодатью! – взвизгнул Мархад, вытаскивая кинжал и готовясь вот-вот броситься.

– Э-э-э, что?

Орк неуверенно глянул на своих дружков, пытавшихся окружить всадников. Десяток, всего десяток разбойников. Мистлев вздохнула, это даже не развлечение, а так, затравка какая-то. Реван флегматично наблюдал за разворачивающейся на его глазах картиной. Мешать Мархаду что-то сделать бесполезно, он даже Мистлев не всегда слушался, если что-то взбрело в голову. Оставалось лишь наблюдать, что будет дальше. Бандиты явно недооценивали придурковатого белобрысого парня, выглядящего так, будто он сбежал из цирка уродцев.

– Недостойный просит у госпожи дозволения укокошить кого-нибудь! Мархад-Ку давно никого не резал! Мархад-Ку исполнил всё, что велела госпожа, и он ждёт награды за это.

– Что ж, – Мистлев слабо улыбнулась. – Было бы несправедливым обделить тебя, Мархад. Но, видишь ли, есть одна загвоздка, – янтарные глаза уставились на побледневшего орка, который вмиг растерял всю свою уверенность. – Будь это бандиты, другое дело, мой дорогой друг, мы бы с радостью их укокошили. Но эти добрые и честные люди не сделали нам ничего плохого, правда

Орк нервно сглотнул, его дружки в нерешительности отступили на шаг назад. Он не знал, что его пугало больше – тихий и вкрадчивый голос девчонки, в котором таилась змеиная угроза, странный мертвецки бледный мужик с абсолютно непроницаемым выражением лица или безумно улыбающийся альбинос, то и дело посмеивающийся и размахивающий длинным кинжалом. Тайное шестое чувство подсказывало орку, что эти трое с лёгкостью порешат всю его небольшую шайку и не запыхаются.

– П-правда, – орк энергично закивал, косясь на острый кончик кинжала, неожиданно возникший у самого его носа.

Проклятый безумец появился перед разбойником молниеносно. Он оказался очень быстр, однако каждое его движение было невероятно плавным, шаг стелющимся и совершенно неслышным. Этот человек явно не раз и не два незаметно подкрадывался к ничего не подозревающей жертве, и орку отчаянно не хотелось испытать на себе остроту его кинжала. Уж не из Стаи ли эта троица?

Взгляд Мархада был совершенно безумным, зрачки расширены, в них читалась жажда крови и убийства. Орк мельком глянул на девчонку, для него было очевидно, что она главная, одно её слово или движение, и всё, здравствуй, смерть. Она выглядела молодой, но орк уже встречал женщин такого типа. Ей могло быть двадцать, а могло и тридцать, в её глазах читалась усталость и, странное дело, безграничная нежность, когда она смотрела на своего ручного психа.

– Ай-й-й, – орк махнул рукой, бросая топор на землю, стараясь делать это так аккуратно, чтобы ненароком не спровоцировать психа, вдохновенно мурлыкающего себе под нос песенки про рваные кишочки. – Ну вас к вашему Многоликому.

Он так и не понял, какую ошибку совершил. Взгляд безумца мгновенно потемнел, сделался совершенно серьёзным и злым, холодная как лёд сталь кинжала перерезала горло до самой кости в одно движение.

– Мархад.

Услышал он напоследок тихий голос той, кого человек по имени Мархад называл госпожой. Кажется, она совсем не сердилась, когда шут решил действовать, не дожидаясь её приказа.

– Грязный орк ругался именем Многоликого, грязный орк осквернил имя бога, теперь его будут грызть волки. Я волчишек накормлю, им пару трупов подарю! Но сначала, – Мархад склонился над трупом, – Мархад-Ку вырвет орку его поганый язык.