— Алёна! — возмущенно вскрикнула Клозель. — Что Вы такое говорите! Что за глупости! У Вас прекрасный жених! Даже лучше, чем можно было бы ожидать в Вашем случае!

— В каком это таком случае? — поинтересовалась я с подозрением.

Но тут что-то громко скрипнуло за окном, и мы вместе с Клозель одновременно подпрыгнули, проминая половицы и поднимая пыль.

— Ой! — сказала я, а Клозель почему-то снова покраснела и прикрыла рот рукой.

— За нами кто-то следит! — изрекла я с ужасом, представляя, что мерзкий Ратмир ужом забрался по стене и подслушивает нас, дабы не допустить распространения тайны за пределы этого дома. Теперь не жить ни мне, ни Клозели — почему-то подумалось. И засов не спасет. Никто не найдет наши холодные тела, закопанные рядом с поместьем. А что тащить-то далеко! Можно прямо на месте прикопать. Чтобы развеять подозрения, я быстро пересекла комнату и резко распахнула окно в надежде поймать лазутчика.

— Ааааа! — закричала я от увиденного. За окном, согнувшись в три погибели, дабы быть невидимым, и кося одним глазом из-под подоконника на неестественно вывернутой голове, прятался мистер Стен. Я заметила, что в его гардеробе отсутствует немаловажная деталь, а именно брюки. Все остальное, что должно было быть под ними, к счастью, было на месте, а именно размашистые труселя в синий горох.

— Здравствуйте! — очень вежливо меня поприветствовал мистер Стен, не меняя позы.

— Добрый день! — не менее вежливо ответила я.

— О-хо-хо-хо, — приторно захохотала Клозель, сцепив руки до побеления. — А что Вы здесь делаете, мистер Стен?

— Да я… это… окна хотел помыть. Да комнату перепутал, — смущаясь, ответил наставник. — Наберите мне воды!

— Конечно… — растерянно смотрела я на него, хлопая глазами. Быть может, мистер Стен — тайный агент? Происходящее выглядело непривычно — я скосила глаза на развевающийся в порывах ветра горошек. Мистер Стен перехватил мой взгляд и пояснил:

— Я снял одежду, чтобы не запачкать. Простите.

Странный он, однако. Видимо, ему прохладно, раз рубашку решил оставить, а брюки пожалел. И поинтересовалась между делом, поскольку меня саму волновал вопрос: — А Вам удобно на карнизе стоять? Не страшно? Там достаточно широко?

— О да! Очень удобно! — не вполне естественно засмеялся мистер Стен. А я в растерянности собралась бежать за водой — надо же помочь человеку, который и так находится долгое время в неудобном положении. По привычке отходя от окна, я толкнула створку, чтобы она закрылась, но лучше бы я этого не делала! Мистер Стен к тому моменту зачем-то решил встать и схватился руками за подоконник, поэтому окно, вероломно приведенное мной в движение, со всего размаху припечатало его пальцы к каменному проему. Мистер Стен неестественно для джентльмена (преподающего хорошие манеры) взвыл и, не ожидая такой подлости от судьбы, моментально разжал пальцы. С протяжным, жалостливым криком наставник, не хуже орла, спикировал прямо в розовые кусты, растущие под стеной, напоследок сверкнув синим горошком на нижнем белье.

— О Боже! — воскликнули мы с Клозель одновременно. И бросились вниз, правда Клозель отстала с целью набросить более приличный для встречи с обществом гардероб.

Пулей вылетев из дома, я подбежала к тому, что торчало из кустов, а именно к двум волосатым ногам и голове, недоуменно озирающейся из стороны в сторону.

— Простите, извините мою оплошность! Я случайно! — запричитала я, охая и немедленно сгорая от стыда. — Вы сильно ушиблись? Я право не хотела…

По виду мистер Стен не получил существенных повреждений, кусты заметно смягчили его падение со второго этажа, впрочем, нанесли необратимые повреждения одежде и оставили после себя царапины в некоторых местах. Я протянула несчастному руки и, кряхтя и в два голоса ругаясь на остроту шипов, нам удалось вытащить мистера Стена из цветочной ловушки.

— Что здесь происходит? — раздался строгий голос над ухом, а я поняла — все кончено. Я пропала под градом надвигающейся, неминуемой длинноволосой катастрофы. И ведь предупреждал не попадать в ситуации, которые могут скомпрометировать честное девичье имя, а все равно попала. Но разве я виновата? Несмотря на осознание своей полнейшей невиновности, у меня дернулась щека, выдавая мою причастность к щекотливому событию. А грудная клетка окончательно прилипла к позвоночнику, не решаясь сделать вдох в присутствии подозрительно непроницаемого жениха. Изодранные труселя мистера Стена продолжали развеваться на ветру, как пострадавший в морских боях пиратский флаг, но я старалась туда не смотреть, дабы не углядеть чего-то для чужих глаз совсем не предназначенного.

— Йогой занимаетесь? — отстраненно прозвучал следующий вопрос, настолько равнодушно, что стало понятно — в нем таилась скрытая угроза. Чувствуя себя барашком на заклании, я пояснила.

— Нет, что Вы! Мы окна мыли. Я пошла за водой и случайно прихлопнула мистера Стена. А тут вот… розовые кусты. — Торопливо проговорила я, чтобы избежать недопонимания.

Наконец, мне на помощь прибежала одетая, но все равно всклокоченно-озабоченная и до сих пор краснеющая Клозель. И вдруг… до меня стал доходить смысл происходящего. Я переводила взгляд с мистера Стена, нелепо застывшего в нелицепристойном виде с розой в руках и на мою наставницу с пылающими щеками, набравшую в род воды. Оба педагога неотрывно смотрели друг на друга, будто остальной мир в этот момент внезапно перестал существовать. Я закусила губу от неловкости, понимая, что невольно вмешалась в… э-э-э… отношения двух близких по духу и стилю воспитания подросшего поколения людей. Своими действиями, словно медведь, наступивший на цветочную поляну, я могла передавить все цветы — нарушить личную жизнь людей, имеющих право на счастье. Я настолько была окрылена своими открытиями, что не заметила бревна, норовившего проткнуть мой глаз.

Между тем, Ратмир, глядя на смущенных знатоков приличных манер, громко хмыкнул и пожелал удалиться, не учиняя мне дальнейших разборок. Я же, зардевшись, еще раз извинилась и поспешила оставить парочку наедине решать проблему обнажившейся тайны.

С Кловесом мы вновь изучили собранные находки. Мне было весьма приятно, что рядом оказался человек, способный разделить со мной радость открытий. Кловес, казалось, был тоже весьма доволен и полон энтузиазма в вопросах выведения лесных тайн на чистую воду. И еще… я поняла, что у меня неожиданно появился друг, как будто судьба решила подбросить мне утешение на фоне беспросветного крушения личной жизни. Почему-то в преданности Кловеса я нисколько не сомневалась.

Я с щенячьим восторгом прыгала вокруг увеличительной машины как засидевшаяся дома псина, которую, наконец, вывели на свежий воздух. Неожиданно я стала лучше понимать саму себя. Сидя в пыльных, пронизанных академическим духом аудиториях Изыскариума, я изучала предметы как… мертвые вещи, поддающиеся лишь мысленному анализу. Я их не чувствовала, не проникалась сполна, любуясь их эстетической красотой, я не вникала в их истинную природу возникновения. Я обращалась с ними, как с математическими объектами, подставляя их в уравнения и получая нужные результаты.

Насильно попав в громадный лес и ощутив все величие дикой и такой… проникновенной природы, я поняла, что каждая моя частичка откликается на какой-то глубокий природный зов. Я словно начала заново дышать. Мне было неловко от собственных мыслей, я силилась оттолкнуть от себя удовольствие ощущения первозданного места, как от надоедливого поклонника, дежурившего под моими окнами. Он и дежурил… этот изумрудно зеленый и монументально величественный лес, врываясь внутрь меня, забираясь под кожу, проникая в легкие и сердце… стоило лишь выглянуть из окна. Мне было стыдно за то, что я могу получать наслаждение от такой чуждой для меня среды, предавать свои настоящие желания, забывать про амбиции стать настоящим ученым. Лишь крохотная мысль тонким голоском незримо, из глубин души, напевала песню, что мне весьма по сердцу это, казавшееся трагичным, приключение.