– Копы разбираться не станут. Ты сядешь за то, что покрывал преступника. Давай я сама позвоню?

Он даже улыбнулся. Да, именно такой она и была – бойкой, легкой на подъем, уверенной в своей правоте. Он уже не любит ее, давно, наверное, с того момента, когда понял, что она просто тянула из него кредиты, чтобы покупать q60. Ладно, это ложь, сердце перестало болеть только пару лет назад. Весь ее образ, то, что он загрузил в интерфейс системы, всего лишь ложь, состоящая из их переписок, голосовых сообщений и его воспоминаний о ней. Он хотел видеть ее такой – заботливой, участливой, но, на самом деле, даже в их первый раз она просто лежала, широко раскрыв глаза, видя разноцветные сны под влиянием наркотика.

В тот день Чана закинула в рот неприметный белый кристалл и полезла целоваться, потом попросила большего. Он обрадовался, как дурак, подумал, что она доверяет ему, чувствует то же, что и он. На самом деле, она просто платила за кредиты привычным способом. В итоге, не успел он начать, как она «выключилась» – глаза стали стеклянными, рот приоткрылся, руки задрожали. Он слез с нее тут же, чуть позже его вырвало от разочарования и отвращения.

– Чана? – позвал он.

– Да?

– Я запрещаю тебе звонить в полицию.

– Как скажешь, но это – большая ошибка. – Она замолчала.

– Нет, большую ошибку я совершил пять лет назад. – тихо сказал он и вышел из ванной.

Нанико что-то готовит, пахнет отлично, когда он сам встает к плите, получается полная дрянь. Значит, Эш нашел деньги на то, чтобы заплатить разработчикам и научить ее премудростям готовки.

– Что еще она умеет? – Зисс сел за крошечный стол.

– Можешь поюзать5, – великодушно разрешил Эш.

– Это отвратительно.

– Ты что, противник биомехов? Моралист?

– Да плевать мне, кто с кем спит. Просто прекрати подкладывать ее под первого встречного.

Он испытывает жалость к молчаливой Нанико, но есть ли в этом смысл? Искусственный интеллект не способен любить, не способен ощущать муки совести или раскаяние. Над этим работа только ведется, медленно, но верно, ученые приближаются к созданию полной человеческой копии, в ментальном плане, конечно.

Правительству пришлось принять много новых законов, касающихся биомеханических людей. Технически, людьми они не являются, их сердце – искусная имитация, как и вся внутренняя начинка, но, пока биомеха не вскроешь, понять, что перед тобой не настоящий человек почти невозможно. Люди много митинговали, требуя позволить жениться и выходить за них замуж, в конце концов, правительство сдалось. Но полноценными членами общества биомехи еще не стали. Один из законов запрещает использовать в их создании настоящие органы, даже выращенные искусственно, потому что это «не этично». Чем больше человеческого в этих удивительных созданиях, тем больше проблем они вызывают – судить ли за убийство биомеха? Является ли уничтожение биомеха убийством? Пока их развитие застопорилось, но лишь до тех пор, пока верхушка власти не решит, какими законами контролировать их существование. Если разблокировать искусственный интеллект, позволить ему развиваться, то продавать биомехов как товар тоже станет не этично, ведь они будут осознавать себя личностью, а значит, им понадобятся как права, так и обязанности. Получив волю, утратив поле «владелец» в биометрических документах, не попытаются ли они создать новое общество? Слишком много вопросов, люди еще не готовы ответить на них.

Что касается его самого, он не может относиться к биомехам иначе, чем к людям. Черт, да он даже Орси считает членом семьи! Не говоря уже про интерфейс Чаны. Они живые, в некотором роде. И пусть ее слова только эхо той, настоящей Чаны, но он слышит их, чувствует, значит, она тоже настоящая, по крайней мере, для него. Из-за этого предложение Эша кажется еще омерзительнее.

Ужинали в тишине, сразу после того, как пустые тарелки исчезли в пасти посудомойки, Нанико, лишенная чувства стыда, разделась и юркнула под одеяло.

– Классная, да? – Эш усмехнулся. – Знал бы ты, сколько денег я за нее отдал.

– Почему японка? – спросил Зисс.

– Видел пару интересных мультиков, понравились. – По выражению лица Эша понятно, какие такие «мультики» он смотрел.

– Ты просто моральный урод.

– Зато не скрываю этого, – ответил он.

Уснуть долго не удавалось, Зисс ворочался, как волчок, смял простынь, вспотел, потом замерз. Сдался, достал наушник, вставил в ухо и прошептал:

– Чана?

– Да?

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Ноэль.

Вот теперь все, тревога начала проходить. Каждый вечер он засыпает только после того, как она пожелает ему спокойной ночи или скажет «до завтра». Этот ритуал действует как снотворное или успокоительное, дает надежду на то, что завтра обязательно наступит. Глупые страхи, но с пятнадцати лет он страдает бессонницей из-за панических атак и победить их помогло только ее присутствие. Орси, к сожалению, такого не умеет. Надо было попросить Ньютона научить его.

Если кто-то скажет вам, что люди после двадцати лет – взрослые, смейтесь им в лицо, насмехайтесь над ними, потому что Эш, которому вот-вот стукнет двадцать девять, все утро спорил о том, можно ли ему выходить из квартиры. Зисс вспомнил упрямого младшего брата, сразу двух, слившихся в одного упертого мужика, заросшего щетиной.

– Тебя объявили в розыск! – кричать снова нельзя, соседи еще спят. – Если попадешь в поле зрения камер – нам конец.

– Я же как-то пришел сюда. У меня есть приложение, вот, смотри, оно показывает расположение всех камер в городе. – Эш тыкает пальцем в смартфон. – Не могу же я целыми днями сидеть взаперти.

– Ты просто хочешь поиграть. – Озарение, как обычно, оказалось внезапным. – Твою мать, Эш, тебе нельзя в клуб.

– Но почему? По утрам там никого нет.

Желание ударить его, исчезнувшее за ночь, накатило с новой силой. Почему он вообще должен решать эти вопросы? Уговаривать взрослого человека сидеть дома, приводить доводы, он что, нянька?

«Да, дорогой, теперь нянька. Потому что, если его поймают, ты пойдешь ко дну вместе с ним».

– Короче, Эш, если я вернусь, а тебя нет – не возвращайся. – Зисс взял ключи и вслушался в тишину общего коридора.

– Я зависимый человек! Знаешь, как сложно с этим справиться?

– Не мои проблемы, друг.

Захлопнул дверь перед носом Эша, убедился, что лампочка над дверью мигнула зеленым, и пошел к лестнице, решив, что разочарований этим утром достаточно и проверять лифты не стоит.

Хотя бы погода не подвела, май все еще остается его любимым месяцем, потому что тучи пропали, зимняя грязь высохла, солнце встает рано, греет, а впереди почти бесконечное лето, которое он проведет за кассой.

Что не говори, а жить от зарплаты до зарплаты не очень интересно. А если открыть любой раздел в UwUchat, можно вообще получить глубокую депрессию, глядя на то, как проводят время ребята пятьдесят плюс. Работа по 6 часов в день, кредитов в достатке, как и свободного времени, фотографии из клубов, ресторанов, в общем, они живут жизнь, от которой он, Зисс, отказался. И, если честно, иногда жалеет об этом, но не настолько, чтобы вернуться домой и жить под одной крышей с отцом. С другой стороны, ему было девятнадцать, когда он сбежал, а сейчас, в двадцать четыре, он мог бы снять квартиру или домик, подальше от родни.

Мог бы.

Переодевшись в форму, попытался отвлечься от плохих мыслей, погрузившись в мерчендайзинг. Расставил краску по оттенкам, разложил книжки с образцами плитки, паркета и линолеума, так забегался, что не услышал, как открылись двери магазина, впуская первых покупателей.

– Я могу вам…

От удивления он потерял дар речи, да так и остался стоять, открыв рот. У кассы замерла в нерешительности, будто испуганный зверь, малолетняя подружка Эша. И выглядит она живее всех живых!

– А Эш здесь? – спросила она.