Удивительно не то, что в его постели лежит невообразимое, по своей сути, существо, а то, что за двадцать четыре года жизни он впервые говорит на такие глубокие темы, и с кем? С биомехом, созданием, которое продают и покупают, как вещь. А она, оказывается, боится умереть.

– Орси, свет, – сказал он.

– Теперь ты можешь просто попросить об этом меня, – напомнила Нанико.

– Постараюсь не забывать. – Он отвернулся, натянул одеяло до самого горла и сказал: – Спокойной ночи, Нанико.

– Спокойной ночи, Зисс, – эхом откликнулась она.

Запах яичницы напомнил о доме, о том времени, когда мама еще готовила для него тосты по утрам, а не смотрела волком в надежде, что все, что она услышала от полиции – ложь. В голове все еще сохранились два выражения ее лица – безграничной любви, когда он был «хорошим мальчиком», и момент, когда она пряталась за спиной отца, прижимая братьев к себе, будто он мог причинить им вред. Тогда показалось, что ее сердце разбилось, но, на самом деле, его собственное разорвалось мгновением раньше.

– Завтрак! – сообщила Нанико. – В твоем холодильнике почти пусто, но сделала все, что могла.

– Как ты тосты пожарила без тостера? – он приподнялся, чтобы разглядеть дымящуюся тарелку.

– На сковородке. Вставай, уже полдень. Голова болит?

– Я удивительно бодр. – Он встал и потянул одеяло за собой. – Отвернись, будь добра.

– Зисс… – она хотела что-то сказать, но передумала и отвернулась к плите.

Вот и прекрасно, трусы на нем классные, со значком Дэдпула, но показывать их кому-то он пока не готов.

Проскользнул в ванную, умылся, проверил щетину, расстроился. Снова придется скрести по коже лезвиями, которым, на самом деле, самое место на свалке. Опять подумал об удалении растительности с лица, но вспомнил Торима и решил, что, возможно, когда-то и ему захочется отрастить бороду до пупка.

За ночь одежда высохла в сушилке, так что голым идти в квартиру к Лизе не придется. Нужно будет узнать у Икара как с ней связаться, потому что оставаться без нее надолго он не собирается.

– Пахнет отлично. – Зисс уселся за стол.

– Там еще масло есть, но выглядит оно не очень. Я решила не рисковать, – сообщила Нанико.

– И правильно, кажется, оно осталось от предыдущего жильца. – Такого вкусного омлета он не ел давно. – Как вкусно!

– Но ты снимаешь квартиру уже четыре года. А, это шутка. – Нанико смутилась.

– Что с чувством юмора? – спросил он.

– Сорок.

– Честно сказать, это бесчеловечно. Собирайся, сейчас поем и поедем в сервис, разбираться с твоими документами.

Он смотрел как она одевается и думал, что нужно сообщить ей, что ходить по дому в белье удобно, но не слишком прилично. Нет, он, в целом, не против, очень бодрящее зрелище, но какое-то в корне неправильное, пока гайки ее настроек выкручены в сторону рабского подчинения.

– Я готова.

Он встал с табурета, засунул в рот последний кусок тоста и жестом показал ей, что они уходят. Захватил смартфон, карту, похлопал себя по карманам, чтобы убедиться, что ничего не забыл, и захлопнул дверь. Красная лампочка стала зеленой с первого раза, чем немало его удивила.

Еще больше он удивился, когда увидел, что заработали лифты, о существовании которых благополучно забыл весь дом – настолько редко они находятся в исправном состоянии.

– Поверить не могу, – пробормотал он, – сегодня что, мой День Рождения?

– Это было не сложно, не благодари. – Нанико расплылась в улыбке.

– Это ты сделала?! И дверь починила?!

– Угу. Я же говорила, что могу куда больше, чем ты думаешь.

Он даже обнял ее, чтобы показать, насколько ценит то, что она сделала. Нанико обняла в ответ, ее макушка оказалась под его подбородком. От умиления чуть слезу не пустил – настолько давно его не обнимали девушки. Нет, иногда его обнимала Лиза, но объятия Лизы напоминают скорее каток, который сминает тебя в приступе безвозмездной любви.

– Какая погода! – Он с удовольствием подставил лицо солнцу. – Весна в этом году не перестает радовать.

– Ближайшую неделю погода отличная, – сказала Нанико. – Потом начнутся дожди.

– Ты и прогноз просматриваешь?

– Погода, курсы валют, новости, пробки. Могу еще что-то смотреть, если хочешь.

– И тебе не сложно? – уточнил он.

– Не люблю бездельничать. На отдых мне нужно намного меньше времени, чем тебе. – Она увидела, как он достал телефон и спросила: – Что ты ищешь?

– Номер автобуса, который нам нужен.

– Семнадцатый. Мог просто спросить.

Он начал понимать, почему столько людей решили жить с биомехами. Можно сколько угодно рассуждать о том, что у них нет души, зато у них есть вагон других хороших качеств. Переплюнет ли починка лифтов наличие чувств – это тот еще вопрос, над ним как раз раздумывают верующие, и ответ у них есть, еще и однозначный. Рядом с заводами и сервисными центрами часто устраивают митинги, призывая людей отказаться от «греховной связи с биомехами». Духовенство отказывается впускать их в церкви, отказывается венчать пары, в общем, как может портит жизнь тем, кто решил связать свою жизнь с искусственно созданным человеком.

Автобус пришлось ждать под палящим солнцем, в толпе таких же спешащих людей. Он заметил, что на лбу Нанико выступили капли пота.

– Слушай, – он наклонился к ее уху, – а ты можешь узнать, есть ли здесь биомех?

– Только если владелец разрешил это в настройках. – Она осмотрелась. – Здесь таких нет.

– Зачем это запрещать?

– Чтобы верить в то, что мы почти как люди, я думаю.

– Эш считал тебя человеком? – спросил и тут же пожалел об этом.

– Скорее нет.

– Тебя это обижает?

– Я не знаю. – Она и правда выглядит растерянной. – Мои настройки не позволяют думать об этом.

Они вошли в автобус и тут же оказались придавленными к другим пассажирам. Куда люди едут в середине рабочего дня – загадка, но транспорт в Двенадцатом всегда переполнен, будто все жители просто бездумно перемещаются из одного места в другое.

– Вот, она. – Нанико кивнула в сторону молодой темнокожей женщины. – Она такая же, как я.

Разглядывать людей неприлично, тем более почти в упор, но любопытство взяло верх. Он покосился на незнакомку и старательно выискивал хоть что-то «не человеческое» в ее поведении, но в глаза бросалась разве что идеальная осанка, которой не может похвастаться ни один человек. Кажется, он разглядел даже небольшой шрам на ее щеке.

– Тебя так интересуют биомеханические люди, – сказала Нанико. – Почему?

– Это же потрясающе, не находишь? Все детство мне рассказывали, что человек создан по образу и подобию, а теперь, посмотри, люди сами создают Адамов и Ев, и…

Почему-то замолчал и улыбнулся. Теперь он тоже знает Адама, еще и не может прекратить улыбаться, когда вспоминает о нем. Если он создан по образу и подобию Бога, то Бог – удивительно обаятельный парень. Кажется, он только что уверовал.

Они вышли из автобуса и оказались в одном из центральных квадратов Двенадцатого. Квадраты – это схема, по которой построены кварталы. Кварталы, в свою очередь, тоже квадратные, что помогает ориентироваться, а не блуждать среди бесконечных хаотично разбросанных улиц. Двенадцатый – большой квартал, а Пятнадцатый – еще больше. Зато Десятый уже намного меньше, а Шестой занимает всего лишь четверть площади Двенадцатого. Размеры кварталов показывают, сколько людей находится за чертой в тридцать делений. Пугающее зрелище.

В центре Шестого много рекламы и многоэтажных зданий, а здесь, в трущобах, нет даже указателей, поэтому, если ты не знаешь куда идти, рискуешь потратить на поиски большую часть дня. Конечно, можно воспользоваться UwUmaps, но многие заведения просто не определяются спутниками, потому что хозяева не заплатили за эту опцию.

– Нам туда. – Нанико взяла его за руку и потянула в сторону.

Он внутренне содрогнулся и осторожно освободил ладонь из ее цепких пальчиков.