Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Столбов недоверчиво хмыкнул, несколько раз глубоко затянулся папиросным дымом.

— Это ж силу воли надо иметь, чтобы самому голову в петлю сунуть.

— Почему же в петлю?

— Если воровство или халатность, — продолжал Столбов, — тут еще куда ни шло. А убийство? За него ж высшую меру наказания приклепать могут! Нет, у меня бы силы воли не хватило. Я бы с повинной — дудки! Докажи, следователь, мою вину, тогда и петлю набрасывай.

— Видишь, как ты рассуждаешь: «Докажи мою вину». А у нас законом предусмотрено, что чистосердечное признание является основанием для смягчения наказания.

Столбов закурил другую папиросу, ухмыльнулся:

— В позапрошлом году я чистосердечно признался на свою шею. Есть у нас в Ярском один хмырь, Проня Тодырев. Лодырь несусветный, сутками спит. А как подопьет — откуда что берется. Ну точно бодливый бык на всех кидается. Особенно женщин да ребятню обижает. Не стерпел я однажды его куража, прицыкнул. Он — в пузырь. Вытаскивает из кармана складной ножичек и на меня. Я вроде и обижать, не хотел — всего один раз легонько дал ему по сопатке — а у Прони… юшка из носа. Дело было принародно, в клубе. Все видели, что Проня хоть и с детским, но все-таки с ножом на меня пер. Поддержали: «Правильно, Витька, давно рога обломать надо было». А через несколько дней приезжает из вашей милиции Кайров и спрашивает: «Бил Проню Тодырева?» — «Врезал, — отвечаю, — разок. Жалею, мало. Еще надо бы дураку поддать, чтобы людей не пугал». — «Значит, не отрицаешь? Так и запишем», — Кайров в момент настрочил протокол, показал, где мне расписаться, и говорит: «Если Тодырев не заберет свое заявление, будешь отвечать перед судом за мелкое хулиганство». Председатель колхоза Чернышев вступился за меня, а Кайров руками разводит: «Превышение обороны. У Прони хоть и дурная кровь, но отвечать за нее придется как за полноценную. Пусть договариваются мирным путем. Договорятся, дело прекратим». Вызвал Маркел Маркелович Проню, и так с ним, и сяк. А Проня ни в какую: «Полста рублей наличными, тогда заберу заявление. Мне сейчас много сладкого надо есть, чтобы восполнить кровь, утраченную из-за хулиганства Столбова. А в связи с малым дитем, средств на сладости у меня нет». Плюнул Маркел Маркелович и говорит мне: «Отдай дерьму полсотни, чтоб не вонял. Я тебе премию на эту сумму выпишу». От премии я, конечно, отказался, свои деньги отдал. А Проне того и надо было: закупил в сельмаге весь запас «Раковых шеек» и, недели две сорил по деревне конфетными обертками, хвалился каждому встречному: «Во, за счет Витьки Столбова кровь восстанавливаю!» — Столбов помолчал, будто думал, говорить ли дальше. — Прошлый раз, когда ты меня допрашивал, хотел кое-какие предположения высказать по колодцу, да вспомнил вот этот случай. Думаю, опять чистосердечно нарвусь на неприятность. А зачем мне это надо?

— И зря суда испугался, — сказал Антон. — Свидетели подтвердили бы твою невиновность, и схватил бы Проня по своему заявлению, как миленький.

— Зря! Это для милицейских суд не страшен. Вы все законы знаете, с судьями — по имени-отчеству. А мы в этом отношении люди темные. Только секретарь объявит: «Встать. Суд идет!» — у нас коленки затряслись. И свидетели дома храбрятся, а как за дачу ложных показаний распишутся, так в рот судье начинают заглядывать, чтоб ответом угодить. По себе знаю. Был один раз в свидетелях. Судья задает вопрос, а я глазами хлопаю, боюсь лишнее слово сказать. После сам над собою смеялся…

Непринужденно начавшийся разговор прервала мать Столбова. Заглянув со двора в избу, она тревожно сказала:

— Вить! А следователь-то, наверно, и впрямь утоп. Не зря Слышка суетился — милицейская машина у конторы остановилась.

— Чокнулись вы со Слышкой! — Столбов сердито указал на Бирюкова: — Вот он, следователь! А ты: «Утоп! Утоп!».

«Кто там из милиции приехал?» — удивился Антон и предложил:

— Идем со мной. Дорогой о колодце расскажешь.

— Что о нем рассказывать?.. — словно испугался Столбов, однако все-таки пошел с Антоном.

Шли молча. У конторы увидели Кайрова, милицейского шофера и старика Стрельникова.

— Я, слышь-ка, как увидал его на тракторе с Витькой, стал звонить в милицию сызнова. Дак опять же телефон отказал, — виновато оправдывался Егор Кузьмич.

— Ты, Слышка, как всегда! — вмешался в разговор Столбов. — Слышал звон, да не знаешь, где он.

Кайров, видимо, уловил запах водки и строго посмотрел на Столбова:

— А ты, дорогой, шел бы спать, пока на пятнадцать суток не напросился.

— Это за вами не заржавеет, — обронил Столбов и отошел к конторе, на дверях которой висела свежая киноафиша.

Кайрова вроде током передернуло:

— Что вы сказали?

Столбов оглянулся:

— Что слышали.

— А ну вернись!

— А иди ты…

Лицо Кайрова побагровело, глаза расширились. Он как будто поразился смелости Столбова — очень уж небрежно колхозный тракторист от него отмахнулся. Бирюков, молча наблюдавший эту сцену, с упреком проговорил:

— Нельзя же так, товарищ капитан.

— Что?.. — Кайров уставился на Антона. — Заступник?! В рабочее время купаешься, как на курорте. Водку с кем попало хлещешь, а я должен бросать свои дела и разбираться. Мальчишка!

— Не пил я, — нахмуренно сказал Антон.

— Что, по лицу твоему не видно? Стоишь, как рак вареный!

Бирюкова словно ударили. Ударили больно, неожиданно. В какой-то короткий миг он почувствовал на себе любопытный взгляд старика Слышки, увидел лукавую улыбку молоденького милицейского шофера, заметил, как Столбов удивленно оторвался от чтения афиши. И, не отдавая отчета своим словам, неожиданно ляпнул:

— Не говорите глупостей, товарищ капитан.

Кайров опешил:

— Оскорбление?..

— Нет, диагноз, — по инерции съязвил Антон и лишь теперь отчетливо представил, каких дров только что наломал. Кайров был обескуражен. Однако, как у боксера, случайно ударившего противника ниже пояса, у Бирюкова не было удовлетворения от победы. Виновато оглядевшись, он увидел растерянно открывшего рот Слышку, испуганное лицо шофера. Во взгляде Столбова прочитал удивление: «Зачем ты так?» — и, не зная, что ответить на этот немой вопрос, пожал плечами.

Кайров, как говорится, рвал и метал, но Антон не слышал угроз. С трудом сообразив, что ему приказывают садиться в машину, вспомнил о ключе от кабинета Чернышева. Подошел к Столбову, передал ключ, подумал, что мог бы отдать его Екатерине Григорьевне, к которой все равно надо заехать за оставленными вещами. В голову почему-то пришла фраза Столбова о свадьбе. Антон улыбнулся и с наигранной веселостью сказал:

— Кина не будет, Витя.

Уже из машины увидел, как к Столбову подошла Зорькина. Она была в белой кофточке и короткой черной юбке. Так же, как утром, блестели туфли-лакировки. Но вместо голубой косынки с якорьками на плечи небрежно накинут прозрачный желтый шарф.

12. Мутное дело

Подполковник Гладышев пришел на работу в хорошем настроении. Где-то около полуночи ему на квартиру звонил вернувшийся из Ярского Кайров и доложил, что Бирюков отделался легким испугом, жив и здоров. Правда, старший оперуполномоченный уголовного розыска не преминул заметить, что расследование случая с колодцем не продвинулось ни на йоту, но после хорошего сообщения о Бирюкове это ничуть не расстроило подполковника.

Неприятности начались на работе, когда из Ярского позвонил Чернышев. Слышимость, как и вчера, была отвратительной. Из всего разговора подполковник понял только, что Кайров, будучи в Ярском, на какого-то выпившего тракториста оформил какой-то материал, и Чернышеву уже звонили из милиции, требуя направить парня в райцентр не то для разбора, не то для отсиживания пятнадцати суток.

— Не хулиган Витька! Понимаешь, не хулиган! — рассерженно хрипел Чернышев в телефонную трубку. — У меня свидетель есть, который присутствовал…

— Я разберусь, Маркел Маркелович. Разберусь! — успокоил Чернышева подполковник и, положив трубку, вызвал к себе Кайрова.

15
{"b":"72574","o":1}