Тогда она не придала большого значения восторженным словам родителя, лишь сохранила в памяти незнакомое слово. А чуть позже подробнейшие записи отца — кое-где с пометками на полях или карандашными зарисовками, — которые она тайком перечитывала по ночам, дали ответ, что же такого удивительного было в тех Лерпах, что так возбуждали интерес её родителя.

В очередной раз, окуная руки в воду и смывая с лица сажу, грязь и пот последних дней, Тилия с трепетом вспоминает минуты, когда ощупывала уникальное тело изгнанника. Или Лерпа!

Его предки пережили радиацию по-своему. Они не имели видимых изъянов, например, язв на теле, слепоты или раковых опухолей, что медленно пожирали изнутри. Их скелеты были одним сплошным изъяном. Но это был не дефект, определивший их в ранг гоминидов, а дар, которым наградила природа. Их кости имели настолько плотную структуру, что не ломались, как у обычных людей, а уж тем более у облучённых с их ослабленным иммунитетом. И об этой своей особенности Кир прекрасно знал, когда решил прыгать.

— Ну как, он придёт в себя? — вторгается в её мысли знакомый женский голос. Она настолько погрузилась в себя, что не заметила появления гоминидки, которая переминаясь с ноги на ногу, маясь от неизвестности, смотрит на неё полными надежды глазами.

— Не знаю, — честно признаётся Тилия, а перед мысленным взором ещё стоит изуродованная рваными ранами багровая спина. — Ему нужны лекарства… — и после небольшой паузы, добавляет. — Ему нужна Галия.

«Или мой отец», — заканчивает она уже про себя.

— Ему бы только попасть в Гнездо, — торопливо, словно от этого зависит жизнь её друга, говорит Рука, подходя ближе, — и у него будет кое-кто получше Галии.

— И кто же?

— Амораи.

Но Тилия лишь отрицательно качает головой, заранее ненавидя себя за следующие слова:

— Он не дойдёт.

— Так сделай так, чтобы дошёл! Зря что ли он спас тебя из той вертушки?

Рука, всё больше распаляясь, говорит что-то ещё, указывая единственной конечностью в сторону места, где всё так же неподвижно лежит раненый изгнанник, пытаясь убедить, воззвать к совести, но Тилия уже не слушает. Стоит только гоминидке произнести слово «вертушка», как её словно ударяет током, а перед глазами тут же появляется просторное железное нутро с его современным оборудованием.

— Где разбилась вертушка? — грубо обрывает Тилия поток гоминидской речи, спешно выбираясь из воды и стягивая мокрые, короткие волосы в хвост на затылке. Ей сейчас бы не помешала помощь друга, но Рона нигде не видно.

— Зачем тебе? — хмуриться Рука, не готовая к такой резкой перемене в настроении собеседницы. — До неё всё равно не добраться.

— Покажи мне! — настаивает Тилия, торопливо натягивая ботинки и прикидывая в уме, хватит ли времени на то, чтобы на ней высохла одежда. Бродить в мокрой рубашке и штанах по Долине, когда вот-вот на их головы опустятся сумерки, не хочется.

— Тогда нам стоит поторопиться, — сдаётся Рука, с тревогой поглядывая на небо.

Когда они, спустя примерно минут сорок, добираются до места крушения, Тилия совершенно падает духом. Надо же такому случиться! Долина огромна, на ней днём с огнём не сыщешь воды, а раненная машина угодила прямо в зловонное, стоячее болото с роем насекомых, чёрным облаком кружащих вокруг.

— Я предупреждала, — тихо отзывается гоминидка, прикрывая нос шарфом и скептически глядя на покорёженное тело вертушки, больше чем на половину скрытое водой. На поверхности виднеется лишь плоская крыша, да огромные искорёженные лопасти, словно задранные к небу крючковатые пальцы. — Даже пожиратели не смогли подобраться ближе.

При упоминании каннибалов, Тилия напрягается.

— Мы что уже за барьером? — хмуриться она, поспешно обводя встревоженным взглядом место крушения. Долина снова их удивила, сменив одеяние на ещё более невзрачное, чем прежде. Вокруг сплошные зловонные Лужи, покрытые мхом истлевшие пни с торчащими в разные стороны почерневшими корнями, и тучи насекомых.

— Скорее всего. Вчера ближе к ночи, здесь было не продохнуть от выбеленных уродов… и все с заточенными зубами. Сбежались сюда словно тараканы, после того, как вертушка рухнула. Долго бродили вокруг, вынюхивали, но так и не сунулись в Лужу. Ты, наверное, единственная в Яме, кто умеет держаться на воде.

«Возможно, так и есть», — мысленно соглашается Тилия, всё так же с тревогой озираясь по сторонам. Они сейчас лёгкая добыча: две фигуры среди пустыря и наполненных до краёв зловонных ям.

— Далеко их лагерь?

— Твой дружок говорит, полдня пути, — отзывается Рука и тут же добавляет, — это если без задержек. Но он тебе об этом больше расскажет. Когда мы отыскали вас и перетащили ближе к озеру, он осмотрел тебя и сказал, чтобы я тебя не беспокоила, а сам отправился дальше. С тех пор я его видела всего раза два. Появлялся только, чтобы набрать воды и снова уходил. Со мной и парой слов не перекинулся. Знаю только, что ему тоже не удалось отыскать барьер.

Голова Тилии ещё плохо работает, но она всё же понимает, что, раз они уже преодолели смертельно-опасную черту, им придётся туго. Магнитное препятствие — единственное, что могло защитить их от новой опасности. Пожирателей!

— Значит, мы уже на территории каннибалов.

— Скорее всего, — с готовностью соглашается Рука.

— Барьер должен где-то быть! — уверенно говорит Тилия, вспоминая слова милитарийцев о секторах. Если сектор четыре находится на другом конце Ямы, и они уже перебрались через три барьера, то они почти у цели.

— Если бы могли, — вторгается в её мысли голос гоминидки, — пожиратели уже давно переплыли бы на другую сторону озера по этим деревяшкам. Тот мертвяк с заточенными зубами, которого ты оприходовала, наверное, так и сделал. Готова вторую руку дать на отсечение, что мы сейчас почти в самом конце Ямы.

Голос облучённой срывается и Тилия тут же вспоминает, зачем та вообще отправилась в это опасное путешествие.

— Я понимаю, что тебе хочется прямо сейчас отправиться на поиски сестры, но нам необходимо время. Кир не в том состоянии, чтобы совершать длительные переходы.

— Я могу пойти одна.

— А если тебя заметят? Тогда пожиратели найдут и нас. Дай нам пару дней. Ели твоя сестра там, мы её найдём. Но только вместе!

Дождавшись, когда Рука нехотя кивнёт, Тилия вновь обращает всё своё внимание на окружающую их обстановку. Даже думать не хочется о том, что произойдёт, если их поймают. Она до сих пор с содроганием вспоминает, как тот каннибал с лёгкостью выследил её, всего лишь учуяв запах, а после напал. Если бы это было возможно, уговорила бы остальных незаметно обойти лагерь, лишь бы не сталкиваться с племенем пожирателей. Пару недель назад она бы именно так и поступила, но не теперь. После всего, через что им вместе пришлось пройти, она не позволит Руке в одиночку искать свою сестру.

— А пока у нас есть дела поважнее, — вновь подаёт голос Тилия, стягивая с ног осточертевшие ботинки.

— Что ты задумала?

— Когда я оказалась в вертушке, кое-что успела заметить. Внутри есть всё необходимое, чтобы продержаться какое-то время. Оружие, медикаменты, может даже еда, — отзывается она, прикидывая расстояние и оценивая свои возможности. До увязшей в воде машины плыть не так далеко. Но хватит ли у неё сил? Ведь если что-то пойдёт не так, спасать её будет некому.

— Хочешь войти туда? — с сомнением и отвращением смотрит Рука на стоячую, зловонную жижу.

— А ты хочешь меня отговорить? — возвращает ей вопрос Тилия. Вслед за ботинками на землю летит почти вся её одежда, всё же успевшая высохнуть за время, пока они добирались до места крушения. Снимать её не хочется, но сейчас не до стеснений. Температура падает настолько стремительно, что устраивать заплывы в одежде, а после в ней же возвращаться в лагерь — настоящее самоубийство. — Только сначала вспомни о своём друге, который и дня не протянет без нужных ему лекарств.

Рука какое-то время молча смотрит на Тилию, словно прикидывая, что для неё важнее — жизнь друга или случайной попутчицы, и, наконец, принимает решение: