— Да, позже познакомишься с ней.

«С ней!» — тут же отмечает она про себя, чувствуя, что и без того кошмарно начавшийся день, обещает стать ещё более незабываемый. С женским полом дружба ей никогда особо не удавалась. Адепты ходили группами, шушукаясь между собой, обсуждая планы на будущее, но Тилии в их числе не было.

Её, все как один, ненавидели!

Наверное, не было ни одного человека в Башне, который бы не призирал всё её семейство. Ведь они были «сострадающими»! И в этом была вина её отца, который, несмотря на презрение и негодование колонистов, всё же продолжал покидать стены Башни ради спасения жизней тех, кого башенцы считали отбросами, мусором недостойным даже самого низшего, шестого уровня. И было неважно, что она не имела к действиям своего, всей душой преданному своему делу, родителя никакого отношения. Она была его дочерью, а значит такой же сострадающей.

И теперь ей предстояло наладить контакт с гоминидкой женского пола!

Потеряв интерес к воде, Тилия возвращается к своей спутнице, которая всё так же настороженно смотрит на неподвижную гладь водоёма, уже не сомневаясь: Вара определённо боится воды, ну или того, что с ней связанно.

— Если пройти по этой тропе чуть дальше, — продолжает наставлять её Вара, когда они поворачивают обратно к лагерю, — увидишь то, что мы называем Второй Лужей. Она поменьше и там можно постирать вещи. В лагере обязанности строго распределены, каждый занят делом, которое ему выпало на жеребьёвке. Даже тот, кого мы изгнали должен приносить пользу. За это он получает чистую воду из пещеры.

— Так за что он убил своего эука? — спрашивает Тилия, снова возвращаясь к теме изгнанника.

Перед тем, как ответить Вара какое-то время идёт молча:

— Тебе лучше не знать.

Когда они, наконец, возвращаются, небо над их головами окрашивается в багровые тона, а Долина погружается в сумерки. Темнота опускается так стремительно, что кажется, будто кто-то просто нажал на кнопку огромного выключателя. Среди деревьев и кустов Тилии начинают мерещиться тени, и, ёжась не только от страха, но и от опускающегося на Долину холода, она старается не отставать от своей спутницы, пока та разъясняет, как попытаться выжить в этих местах и, что делать ни в коем случае не следует, если она не хочет стать мертвячкой раньше времени. Не всё, о чём говорит гоминидка понятно: некоторые словечки незнакомы, другие вообще вызывают недоумение и улыбку.

Из того количества информации, что вываливает на неё тощая лидерша, она узнаёт, что вход на территорию, где в земляных печах готовят еду, строго воспрещён. Кухня только для избранных. Там царят свои правила и порядки, и лезть туда не стоит, если тебе жребием не выпало недельное дежурство, иначе можно, чего доброго, остаться без пальцев. Тилия интересуется, как проводится упомянутая ею жеребьёвка, но Вара категорична — всему остальному её должна научить та, что станет её эуком.

Радости при упоминании об этом Тилия не испытывает, но вслух своё недовольство не высказывает. Хотя мысль о том, что ей придётся таскать за собой ещё кого-то, когда она о себе-то не может толком позаботиться, не покидает ни на секунду. Но выбирать не приходиться. Это всё же лучше, чем, если бы ей достался какой-нибудь неотёсанный гоминид, на которых за сегодняшний день она уже вдоволь насмотрелась.

— Жилища рассчитаны на пятерых-шестерых, но тебе повезло, — вторгается в её мысли голос Вары, и Тилия готова поклясться, что её собеседница усмехается под своим платком, в голове тут же срабатывает тревожный звоночек.

— Неужели?

— Вы будете жить вдвоём, — поясняет лидерша, пропуская мимо ушей саркастичный вопрос и продолжая петлять между парящими в воздухе хижинами. — И ещё, на будущее… возвращайся в лагерь засветло. Ночью оставаться на земле опасно. Самое безопасное место — это твоя хижина, ну или дерево на крайний случай.

— Что ещё за крайний случай? — застывает на месте Тилия, с тревогой озираясь по сторонам.

— Ночью дикие звери выходят на охоту и им плевать, кого сожрать, а барьер на них не действует.

От слов Вары по телу тут же пробегает холодок. Хищники в Долине?! Вот так новость! Мало того, что она одна среди всех этих дикарей, так ещё нужно держать ухо востро и не забывать про внешнюю угрозу. А она-то думала, что страшнее гоминидов, здесь никого нет.

Погружённая в свои мысли, Тилия не сразу замечает, как они подходят к одиноко стоящей, покосившейся на одну сторону хижине у самого края лагеря. Свет от костра сюда почти не проникает и, кажется, будто густые заросли вокруг таят в себе невидимую глазу угрозу. Остановившись у лестницы, она разочарованным взглядом окидывает ветхую лачугу, по виду построенную в этой части Долины одной из первых и, которая, как она надеется, станет ей лишь временным убежищем, и тяжело вздыхает.

Теперь, когда на Долину опустились сумерки, Тилии отчётливо видно, как сквозь узкие щели в бревенчатых стенах, в разнобой разбросанных по поляне деревянных домишек, пробивается желтоватый свет. И только в её новом доме темно и изнутри не доносится ни звука.

— Эй, Рука, ты там? — всё же зовёт её тощая спутница.

Колкий ответ следует незамедлительно, будто их поджидали:

— Если ты притащила с собой эту бледную моль, придётся тебе убраться вместе с ней! — голос явно принадлежит молодой девушке, но от этого Тилии ничуть не легче.

— Кончай препираться! — сердито бросает Вара, ловко карабкаясь по лестнице и бесцеремонно толкая тонкую перегородку, но внутрь не проходит, балансируя у самого края. — Всё уже давно решено. Ты же не оставишь её на улице посреди ночи?

— Хочешь проверить? — с вызовом раздаётся в ответ. — Ты, прекрасно знаешь, что мне не нужна нянька!

Слушая препирательства этой парочки, Тилии остаётся лишь гадать, что будет дальше. Намерения той, которую Вара называет Рукой, вполне очевидны: она не горит желанием знакомиться со своей новой соседкой, а уж тем более пускать её внутрь.

— Согласна, не нужна, — раздражённо отзывается Вара, ещё больше поражая Тилию. Неужели есть кто-то, кто может ослушаться лидершу и не поплатится за это? — Но у тебя есть место, а ей негде спать. Ты же знаешь правила…

Но невидимая гоминидка даже не даёт ей закончить:

— Плевать я на них хотела! Ты мне ещё нотации начни читать. А Бледной скажи… — неожиданно наступает пауза и Тилия перестаёт дышать в ожидании сурового приговора, — если хоть звук услышу не по делу, в миг окажется на улице.

Даже с такого расстояния слышен вздох облегчения, вырвавшийся из груди тощей гоминидки. Не дожидаясь пока невидимая Рука передумает, Вара быстро спускается вниз и, бросив на Тилию красноречивый взгляд, спешит поскорее убраться, оставляя её недоумевать. Если уж уверенная в себе Вара пасует перед её новой соседкой, что же ожидает её?

Тилия медлит. Подниматься по лестнице, а уж тем более знакомиться с той, что уже сейчас так ненавидит всё вавилонское, она не горит желанием. И лишь вспомнив слова Вары о том, что оставаться внизу небезопасно, с тревогой озирается по сторонам и после чего спешно заносит ногу над перекладиной. Почему-то предостережения о хищниках не кажутся пустой угрозой, к тому же глупо было бы умирать в первый день нахождения в Долине.

Глубоко вдохнув, словно перед прыжком в воду, она взбирается по шатким ступеням, с удивлением отмечая, что после манипуляций местной целительницы Галии с обожжённой спиной, она чувствует себя гораздо лучше. Дверь-перегородка после бегства Вары так и остаётся приоткрытой, словно приглашая войти и преодолев все десять ступеней и вытянув вперёд руку, Тилия с опаской перешагивает через порог и настороженно замирает.

Внутри тихо. В темноте незнакомая ей Рука, кажется куда опасней любого дикого зверя, от которого облучённые по ночам прячутся в своих похожих на огромных, неуклюжих животных убежищах. Тилия прислушивается: ни шороха, ни приглушённого дыхания. Неужели кто-то может быть настолько незаметным? А уже через мгновение в каких-то нескольких шагах от неё уже пляшет маленький жёлтый огонёк, которого хватает, чтобы мгновенно оценить обстановку и понять, что сюрпризы на сегодня ещё не закончились.