– Я все знала! - возразила Селеста. - Только не говорила тебе, Гаррик.

– Ты можешь помолчать? - резко бросил Трокмортон.

Она снова вышла из-за его спины. Трокмортон обернулся и посмотрел на окно.

Стэнхоуп, казалось, ничего не замечал, он был занят лишь своими мыслями.

– Вам отсюда не выйти, - сказал он.

Селеста судорожно вздохнула.

– Ни одному из вас не уйти, - продолжил Стэнхоуп. - Вы так нежно любите друг друга, что заслужили право умереть вместе.

Быть может, только теперь до Селесты дошла вся серьезность их положения, а может быть, именно этих слов ей не хватало для того, чтобы обрести силы и отвагу. Поймать кураж, как говорят в театре.

Трокмортон перевел тяжелый взгляд на Стэнхоупа.

– Тебе тоже отсюда не выбраться живым.

– Возможно. За мной гонятся англичане, гонятся русские. Деньги у меня тоже кончились, и все по твоей вине, будь ты проклят.

С этими словами Стэнхоуп положил палец на курок.

Трокмортон лихорадочно размышлял над тем, может ли он каким-то образом спасти Селесту. Как противники, они со Стэнхоупом были на равных и прекрасно знали друг друга. Кроме того, Стэнхоуп был в ярости, но гнев - плохой помощник в драке, где нужно иметь холодную голову. Трокмортона так и подмывало броситься на Стэнхоупа. Но захочет ли Селеста воспользоваться этим, чтобы улизнуть, когда начнется драка?

Он очень в этом сомневался. К тому же в таком тесном помещении выстрел из дробовика любого уложит на месте.

Трокмортон не стал делать резких движений, он лишь улыбнулся и с презрением бросил Стэнхоупу:

– Ты сам себя уничтожил. Ничего не случилось бы, не пожелай ты продать русским свою бессмертную душу. За тридцать сребреников, как Иуда.

Свежие царапины на лице Стэнхоупа потемнели от прихлынувшей к лицу крови. Он сделал шаг вперед, поднимая ствол дробовика.

– Ты думал, я на всю жизнь останусь простым секретарем? С моими-то способностями?

– Способностями! - повысил голос Трокмортон. - С какими способностями? Ты, адвокат-недоучка, никуда не годный управляющий, на что ты способен, кроме предательства?

Еще не закончив фразы, Трокмортон резко шагнул вперед, схватил ствол дробовика и вывернул его в сторону.

Но Стэнхоуп был настороже. Он не выпустил оружия и смог развернуть ствол дробовика назад, приставив его к подбородку Трокмортона. Трокмортон сжал зубы. В следующую секунду он разжал руки и резко повалился на спину.

Стэнхоуп тоже потерял равновесие и упал. В этот Момент Селеста схватила стул, подняла и с силой опустила на голову Стэнхоупа. Тот замер, изогнулся, а затем тяжело рухнул на пол.

Трокмортон вскочил, бросился на Стэнхоупа и придавил его своим весом. Оглушенный всего на миг, Стэнхоуп начал извиваться. В завязавшейся схватке дробовик отлетел в сторону, но никто из противников не заметил этого - когда в ход идут кулаки, ружье не требуется.

Они дрались отчаянно, самозабвенно, движимые одинаковой по силе ненавистью друг к другу. Но Трокмортон дрался за преданную дружбу, он дрался не на жизнь, а на смерть, за себя и за Селесту.

Изловчившись, он нанес Стэнхоупу удар по ушам раскрытыми ладонями, и тот на секунду потерял сознание. Воспользовавшись этим, Трокмортон развернулся и нанес разящий удар в подбородок Стэнхоупа. Голова Стэнхоупа с глухим стуком ударилась об пол, а Трокмортон продолжал наносить удары - один, второй, третий…

Кто- то схватил его за руку, и Трокмортон, словно откуда-то издалека, услышал голос Селесты:

– Остановись! Остановись, Гаррик! Довольно! Ты убьешь его!

Только теперь Трокмортон осознал, что Селеста уже давно пытается остановить его. В руках у нее был дробовик, и Трокмортон подумал, что это к лучшему. Во всяком случае, так будет легче избежать искушения забить Стэнхоупа насмерть.

– Он без сознания.

Какой знакомый тон! Именно таким тоном говорила с ним Селеста, когда Трокмортон в последний раз потерял над собой контроль.

– Еще немного, и ты убил бы его, - сказала Селеста.

Он позволил ей помочь ему подняться на ноги. Как только мог этот негодяй угрожать этой прекрасной женщине?

– Я позову хозяина. Он наверняка слышал шум.

Трокмортон пошатнулся на дрожащих от напряжения ногах.

«Она жива, - подумал он. - Слава богу, она жива!»

Селеста погладила Трокмортона по руке, словно успокаивала дикого зверя.

– Хозяин не знал, что Стэнхоуп влез в окно, и теперь, наверное, теряется в догадках, что тут могло произойти.

Гнев быстро уступал в его сердце место страсти, и Трокмортон прижал Селесту к своей груди.

«Она жива, - билось у него в голове. - Она ходит, говорит, дышит. Она жива. Господи, она в безопасности! И, очевидно, считает себя героиней». Трокмортон скрипнул зубами и спросил:

– Черт побери, Селеста, почему ты не убежала?

– Тебе нужна была помощь. Какой прозаический ответ!

– Но Стэнхоуп мог убить тебя.

– И тебя тоже, - парировала Селеста. - А по двум мишеням труднее стрелять, чем по одной.

– У тебя что, совсем мозгов нет? Ты даже не попыталась…

За спиной раздался шорох.

Трокмортон оттолкнул от себя Селесту и обернулся. Стэнхоуп - с разбитым лицом, в окровавленной одежде - был уже на ногах.

В следующее мгновение он рванулся к окну и вывалился наружу. Затрещали оконные рамы, посыпалось стекло. Стэнхоуп приземлился на мягкую лужайку и со всех ног бросился к недалекому, спасительному для него лесу.

Трокмортон бросился в погоню, задыхаясь, с тревогой всматриваясь в приближающиеся деревья.

Селеста подошла к окну, в руках у нее по-прежнему был дробовик. Ее колотила дрожь при воспоминании о показавшемся ей бесконечным часе, который она провела один на один со Стэнхоупом. Она ненавидела этого человека, и не только за то зло, которое он причинил ей, но и за то, что он сделал Гаррику. И Пенелопе.

Без тени сомнения она подняла дробовик, приложила к плечу тяжелый приклад, но стрелять не могла - ей мешал Гаррик, бежавший вслед за Стэнхоупом по самой линии выстрела.

– Отойди, - пробормотала Селеста. - Отойди же в сторону!

Стэнхоуп, находившийся в тридцати шагах от дома, споткнулся.

Гаррик свернул в сторону, чтобы не налететь на него.

Селеста нажала курок.

Слеста подняла простыню, которой было прикрыто обнаженное тело Гаррика, и скользнула взглядом по его мощной спине вниз, к ягодицам, на которых алело не менее дюжины ровных красных пятнышек - следы от попавшей дроби. Затем она взяла в руки скальпель, провела пальцем по его острому лезвию и сказала:

– Выглядит в самом деле ужасно.

Гаррик, лежащий пластом на гостиничной койке, повернул голову и с опаской сказал:

– Давай лучше подождем доктора.

– Доктор занимается Стэнхоупом, ему досталось больше, чем тебе.

– Стэнхоуп - преступник. Может и подождать.

– Значит, не может.

Гаррика задело только вскользь. Что значат несколько дробинок по сравнению с основным зарядом, который она влепила в Стэнхоупа! Кроме того, у нее появился шанс взять наконец реванш. Сладкий реванш.

– А у тебя есть я, и я сумею справиться с твоими царапинами лучше всякого доктора.

– У доктора, я полагаю, побольше опыта, чем у тебя.

Какая у него сильная, красивая, мускулистая спина! И плечи тоже. И ноги.

– У меня есть опыт. Не забывай, я служила гувернанткой у русского посла. Был случай, когда сестра выстрелила в брата из игрушечного пистолета и попала ему дробинкой в щеку. Я сама вынимала ее.

Селеста склонилась над Гарриком, подцепила кончиком скальпеля дробинку - она сидела неглубоко, прямо под кожей - и вытащила ее.

– Ой! - взвыл Гаррик.

– Очень терпеливые люди эти русские, - сказала Селеста, показывая Гаррику гладкую матовую дробинку. - Есть одна.

– Больно, черт возьми, - сварливо сказал Трокмортон.

– Это пока цветочки. Дойдем до дробинок, которые нужно будет вырезать, начнутся ягодки, - с этими словами Селеста прижгла ранку чистым виски.