Трокмортон четко зафиксировал этот момент. Он всегда и все замечал и фиксировал.

– Понимаю, - сказал Стэнхоуп.

– Я приказал мисс Милфорд не задерживаться с гостями, чтобы случайно не выдать нашу связь.

– Но мисс Милфорд и не выглядит вашей… Она выглядит скорее… - слабо запротестовал Стэнхоуп.

– Юной? Необычной?

– Чужеродной. Не понимаю, почему вы вообще позволяете ей появляться перед гостями. Конечно, у вас могут быть свои желания - они есть у каждого из нас, - но мне кажется, что вы слишком много позволяете ей, ведь она всего-навсего дочь садовника. Я знаю, какого хорошего мнения вы о Милфорде, но заводить интрижку с его дочерью…

– Вы не понимаете, Стэнхоуп! - Трокмортон ликовал от того, что ему удалось навязать секретарю нужную ему тему. - Я не волочусь за хорошенькими девушками. Относительно мисс Милфорд у меня самые серьезные намерения.

– Серьезные? Вы что, намерены на ней… жениться?

– Она моя, - сказал Трокмортон, и это признание отчего-то доставило ему неподдельную радость.

Впрочем, так можно и заиграться. Пора сделать перерыв.

Он притронулся к рукаву Стэнхоупа и кивком головы пригласил его следовать за собой в кабинет. Пришло время переходить к следующему акту драмы, и он должен разыграться за закрытыми дверями, ведь речь пойдет о таких тонких материях, как разведка. А спустя неделю вина Стэнхоупа будет окончательно доказана, и это станет финалом спектакля.

Трокмортон плотно прикрыл за собой дверь кабинета и сказал:

– Я в затруднении.

– В чем причина, сэр? - с обычной сдержанной вежливостью спросил Стэнхоуп.

– Возникли проблемы, связанные с нашими полевыми отрядами, - ответил Трокмортон, изображая тревогу. - Похоже, что кто-то информирует русских обо всех наших передвижениях.

– Не может быть! - очень натурально изумился Стэнхоуп.

– Да, и отвечать за это в первую очередь придется мне. - Трокмортон не стал дожидаться ответной реакции секретаря и добавил, выбивая по столу дробь кончиками пальцев: - Если я говорю вам об этом, значит, я уверен в том, что так оно и есть.

– Разумеется, сэр!

– Но я не могу с уверенностью сказать, кто именно предает нас.

– Однако вы кого-то подозреваете, - вкрадчиво заметил Стэнхоуп.

– Верно. - Трокмортон перестал барабанить, оперся ладонями о стол и посмотрел на Стэнхоупа так пристально, что у того непроизвольно сжались кулаки. - Я думаю, что это Уинстон.

– Уинстон? - кулаки Стэнхоупа разжались. - Почему Уинстон?

– Мы начали предпринимать первые шаги несколько лет тому назад. Примерно тогда же Уинстон появился в нашей команде. - Трокмортон присел в одно из неудобных жестких кресел, поставленных в его кабинете для посетителей. - Я знаю, вам нравится Уинстон, но он, возможно, предатель.

– Невероятно.

– Впрочем, это может быть и кто-то другой. Пока это только мои подозрения.

– Вы редко ошибаетесь в таких делах. «Именно так он и должен был ответить»,.- подумал Трокмортон.

– Если подумать, то провалы действительно начались с приходом Уинстона в нашу организацию. Так что, скорее всего, вы правы, - добавил Стэнхоуп.

– Верно. - Кресло в самом деле оказалось очень неудобным, но Трокмортон не спешил пересесть к столу, ему хотелось сохранить атмосферу доверительного разговора, не переводя его в объяснение между начальником и подчиненным. - Все это очень плохо, но нашу работу нельзя остановить. Сейчас я разрабатываю новые планы передвижения отрядов, но штаб-квартира в Лондоне требует, чтобы они оставались в тайне.

Стэнхоуп помедлил, уселся в другое жесткое кресло только после этого сказал:

– Я думал, вы уже поделились там своими подозрениями.

«А вот это неверный шаг. Видимо, он нервничает», - подумал Трокмортон.

– В этом нет необходимости. Предателем оказался один из моих людей, мне с ним и разбираться, не так ли? - холодно улыбнулся он. И в самом деле, удар, нанесенный предателем, был направлен прежде всего в сердце самого Трокмортона.

– Вам потребуется доказать вину Уинстона.

– Вы плохо слушали меня? Я же сказал, что всю ответственность за провалы Лондон возлагает именно на меня. Я не имею права самостоятельно вести расследование. Они послали сюда своих людей, чтобы разобраться на месте, а заодно проконтролировать и меня самого. Полагаю, вы уже заметили их. - Новые люди в самом деле уже появились в Блайд-холле, но не для того, чтобы искать доказательства вины Уинстона, а для наблюдения за Стэнхоупом и для охраны детей. - Таким образом, на время следствия я вынужден освободить вас от обязанностей секретаря. Не подумайте, что я вас в чем-то подозреваю. Напротив, я уверен, что вы не оставите меня в любых передрягах.

– Конечно, сэр. Как пожелаете, хотя… - Стэнхоуп задумчиво погладил деревянный подлокотник кресла. - Кто же будет вести переписку с Лондоном, подшивать бумаги и так далее? Вам одному с этим не справиться.

– Согласен, - ответил Трокмортон. - В этом мне поможет моя милая Селеста.

– Селеста? - удивленно переспросил Стэнхоуп. - Эта… девчонка?

– Точно так! Она понятия не имеет о том, что за игру мы ведем в Центральной Азии, зато свободно владеет французским и русским. Нет, Стэнхоуп, эта, как вы говорите, девчонка послана нам самим Провидением. Это решение я принял вчера ночью, когда упомянул Селесте о готовящемся вторжении. Она не поняла, о чем идет речь.

– Готовится вторжение? Трокмортон приложил к губам палец.

– Да, сэр, конечно. Но, сэр… - Стэнхоуп заерзал в жестком, неудобном кресле. - Вы уверены, что Селесту можно допустить к таким секретным документам?

– Хотите спросить, не может ли она оказаться подосланной русскими шпионкой? - хмыкнул Трокмортон. - Но кому могло прийти в голову, что такой человек, как я, может потерять голову из-за хорошенькой девчонки?

– Если ты проследишь взглядом за аркой Большого Ковша, увидишь яркую звезду, которая называется Арктур, - сказала Селеста, уступая телескоп Пенелопе. - Арка к Арктуру - очень легко запомнить.

Кики повторила жест Селесты, направленный к звездному небу, и сказала:

– Old, mademoiselle. Арктур.

– Арктур - самая яркая звезда на летнем небе, она входит в созвездие Волопаса. - Кики не повторилa вслед за ней, поэтому Селеста добавила: - Волопасами древние греки называли пастухов.

– Волопас, - сказала Кики.

Пенелопа приложила глаз к окуляру телескопа и спросила:

– Зачем вы говорите с ней? Она все равно не понимает по-английски.

– Неправда, понимает. Она же не глупая девочка.

Звезды усеяли прозрачное ночное небо, а над горизонтом вставала Луна - такая яркая, что в ее свете Селеста хорошо рассмотрела и короткий взгляд, который бросила на Кики Пенелопа, и гримаску, которую состроила ей в ответ Кики.

Селеста улыбнулась. Девочки оказались очень добрыми и понятливыми. Она с удовольствием будет заниматься их воспитанием - как гувернантка или как… мать одной из них.

– Видишь кольца Сатурна? - спросила она у Пенелопы.

– Да, они разбегаются в стороны, разноцветные. Почему они разноцветные?

– Этого никто не знает.

– Когда я вырасту, то узнаю, - твердо заявила Пенелопа.

«Если она вырастет такой же упрямой, как ее отец, непременно узнает», - подумала Селеста. Но на всякий случай предупредила:

– Учеными-астрономами бывают только мужчины.

– Им придется смириться, если я буду знать больше, чем они, - возмущенно возразила Пенелопа.

– Если ты будешь знать больше их, они тебя тем более не примут в свои ряды.

Пенелопа немного подумала и сердито пробурчала:

– Дураки.

Как гувернантка, Селеста должна была отчитать Пенелопу за грубое слово, но вместо этого решила согласиться с такой оценкой мужских способностей.

– Да.

– Кто научил вас так хорошо разбираться в звездах, мисс Милфорд? - спросила Пенелопа.

– Мой отец, - с гордостью ответила Селеста.

– О, я люблю его! - воскликнула Пенелопа, отрываясь от телескопа. - Он научил меня сажать базилик, и он у меня взошел. До сих пор растет на заднем дворе!