– С другими молодыми людьми мне гораздо интереснее, чем с родителями, - ответила Патриция и оглянулась назад.

– Отлично! - У него не было ни секунды на лишние разговоры. - Прекрасная идея! Позвольте предложить вам руку.

Она взяла Трокмортона под руку и застенчиво улыбнулась.

– Благодарю. Знаете, я очень люблю своих родителей, но порой мне становится так скучно с ними. Но если я пойду с вами, они не обидятся, потому что вы… - Она смущенно замолчала.

– Потому что я такой же скучный, как они сами, - закончил Трокмортон, прибавляя шагу. Слова Патриции задели его, хотя Трокмортон и не смог бы объяснить, чем именно. Ведь он был практичным, рассудительным человеком и всегда гордился этим. Неужели его могут поколебать слова, сказанные какой-то глупенькой молоденькой девчонкой?

Тем временем на пути Селесты возник лорд Фезерстон. Крестный отец Эллери считал себя светским львом, неотразимым для девушек. Девушки - и леди Фезерстон была вполне согласна с ними - считали его старым ослом.

Селеста послушала лорда Фезерстона, затем указала на девочек и что-то сказала ему в ответ.

Лорд Фезерстон отступил назад с поклоном, который ему самому казался весьма галантным, и улыбнулся.

Воистину, для того чтобы очаровать любого мужчину, Селесте достаточно было один раз взглянуть на него.

– Глупый старый гусак, - прошипел Трокмортон.

Патриция пропустила его замечание мимо ушей и спросила, не сводя глаз с Селесты:

– Какая хорошенькая. Кто она?

– Это мисс Селеста Милфорд. Она только что вернулась из Парижа.

– Ах, из Парижа. Тогда понятно, почему она так одета, - благоговейно прошептала Патриция. - У нас в Англии такого еще не носят. - Она слегка замялась и нерешительно добавила: - Если позволите, я хотела бы спросить… Мне говорили, что эта девушка пользуется вашей благосклонностью.

Трокмортон едва не вздохнул вслух от облегчения. Его труды не пропали зря, и Патриция вполне уверена в том, что Эллери не имеет к Селесте никакого отношения.

– Вы сами сказали, что она хорошенькая, - спокойным тоном ответил Трокмортон.

Они повернули за угол изгороди и на время потеряли Селесту из вида, но Трокмортон продолжал уверенно двигаться вперед. Теперь дорожка пошла вверх, к идиотским развалинам фальшивого замка, стоявшим на вершине холма. Да, не таким планировал Трокмортон появление Селесты в высшем свете. Ему представлялось, что они будут стоять рука об руку и он будет важно представлять Селесту одному гостю за другим. Селеста должна была почувствовать, какая высокая ей оказана честь, и быть на седьмом небе от того, что внимание мужчин приковано к ней, возможной соблазнительнице и русской шпионке, а не к бедной Патриции, в честь которой, собственно, и был устроен этот прием.

Трокмортон покосился на девушку, спешащую рядом с ним.

– Вам понравился прием, Патриция?

– Что? Да… Очень мило, конечно, только вот Эллери…

Боже, как у нее задрожала нижняя губка!

– Да. Очень стыдно и за клубнику, и за второй нелепый случай…

Патриция негромко ахнула.

«Какая она открытая, ранимая, тонкая, - подумал Трокмортон. - Ей нужно учиться владеть собой, если она хочет выжить в волчьем логове, которое у нас зовется высшим светом».

– Что это за второй случай? - спросила Патриция. Трокмортон расправил плечи, предусмотрительно полез в карман за носовым платком и ответил:

– Эллери упал и немного расшибся, больше ничего.

– О боже, - прошептала Патриция, оглядываясь назад. - Я должна пойти к нему.

– Он не захочет говорить с вами. Только через дверь. Но… Да, чуть позже вы, пожалуй, сможете навестить его. - Трокмортон никак не мог решить, как ему вести себя с этой девушкой, по уши влюбленной в Эллери и мечтающей выйти за него замуж. Не ухаживать же за ней! - Мой бедный брат наверняка чувствует себя сейчас таким одиноким и забытым всеми…

Трокмортон слегка улыбнулся, представив себе, сколько хлопот ожидает Эллери с Патрицией, глаза которой всегда на мокром месте.

«Пускай и он слегка помучается», - не без злорадства подумал он.

– Вы сказали, что он… что он не хочет видеть меня? - раздался трагический шепот Патриции.

– Но он поговорит с вами.

– В таком случае, я отправляюсь к нему, - решительно заявила она.

– Только после чая, - поспешно сказал Трокмортон. - Ведь прием устроен в вашу честь.

Селеста и ее компания по-прежнему были не видны, но явно находились где-то рядом, потому что даже сквозь густую изгородь до Трокмортона долетали веселые голоса и звонкий смех. Затем они завернули за угол, оказались на открытом пространстве, и Патриция закричала так же громко и восторженно, как это делала Кики:

– Качели! До чего я люблю качаться на качелях! «Она совсем еще ребенок», - с грустью подумал Трокмортон.

Патриция выдернула руку и бросилась вперед.

Над ровной площадкой, привязанные прочной веревкой к вершинам двух деревьев, висели выкрашенные белой краской качели - мечта любого ребенка. Даже Трокмортон и тот обожал в детстве качаться на качелях.

Сейчас на качели взбиралась Кики - слегка растрепанная, с горящими от счастья глазами.

«Как Селеста собирается объяснять ее происхождение?» - в который уже раз с беспокойством подумал Трокмортон.

Он перевел взгляд в сторону и увидел свою дочь. Пенелопа спокойно стояла, сложив перед собой руки, и терпеливо дожидалась своей очереди. У нее были отцовские прямые волосы и такие же, как у него, карие глаза. Впрочем, и от матери она кое-что унаследовала - белую матовую кожу и тонкую грациозную фигурку. Смерть Джоанны потрясла устои, на которых держалась их семья, до самого основания. Пенелопа стала потерянной, несчастной, а затем и вовсе закрылась в собственной скорлупе и как-то сразу повзрослела.

Правда, с появлением Кики Пенелопа немного ожила и снова научилась смеяться и шалить.

Трокмортон перевел взгляд на Селесту. Он очень надеялся, что эта девушка сумеет вернуть мир и покой под крышу Блайд-холла. Во всяком случае, стоило попробовать.

Трокмортону вдруг стало стыдно за то, что он едва не принял Селесту за русскую шпионку. Нет, шпионкой она не была, но оставалась в глазах Трокмортона сиреной, коварной соблазнительницей.

Появилось еще несколько молодых людей и девушек. Они быстро пронеслись мимо Трокмортона и Патриции, устремляясь к центру сегодняшнего праздника. К Селесте.

Селеста зашла за спину Кики и толкнула качели. Кики завизжала от радости и взлетела в воздух. Взлетели в воздух и ее юбчонки.

– Нет, нет, так не пойдет! - воскликнула Селеста и остановила качели. Негромко сказала что-то Кики принялась туго обматывать ее тканью. Патриция ринулась помогать, Селеста и ей успела сказать несколько слов, после чего Патриция рассмеялась.

«Ну вот, еще одну душу опутала своими чарами, - подумал Трокмортон. - Интересно, что она сказала Патриции? Неужели что-нибудь о Кики?»

И он тоже поспешил к качелям.

Патриция толкнула качели. Дочь Эллери снова завизжала.

Селеста постояла секунду-другую, затем взяла за руку Пенелопу и вместе с ней пошла навстречу Трокмортону. При этом она смотрела ему прямо в глаза и смеялась.

«Интересно, как она догадалась, что я здесь? - подумал Трокмортон. - До этой минуты она не видела меня, не могла видеть. А повела себя так, словно с самого начала знала, что я рядом».

Селеста в самом деле замечала все, что творилось вокруг нее, - то ли от природного любопытства, то ли от живости ума и интереса к окружающему миру, то ли от всего этого вместе взятого. И Трокмортон решил, что если эта наблюдательная девушка в самом деле не окажется русской шпионкой, он постарается сам завербовать ее.

И это доставит ему огромное удовольствие.

– Папа! - радостно крикнула Пенелопа, хватая Трокмортона за руку.

«Ладно, разбирательство с Селестой оставим на потом», - решил для себя Трокмортон. Он улыбнулся дочери и легонько сжал в ладони ее тонкие пальчики.

– Дочка.

Смотреть на Пенелопу было то же самое, что смотреться в зеркало.