Едва парочка подошла к магазину, как к ним подбежал Вова.

— Ты нас тут подожди, мы купим ему обувь по размеру, — обратился к девушке и подумал: «Поговорю с ним, может, он уйдет добровольно».

— Нет, мы пойдем вместе. Я слышу твои мысли, забудь о них, не пытайся их реализовать, иначе меня больше не увидишь. Кроме того, ты не обязан оплачивать мои покупки.

К удивлению Соны, в магазине продавали сандалии нужного размера, а в другом отделе они купили карандаши и бумагу, вернее, большие — альбом и блокнот. Сона и Лео сели на заднее сиденье внедорожника. Сначала сел гость, затем она, так что художник сидел за водителем.

— Здесь удобно, — Сона тихо закрыла дверь машины, — во всяком случае, пассажирам на заднем сиденье.

— Водитель в джипе тоже чувствует себя хорошо, — улыбнулся Вова.

— Тебе есть с чем сравнить?

— Да, брат имел ‘Жигули’, я иногда баловался за рулем.

— Лео, как тебе новая обувь?

— Сандалии удобные, бумага и карандаши понравились — всё необычное.

— Красок в магазине не оказалось. Я не знаю, где можно купить хороший материал: масло или акварель.

— Плохие краски не нужны, обойдусь карандашами.

— Куда поедем? — уточнил водитель, когда они выехали на основную трассу.

— Ближе к Арарату, лучше в Хор-Вирап, но сначала купим пару бутылок воды и чего-нибудь из еды: можно булочки и шоколад.

Лео с большим интересом смотрел по сторонам, неотрывно, не мигая.

«Где и когда она познакомилась со странным художником? — Вова не мог смириться с мыслью, что в выходные придется терпеть чужака рядом. — Между ними есть что-то серьезное?».

— Он что впервые в городе?

— В нашем в первый раз, — подтвердила Сона, — без лишних вопросов, пожалуйста.

Машина остановилась возле большого магазина.

— Я сбегаю, если ты мне доверяешь?

— Мне нужна прочная нить, — попросил гость.

— Доверяю, Вова, и, пожалуйста, купи катушку прочных ниток.

Водитель вышел из машины и быстрым шагом направился к магазину.

Лео словно проснулся ото сна:

— Он тебя ревнует.

— Совсем как твоя квартирная хозяйка? — рассмеялась Сона.

— Я говорю серьезно. Он мне сказал, что ты его девушка.

У нее от удивления поднялись брови, она наклонила голову на бок. Лео утвердительно кивнул.

— Ах, вот оно что, — она растерянно пробормотала через минуту.

— У меня есть повод ревновать? Он и ночью приходит к тебе?

— У тебя нет повода для ревности, я не думала, что нравлюсь ему. Мне казалось, он помогает из-за чувства вины, — Лео смотрел на нее вопросительно. — Он живет в моей новой квартире, ведь соседи подделали наши документы.

Лео с любопытством следил за движением на шумной улице. Машины ехали сплошным потоком, останавливались у перекрестка на считанные секунды, пропуская пешеходов, и снова неслись дальше. Люди спешили по улице вверх и вниз, входили в дверь крупного здания, выходили оттуда с покупками. Мужчины выглядели, как описывала Сона, женщины шли в ярких платьях разной длины. Многие дети и взрослые что-то ели на ходу. Водитель вернулся с пакетом и отдал пассажирке.

— Спасибо, Вова.

Она достала из пакета катушку ниток и дала Лео. Из своих покупок он взял карандаш, привязал к блокноту. Положив записную книжку на колено, прочной нитью закрепил на поясе брюк.

— Не изменяешь привычке, — улыбнулась Сона.

— Ты всё замечаешь, — художник ответил с улыбкой.

Дальше ехали молча, лишь иногда Сона что-то тихо объясняла гостю. Лео рисовал и записывал в блокноте.

«Жаль, что нет фотоаппарата», — подумала Сона.

— Что такое фотоаппарат? — услышал ее мысли Лео.

— Ты читаешь мои мысли?

— Да, не только твои, — он улыбнулся и произнес, повторяя ее слова. — Будто слышу в голове, но ты не ответила на мой вопрос.

— Фотоаппарат — механизм, чтобы сделать снимок мгновения.

— Хочешь купим для тебя? — в разговор вмешался Вова.

— Нет, ты слишком много делаешь для меня.

— Я готов сделать больше.

— Ловлю тебя на слове, у меня есть и другие желания.

— Сейчас покажу фото, — Сона достала из сумочки карточку, — здесь я с мамой.

— Миниатюра? — Лео был потрясен.

— Снимку четыре года. К сожалению, это всё, что у меня осталось на память о родителях.

— Ты похожа на маму, — заметил художник.

— Но мама говорила, что я, как две капли воды, похожа на отца.

— Дай посмотреть, — попросил Вова.

Сона протянула ему фотографию.

— А где твой отец?

— У меня нет никого. Расскажи о своей семье.

— Мои родители умерли, брат женился и с семьей уехал из страны, больше никого нет, — Вова вернул фотографию. — Лео, что расскажешь о себе?

— По сравнению с вами, у меня много родственников, даже есть дядя.

— А жена? Впрочем, у художников много гражданских жен.

— У меня нет никаких, — усмехнулся гость, поглаживая бороду.

— Ну да, зачем художнику жена, когда есть натурщицы.

— Интересная, главное, оригинальная мысль, — рассмеялся Лео.

«Надеюсь, теперь Вова успокоится», — подумала Сона.

Иногда библейская гора показывалась из-за домов. Сона пересела так, чтобы художник мог лучше видеть Арарат — благо в небе отсутствовали облака, воздух стоял прозрачный.

— Увидеть Арарат считается хорошим знаком, но с той стороны гора совсем неинтересная, — она обратилась к гостю. — Знаешь почему?

Лео отрицательно покачал головой.

— Гора сейчас на территории Турции и повернулась к ним спиной, — рассмеялась Сона.

— Турция?

— В прошлом Османская Империя. Мы поднимемся к монастырю на холме, — она указала рукой.

Когда они подъехали к холму, на стоянке стояло несколько машин. Лео взял пакет с альбомом и карандашами, Вова — целлофан с едой. Они зашагали по дороге, ведущей к крепостной стене.

— Хор-Вирап означает ‘глубокая яма’, — начала рассказ Сона, — здесь находилась царская темница города Арташата. Согласно легенде, в глубоком мешке тринадцать долгих лет провел Григорий Просветитель. С его именем связано становление христианства в Армении. Царь Трдат III, заточивший его сюда, впал в безумие, но был исцелен Григорием. После чего в 301 году крестился, христианство провозгласил государственной религией Армении и построил храм Эчмиадзин. Мы туда поедем. Григорий Просветитель стал первым епископом. Признаюсь, не верю легенде, придуманной духовенством. Народ не хотел отказываться от язычества и принимать новую веру. Зная о жалостливости людей, монахи выдумали массу подобных легенд.

После осмотра территории монастыря, художник стал рисовать, что видел вокруг. Казалось, он вбирал в себя всё, даже сам воздух был ему в радость.

Сона с Вовой прогуливались недалеко, чтобы не мешать гостю.

— Все же кто он, откуда явился странный тип? — Вова снова не удержался от вопроса.

— Не сегодня, но обязательно тебе расскажу. Лео пробудет у меня пару дней, наберись терпения.

Шумная толпа постепенно заполнила территорию монастыря и направилась в церковь, мужчина о чем-то договаривался со священником.

— Что-то намечается? — к Соне подошел Лео.

— По всей вероятности, крещение. Вон та малышка на руках у парня, — указала на девочку, — самая нарядная, наверно, ее крестины. У женщины слева корзина с одеждой, другая в руках держит вино и конфеты.

Лео направился к церкви. Сона и Вова последовали за ним. Внутри троица с большим интересом наблюдала за ритуалом. После крещения, женщина открыла коробку конфет и стала угощать всех присутствующих. Удивление отразилось на лице Лео — он, как все, взял сладость.

— Так женщина делится радостью по поводу обряда, — объяснила Сона.

Путешественники вышли из церкви. Сона вспомнила про шоколад, достала из пакета, надломила плитку и дала кусок Лео.

— Попробуй и скажи как тебе.

— Вкусно, дай воды, я еще хочу.

Сона предложила мужчинам подняться на холм.

Устроившись на глыбах, компания поела булки и шоколад, запивая водой.