Конечно, его самого статьи не сильно волновали, но зато они волновали его конкурентов. И, если долгие размышления за бокалом первосортного вина были верны, Пётр мог оказаться пешкой в игре Шепелева.

Впрочем, ещё немного вина, и мысли увели бы Фёдора к старым врагам, давно вышедшим из гонки за лидерство.

Фёдор Иванович принял в очередной раз решение пить в свободное время меньше. Но как тут выполнить обещание, если жена смотрит со стены и улыбается? Надеется на него? Рассчитывает? Верит.

А ему без неё так плохо.

Совершенно заплутав в собственных рассуждениях — вёл он их с той же фотографией жены, Фёдор Иванович отодвинул бутылку и вышел из кабинета, решив подумать над происходящим позже. Утром.

Наблюдая, как Лиля с непривычной лёгкостью перепрыгивая две ступеньки, словно, в детстве, поднимается к себе, он подумал:

«А, может, зря я вообще об этом думаю, и в действительности всё хорошо?»

Лиля парила где-то не здесь, не в своей комнате и не в этом мире. Она чувствовала себя счастливой и совершенно глупо хихикала, рассматривая Петину фотографию на сайте. Ту самую, с мукой в волосах.

А потом первой написала.

Несерьёзно, в шутку. О том, как о них уже начала судачить вся деревня. Сказала об этом, на всякий случай, чтобы у Пети не возникло повторного желания сюда ехать. Притворяться бедняжкой, конечно, интересно, но платить актёрам из отцовского кармана как-то расхотелось.

После сегодняшних событий.

Надо же! Следил за ней! Как за несмышлёной девчонкой! Как за какой-то малолеткой!

Странно, но прежней злости она не испытывала. Отец хотел всё испортить, а сделал только лучше.

Лиля вспомнила, как держала салфетку у носа бизнесмена. Ощутила аромат парфюма.

Навязчивый такой, она привыкла к другим, более утончённым, но, как ни странно, даже этот факт её не огорчал.

Петя ей нравился. Как, пожалуй, в последний раз нравился только мальчик в школе. Ей было от силы семь, она уже точно не помнила, а ему в два раза больше. И у богатой дочери Карелиных снесло крышу от соседа с серьгой в ухе. Музыканта-мечтателя. Правда, любовь быстро прошла. Музыкант не воспринимал Лилю, курил вонючие сигареты и целый день лоботрясничал.

Она радовалась, когда их семья съехала на пмж в другую страну. Девичье сердце быстро остыло в разлуке. Поэтому-то Лиля и решила, что это была не та любовь. Не настоящая.

Позднее мальчики западали в душу, но того же чувства полёта, стремительного, хотя и не долгого Лиля больше не испытывала.

Она раскинула руки в стороны, представляя себя птицей и упала на кровать.

Пётр…

Он ловко перенял игру, кидая ей шуточки про сплетни и бабулек, перемывающих косточки молодёжи. И, вообще, ответил он сразу, как только она написала. Будто, ждал. А, может, и ждал. Сама она еле удержалась, чтобы, сразу сев в машину, не отослать СМС, но они расстались всего пару минут назад, надо было подождать. Бегать за ним она не собиралась и не хотела, чтобы симпатия, большая симпатия, угадывалась так явно. Поэтому подождала возвращения домой, к тому же они об этом договаривались, и уже потом дала о себе знать.

Переписывались долго. В одиннадцать вечера к Лиле осторожно постучался отец, подвыпивший, и напомнил, что она до сих пор не ела, но Лиля ответила, что не голодна и попросила отца оставить её в покое. Нет, она не собиралась таким образом демонстрировать свою обиду, которая и из сердца уже окончательно испарилась, просто хотела поскорее остаться наедине с Петей и своими мечтами.

Они говорили о картинах, о выставках. О мировой живописи и современном искусстве. К её удивлению, он тоже любил импрессионизм.

Когда Лилины глаза устали от яркого света монитора, Петя будто почувствовал и предложил созвониться.

Ещё час они обсуждали зиму. Ранее ненавистную Карелиной всей душой, а теперь ставшую, внезапно, любимой.

Глаза слипались, голос бизнесмена патокой обволакивал, унося в неизведанные дали, где весь мир светился удивительно яркими красками, и Лиля едва не пропустила вопрос.

— … готова?

— Что? — зевнула, прикрывая рот ладонью, потрясла головой.

— Встретиться на моих правилах готова? — бизнесмен зевка не скрывал, и это умилило Карелину.

— На слабо берёшь?

— Испугалась? — спросил шутливо.

— Ха! — ответила с вызовом. — Легко!

Пётр изложил ей план следующей встречи — использовал Анькину идею.

Лиля согласилась ехать в простецкий район, ликуя от того, что он не боится её бедности и не стесняется дурацкого образа простушки.

Петя радовался. Ещё бы не радоваться! Она не высказывала претензий, не тянула его по дорогим бутикам и прочим неудобным местам. Складывалось впечатление, словно, его богатство Лилю не сильно волновало.

«А, может, я ей запал также сильно, как она мне?» — рассуждал Петя, боясь ошибиться. Верить в то, что она с ним играет, а потом потребует купить «Феррари» и свозить на Бали не хотелось. Но исключать этого было нельзя. Он слишком плохо её знал. И слишком хорошо запомнил разрез глаз, улыбку. Нахмуренные брови. Тонкие пальцы.

Нет. Лиля честная.

А он…

Петя решил признаться во время прогулки. Как подойдут к его дому, так сразу и скажет правду. А там будь что будет.

Глаза уже слипались, язык не ворочался. Он предложил созвониться, чтобы пожелать спокойной ночи. И снова услышать её приятный голос.

В итоге проболтали час или больше.

Петя не помнил, как и когда заснул. Но утром в руке всё так же лежал телефон, а на экране высвечивалось имя. Лиля.

На этот раз угощение не было забыто. Петя многократно извинился перед продавцом, поймал заинтересованный взгляд Ксюхи, схватил коробочку одной рукой, в другой зажал букет, и, толкая плечом дверь, вывалился из пекарни.

Пускай, цветы банальность, пускай, даже подчёркивают его желание загладить вину за ложь. Всё равно. Он как увидел розы нежно розовые с белыми разводами, так и понял. Они нужны Лиле.

Они такие же нежные, как её руки.

К назначенному месту, у выхода с Финляндского вокзала, Петя добрался раньше положенного времени. И стал ждать, рассматривая прохожих, ловя в них образ Лили.

Цветы прятались в газетной обёртке, торт в разноцветной коробке, а варежки, про них он тоже не забыл, во внутреннем кармане.

«Готовность номер один, — твердил он про себя. — Сказать правду. Сказать правду».

Петя был полон решимости.

Что могло пойти не так?

Лиля проснулась раньше будильника, хотя поставила его на непривычно раннее время. Как бы она не «работала» в деревне, а жаворонком так и не стала. Глаза всегда продирала с трудом, с выражением великомученицы на лице и сильной душевной потребностью кого-нибудь прибить.

Сегодня стало ещё одним исключением. После вчерашней встречи с Петром — вторым.

Лиля порхала по комнате, напевая на французском, плавно переходя на испанский, возвращаясь к почти что родному английскому, забывая про русский.

Мысли стремительно летали, где угодно, но только не здесь, воображение рисовало вторую встречу ещё нежнее и романтичнее первой. И Карелина практически не сомневалась, сегодня будет поцелуй. Но сначала она во всём признается. Переведёт в шутку, подберёт нужные слова, и, если бизнесмен не дурак, всё будет хорошо. Они ведь, по сути, идеальная пара! Он богат, она богата и по другим параметрам они друг другу подходят. Да что там параметры! С ним её сердце поёт, как давно не пело!

Позитивно настроенная Лиля долго крутилась у зеркала, выбирая между Диором и Гуччи, а потом также долго смотрела на изношенную кучу уродства, называемого одеждой бедных. К этому тряпью она не разрешала никому прикасаться, и поэтому вещи так и валялись частично в чемодане, частично в углу комнаты.

Выбор завершился с грустным вздохом и тяжёлым взглядом на собственное отражение. Вчерашний свитер с цветком, серая юбка в пол. Шубка снова сменилась на видавшего виды пальто невнятного бурого цвета, волосы спрятались сначала под парик, а затем шапку.