В спальне было темно. Златослава остановилась на пороге в нерешительности, испытывая страх неприятный и неоправданный перед этой тьмой. Девушке, как в детстве, чудилось, что в этой темноте ее поджидают ужасные чудовища. Сделав глубокий вдох, и резко выдохнув, Яга снова шепнула заклятье, зажигая свечу на письменном столе. Золотистый огонек робко осветил небольшое пространство вокруг себя, заставляя тени в углах комнаты, стать гуще и еще более устрашающими, но Бабка Ёжка больше на эту уловку страха внимание не стала обращать. Злата решительно шагнула к столу, где лежали амулеты, что вчера с чердака принесла. Попервах она только для Хмурича один достала, но потом, после того, как Марфа ее к обряду подготовила, Ёжка все же еще раз на чердак поднялась, и другие амулеты защитные на всякий случай вниз спустила. Вот как чуяла, что понадобятся!

Подхватив гроздь спутавшихся цепочками амулетов, Баба Яга затушила свечу и поспешила вернуться в кухню. За то время пока она отсутствовала, ровным счетом ничего не изменилось. Терентий все так же бродил туда-сюда. Марфа сидела подле Василисы и пыталась развлечь ребенка, а себя этим отвлечь от дум дурных. Данила же все еще поглядывал сквозь щель между ставнями наружу, наблюдая за гостем незваным у купола мнущемся.

— Чего он там? — спросила Златка у колдуна.

— Купол пока держится, — ответил ей рыжий, не отрываясь от наблюдения. — Только больно уж сильный лич этот. И откуда ж только скотина такая взялся?!

— Вот и мне любопытно, как же это вы, колдуны удалые, целого лича в лесу не заметили? — ехидно спросил Терентий, с недовольством поглядывая на Данилу.

— Сама бы попробовала такого засечь! — огрызнулся колдун. — Лича если специально, целенаправленно не искать, просто так не заметишь!

— Ну-ну, — фыркнул презрительно кот, за что наверняка при других условиях получил бы от воителя хорошего пинка за болтливость.

— Ну-ка, цыц оба! — прикрикнула Баба Яга, распутывая цепочки и прилаживая их у двери. — Нашли время для ссоры.

И кот, и колдун не ответили, видимо устыдившись или, что вернее, решив попросту не связываться с раздраженной Ёжкой, которая, перемещаясь быстрым шагом по Избушке, прилаживала амулеты над входом и каждым окном. Данила, зло зыркнув на кота, вернулся к наблюдению за немертвым, пытающимся сломить защитный купол. Попутно колдун шептал заклинания и выплетал огненные узоры, в которых Златка к своему удивлению умудрилась признать остовы боевых заклятий. Такие остовы, как вспомнила Ягуся, колдуны-воители творили до битвы, чтобы в бою не отвлекаться на сложные пассы и длинные заклинания. Эти чудные, на первый взгляд, огненные узоры послушно зависали над головой колдуна и при необходимости могли следовать за ним, как привязанные, а когда потребуется, тот напитает их силою своею и тут же сможет в ворога метать.

Данила успел с десяток остовов подготовить, прежде чем Златослава закончила амулеты крепить. Яга вздохнула, передернула плечами, прогоняя надоедливые мурашки страха, бессовестно пробегающие по спине, и направилась к колдуну.

Рыжий плел очередной остов, время от времени поглядывая в щель между ставнями. В какой-то момент, выплетая очередной завиток и шепча положенные по заклятию слова, он, не отвлекаясь, глянул наружу и руки его дрогнули. Не сплетенный до конца узор вмиг осыпался огненными искорками и потух, а Данила сдавленно прошептал:

— Купол рухнул.

В наступившей после его слов оглушительной тишине, как-то уж слишком отчетливо донесся звук шагов, поначалу скрипучий по снегу тропинки, а потом звучный, когда подбитые металлом каблуки сапог принялись отстукивать шаги по ступеням. Шаги были неспешными, размеренными, словно лич хотел дать время людям, укрывшимся за стенами Избушки, осознать приближающуюся опасность. Каждый его шаг заставлял Злату нервно вздрагивать и пятиться в сторону корзины, где обнимая малютку Василису, застыла домовушка. Терентий тоже был неподалеку, прижался всем пушистым тельцем к полу, лапы напряг, будто собирался кинуться на входящего. А собственно, почему это «будто»? Он и кинется, была уверена Ёжка, изо всех своих кошачьих сил защищая подопечную.

Отступая к ребенку, Златка пыталась определить, сколько ступеней уже преодолел немертвый и только когда звук шагов неожиданно смолк, стало ясно, что лич остановился почти у самой двери. Ему только и осталось, что ступеней пять одолеть и вот она дверь в сени. Сколько ему потребуется времени для того, чтобы с охранными амулетами разобраться, Яга не знала, но что-то подсказывало ей, что много сил ему для устранения такой преграды не понадобится. Хоть бы Данила смог до прибытия Кощея продержаться!

— День добрый, хозяйка! Может, пустишь гостя на порог? — вдруг совсем рядом, словно бы у самой двери услышала Баба Яга хриплый низкий голос.

«Обсчиталась», — мелькнула в голове девушки безрадостная мысль.

— Может и добрый! — хмуро отозвалась Ягуся, как-то быстро оправившись от неожиданности и отодвинув страх на задворки. — Да, только вот в гости вас, любезный, я не звала, и пускать в дом не намерена! Так что, будьте добры, идите- ка лесом!

— Зря грубишь, Кощеева дочь, — отозвался гость незваный и с изрядной долей насмешки добавил, — тебе это со мною справиться не поможет, а вот разозлить меня вполне удастся. Открывай по-хорошему, Златослава, и колдуну посоветуй у меня на пути не вставать! Я всего лишь заберу тех, за кем пришел, остальных не трону, если сами глупости делать не начнут.

После этих слов Яга вся похолодела, покачнулась и наверняка упала, если бы не подоспел Данила. Колдун успел придержать девушку и, дождавшись, когда она сможет стоять без его подмоги, отпустил, предварительно головой покачав, мол, словам лича не верь, и впускать не смей. Ёжка только горько улыбнулась, в несколько стремительных шагов преодолела расстояние до корзины, вынула из нее ребенка и крепко прижала. Василиса же, чувствуя напряжение, царившее вокруг, не плакала и не капризничала, сидела на руках у матери с широко распахнутыми от страха глазенками, от чего сердце Златки сжималось болезненно, а на глаза готовы были навернуться слезы. Пролиться слезам Баба Яга не дала, прижала светлую макушку дочери к своему плечу и приготовилась ждать развязки, мысленно давая себе зарок без борьбы не сдаться. Пока у нее есть защитник, но ежели он не выдюжит, то сама Златослава рук не опустит, попытается хоть как-то отпор дать.

— Э-э-э-й, посторонись! — вдруг разнесся раскатистый рык над поляной, где Избушка стояла. — Змей заходит на посадку! Всем в стороны! — а сразу же за этим донеслось удивленное. — О, мертвец! Даже цельный лич! Ты чего это у Избушки чужой Ёжки околачиваешься?!

— Морану по твою душу! — в полголоса выругался лич и пропал.

Вот еще мгновение назад Ягуся чувствовала исходящую от него тьму вперемешку со смертью и холодом, а теперь словно растаяло все, развеялось, как дымок над погасшим костром. Злата сперва даже не поверила, но голос незнакомца подтвердил ее ощущения, с досадой произнеся:

— Сбег, гад!

— Ягуся моя, это часом, не наш ли змей пожаловал? — осторожно уточнил Терентий, плавно изгибаясь и приняв уже более расслабленную позу.

Ответить Златослава попросту не смогла, нахлынувшая слабость, лишили девушку последних крох силы. Она-таки тихонько осела на пол, снова крепко-крепко обняла доченьку, расцеловала в обе щечки и, не сдержавшись, облегченно рассмеялась. Данила сначала посмотрел на Ёжку с недоумением, не понимая с чего веселье-то приключилось, а потом сообразил колдун, что попросту девушку страх за себя и ребенка отпустил. Ему-то колдуну-воителю не впервой с опасностью сталкиваться, а ей, по сути, еще девчонке, даром, что замужем да ребенка родила, наверняка ни с чем страшнее лягухи на болоте, да мышки-норушки сталкиваться не приходилось, а тут, раз, и самый настоящий немертвый пожаловал.

— Ягусь, встала бы ты с пол, неча на холодном сидеть, — вертясь вокруг Яги, мягко проговорил Терентий и, повернув голову к Даниле, раздраженно потребовал. — А ты чего глазами хлопаешь? Видишь, девку от радости и облегчения ноги не держат, взял бы и помог!