Сенк очень не любил делать выводы без достаточных причин. А в данном случае – делать выводы на пустом месте. Ни одно событие, и уж тем более – такое масштабное, как военные баталии, не может начаться только потому, что кому‑то пришла записка.
Он читал об этом сегодня в газете. Вчера он тоже слышал об этом. Но слышал совершенно по‑другому. К полудню в пятницу он пришел в офис – Big Data Analyst является на работу последним. Ему от дома минут двадцать пешком. Опаздывать сам бог велел.
Контора, в которой трудился Сэмюэл Реймер, была маленькой. Все друг друга знают. С шефом здороваются за руку. Программисты, сисадмины и дизайнеры встречаются на общей кухне и пьют кофе. Сенк редко участвует в их болтовне. Приходя на работу, он минует кухню, уворачивается от предложений выйти покурить, не останавливаясь здоровается с коллегами. Пока не дойдет до своего стола и не поставит на пол рядом с ним рюкзак. Стол аналитика больших данных – островок порядка в океане других столов. Соседи по отделу имеют странную привычку вываливать на свои столы всякий хлам. У системных администраторов столы завалены запчастями техники всех мастей, проводами и инструментами для манипуляций с ними. Носителями информации. Навигационными блоками от чужих кваков, которые эти люди разбирают каждый божий день, доводя до такого совершенства, что сам черт в них ногу сломит и ни за что не соберет «как было». Воистину, чужой квак – потемки.
На столах дизайнеров полно всякой бесполезной чепухи. Растения в вазонах. Резиновые лягушки. Стопки бумаги, карандаши, блокноты. Бумажные самолетики. Кубики‑рубики‑сломай‑зубики. Дизайнеров с их столами начальник отдела благоразумно посадил как можно дальше от общей зоны – чтобы их птичий гомон не отвлекал от работы взрослых. У последних, кстати, столы выглядели пристойнее: наушники, тарелки с печеньем и ряды немытых чашек.
Стол аналитика больших данных был пустым. Всегда.
Сенк очень тщательно следил, чтобы в его пространство не вторгались посторонние люди, предметы, слова, звуки – вообще все постороннее. Наушники – с шумоподавлением, как для стрельбы. Самые‑самые. Он доставал их из ящика, надевал на голову, а в конце дня снимал и клал обратно. Монитор, висящий в сантиметре от поверхности стола, Сенк лично протирал от пыли. На выдвижной полке внизу – клавиатура и тачпад. Все.
Коллеги удивлялись, как он обходится без привычных офисных вещей. Без бумаг, ручек, стикеров. Это же невозможно! Раньше ему советовали – заведи ежедневник. Или блокнот. Или списки дел. Считалось, что это повышает производительность, делает рабочий день организованным. Сенк в первую очередь смотрел на тех, кто ему это советует. И молчал. Все они казались посредственностями. Обычные менеджеры, обычные рекрутеры, ничем не примечательные аквариумные рыбки, которым нравятся списки дел. Сенк не прислушивался к советам, исходящим от неинтересных ему людей.
Однажды он поддался и таки завел себе ежедневник – в порядке эксперимента. И носил его каждый день на работу. Пока не выяснилось, что вся информация – в том числе о его собственных делах на Черном Рынке – утекла в почтовый ящик шефа. Сенк подозревает, что этому способствовали именно те, кто советовал ему все записывать. Шуму эта история наделала много. Тогдашнее начальство было суровым и ужасно законобоязненным. Разбирались с полицией. Сенк еле выкрутился. С тех пор, кроме «фиолетового списка» и папки с документами, бумажных носителей в его жизни не было.
В полдень пятницы он, как обычно, дошел до своего стола, включил монитор, сделал себе чай и открыл ленту новостей. День обещал быть ленивым. По пятницам никто не занимается важными делами. Можно почитать новости. Сенк всегда читает новости. И не потому, что ему интересно, какой политик кого избил и кто с кем судится. Ценность – в другом. Очевидно ведь, что новости пишут для того, чтобы их читали. Это продукт, цель которого – приносить доход, а не говорить правду. Сенк читал их для того, чтобы знать, каким видится мир неискушенному потребителю. Во что сейчас верят массы. Чего они хотят и чего боятся. (Чтобы при случае ввернуть острую фразочку – несомненно.) Они верят в это. Они верят в новости, потому что опасаются упустить что‑то важное. Что‑то, что заденет непосредственно их. Хотя, будем честны. Новости задевают лишь тех, о ком они написаны: политиков, спортсменов и звезд шоу‑бизнеса. И то не всегда.
Читая ленту, Сенк наткнулся на репортерскую статью о вооруженном конфликте на востоке страны. Там ситуация тревожная уже несколько лет, но ничего не меняется – поэтому все расслабились, перестали ждать изменений. Ну а что такого? Ничего страшного до сих пор не случилось. Журналисты переключились с этой темы на более резонансные. Министр обороны пинает балду.
Репортерский лепет обещал наступления отрядов противника на столицу и захват прилежащих территорий. Как только все привыкнут к тому, что «на востоке что‑то неспокойно» – это «неспокойно» превратится в большой Бум. Потому что долговая яма, в которой сидит наша славная родина, уже настолько глубока, что выбраться из нее самостоятельно мы не сможем никогда. Даже если в следующие сто‑двести лет будем весь свой доход отдавать на выплату долгов.
Сенк отхлебнул чаю, потер левый висок и открыл следующую новость. (Чего еще ждать от прессы, которой рулят выпускники университета Руссо?) Перед тем, как продолжить чтение, он отвел взгляд от монитора и несколько секунд изучал строгое платье менеджера Клары, которая сидела через два стола от него и смотрела какое‑то видео по сети. Милая девочка.
В офисе стояла солнечная тишина, какая бывает только в пятницу, и все так добры и ленивы в предвкушении выходных.
Вспоминая об этом, Сенк был уверен, что что‑то пропустил. Или чего‑то не заметил. Не может же быть все так очевидно. Он продолжал таращиться на заказную записку, принесенную Бертой. Непонятно, от кого и непонятно, для кого – Сенк не был уверен, что она адресована именно ему. Но игнорировать подобную информацию нельзя. Считать ее достоверной – тоже нельзя. Значит, нужно действовать 50/50. Идти посередине. Чтобы в любом случае не попасть под удар. Нужно сделать так, чтобы не пострадать, окажись эта записка правдивой, и не пострадать, окажись она ложной. Быть готовым к любому варианту, пока ветер не начнет дуть в одну из сторон и не покажет, куда бежать.
После записки Сенк перешел к письму. Его содержание тоже было безрадостным, но касалось оно не войны.
– Матильда, как ты думаешь, здравомыслящему человеку сейчас легко расставаться с недвижимостью?
Матильда заколебалась. Она не была уверена, что это был вопрос, и что он адресован ей.
– Ну, смотря о ком ты говоришь.
– А как ты думаешь, мы сможем найти за ночь покупателя чужой квартиры, от которой у нас даже нет ключей?
Вот теперь Матильда была уверена, что это не вопрос. Это просто мысли вслух. Смелые мысли вслух.
– Сможем… – сам себе ответил Сенк, – но искать надо среди тех, кто поймет специфику жанра.
– Будешь звонить чувакам из «фиолетового списка»?
Сенк с горечью вспомнил о сгоревшем квакегере.
– Ну, позвонить я им уже не смогу, а вот съездить… поговорить по душам… может, выпить… это же сделка.
– Хочешь сказать, что сегодня я опять буду одна?
Сенк помолчал.
– Да. Именно это я и хочу сказать.
Он отвлекся от созерцания стола и подошел к буфету. План созрел, остался пустяк – взять и сделать.
– Чью квартиру ты собрался продавать? Нашу?
Сенк улыбнулся.
– Я не настолько пал, чтобы торговать квартирами, которые арендую. Но я знаю человека, который наверняка сейчас хочет продать свою собственную. Хочет, но не может. А я – могу.
Он достал из буфета записную книгу с «фиолетовым списком». Полистал. Затем очень серьезно посмотрел на сестру.
– Запомни: никогда так не делай.
– Уметь надо, делать – нельзя?
