— Отсылает его прочь.

— И когда ты сделал так с Ричи, то Ричи, без сомнения, решил, что это для твоей безопасности, Мак, — коль скоро он раз попробовал квикенинг. Но на самом деле мы отсылаем своих учеников прочь для их собственной безопасности. Потому что как только они начинают получать квикенинги, нам становится трудно противостоять искушению.

— Да, — нахмурившись, Маклауд вернулся к своему занятию, — и ты думаешь…?

Митос снова вздохнул.

— Мак, нет ничего, чего бы я в свое время не сделал смертным. Ни одного зверства, которого бы я в их отношении не совершил. Насилие, убийства, каннибализм. Все.

Маклауд застыл с тканью для полировки, зажатой в руке.

— Но, — продолжал Митос, — мы не можем угрожать смертным тем, чем угрожаем друг другу — высосать их души. Квикенинг. Мы как вампиры, кормящиеся друг от друга. Но никто из нас не в состоянии сделать подобное со смертным. Их души бессмертны, наши же — нет. Но и смертные также не могут угрожать нам.

— Они убили Дария.

— Но его квикенинг остался нетронутым. Дункан, позволь Дугласу жить его собственной жизнью. Время его ученичества у тебя закончилось. Теперь, когда он вырос, единственное, что ты еще можешь с ним сделать, это взять его голову.

— Митос… ты когда-нибудь убивал ученика?

— Да, — ответил тот. — Иди домой, Мак, и перестань волноваться.

Он ушел домой, немного успокоенный.

На автоответчике было пять сообщений от Дугласа. Последнее из них — в два часа ночи, состояло только из одного предложения: «Я докажу, что тебе нечего меня стыдиться».

— Я погиб, — прошептал Митер.

Его лицо исказилось от горя и гнева.

— Погиб, погиб, разорен и погиб! — голос сорвался на крик. — Мне остается пойти побираться на улицу!

Митер взлохматил волосы так, что они встали дыбом, рванул воротник пальто, лишив его сразу нескольких пуговиц, и начал ходить взад вперед по тротуару, весь растерзанный, будто, в самом деле, собирался начать просить милостыню прямо здесь и сейчас.

— О, прекрати, — сказал Маклауд сочувственно и слегка удивленно, — а то если женщины начнут подавать, жена тебя бросит. Получишь страховку и начнешь все заново.

В здании, напротив которого они стояли, раньше находился маленький фехтовальный зал — гордость Митера. Теперь это был обугленный кирпичный остов, который все еще слабо дымился.

— А дети! — воскликнул Митер. — Малютка Катерина, Грета и моя храбрая девочка Аделина! Все погибло! Бедные сиротки!

— Митер, дети не могут стать сиротами, пока ты жив.

— Сироты, — повторил тот мрачно, — мои лучшие три шпаги. Я дал им имена. Грета, Катерина и Аделина.

Чуть ниже по улице, за пожарными заграждениями, Дуглас разговаривал с парой полицейских, один из которых что-то записывал в блокнот. Пожарные все еще продолжали заливать руины водой. Вокруг собралась небольшая толпа зевак, охочих до бесплатного развлечения. Маклауд был прекрасно знаком с таким типом людей, существующим во все времена. Любители поглазеть на место преступления или аварию. Разве что теперь они не собирались на публичных казнях. Дуглас, похоже, закончил разговор с полицией и теперь направлялся к ним.

Он избегал взгляда Маклауда. На его лице появились новые морщины, и некогда длинные волосы были коротко острижены.

Поддавшись порыву, Мак схватил его за руку.

— Ты ужасно выглядишь, Дуги.

— Это точно, не принимай близко к сердцу, — Митер резко оборвал свои шумные изъявления горя, — пусть страховые агенты рыдают и скрежещут зубами, поскольку это им придется платить.

Дуглас вырвал руку.

— Страховка? Не будет никакой страховки, — огрызнулся он, скользнув безразличным взглядом по вытянувшемуся лицу Митера. — Я не получу ничего, но мне плевать! Я сам поджег чертово здание.

— Недурной офис, — сказал Маклауд.

Он стоял у широкого окна со светоотражающим стеклом и смотрел вниз с тридцатого этажа. Позади него, за огромным, как корабль, столом сидел Дуглас, шурша бумагами. Пол был покрыт турецким ковром яркой расцветки. За деньги, вложенные в произведения искусства, висящие по стенам, можно было десять раз купить баржу Маклауда со всей обстановкой.

— Я теперь обеспеченный человек, — сказал Дуглас. — «Человек со средствами», — он немного грустно улыбнулся, — не тот нищий оборванец, которым был когда-то. Я повязан с адвокатами, бухгалтерами и не вправе распоряжаться своим собственным временем. Иногда я скучаю по старым добрым временам.

— Antiquitas saeculi, juventus mundi, — рассеянно сказал Маклауд. Он думал о Митосе.

— Добрым старым временем была юность мира? Полагаю, что так. Забавно. Когда я был твоим учеником, мы казались ровесниками. Теперь же ты кажешься старым и мудрым, Мак. Гораздо старше, чем я когда-либо смогу стать, — он сложил бумаги в аккуратную стопку, тщательно выровняв края. — Ты сердишься на меня за фехтовальный зал?

— Митер практически разорен, Дуги, не надо было…

— Митер? О, не волнуйся, Мак, я ему все компенсирую, начнет где-нибудь в другом месте.

— А как же Катерина, Аделина, Грета?

— Кто?

— Его призовые рапиры. Ты разрушил его мечты, Дуги.

— Мы бессмертные, мы можем делать, что хотим, — заявил Дуглас с категоричностью, которая заставила Маклауда замолчать. — В конце концов, его мечты мимолетны. А что случилось с твоим другом Пирсоном, Мак? Я думал, вы повсюду ходите вместе.

— Я бы не привел его сюда, — ошарашенно ответил Маклауд. Почувствовав неловкость, он опустил глаза и уперся взглядом в бумаги, все еще разложенные на столе. Всмотрелся в них внимательнее.

— Что это такое?

— Это? — Дуглас начал поспешно сгребать листки. — О, просто одно старое дело.

— Это отчеты детективного агентства! — Маклауд наклонился над столом, схватил Дугласа за запястье и держал, пока тот не выпустил бумаги. Мак взял их в руки и быстро просмотрел. Адреса, номера телефонов, любимые магазины — все.

— За ним следят!

— Не нужно тебе было в них заглядывать.

— Ты охотишься за ним, чтобы убить.

— И ты меня не остановишь! — Дуглас ударил ладонью по столу. — Ты мне больше не учитель, Дункан!

— Он выиграл. Все кончено…

— Он жульничал! Он нечестно сражался. В следующий раз все будет по-другому.

— Следующего раза не будет. Дуглас, это неправильно.

Бессмертный оскалился.

— Это Игра. В ней нет морали! Нет правил. Каждый из нас — добыча для другого.

— Неправда!

— Я убью его, — продолжил Дуглас, — и тебе меня не остановить. Он древний и сильный, я это чувствую… ты не можешь вмешиваться, Мак. Не имеешь права. Ты сам мне говорил — помнишь? — между бессмертными не может быть ни любви, ни дружбы. Только Игра, только Игра…

Он внезапно замолчал, задумавшись.

— …если только…

— Если что? — с нажимом спросил Маклауд.

— Я не знаю другого способа, — прошептал Дуглас. Он опустился на свой стул и крепко сцепил руки.

— Игра безжалостна… она делает из нас монстров.

— Так не должно быть, Дуги.

— Научи меня, Мак.

— Что?

— Покажи мне лучший путь, — сказал Дуглас. Он поднял глаза — они были красными и нездорóво блестели. — Ты когда-то отослал меня прочь, но я не научился у тебя всему, чему мог. Ты сильный, однако тебе удается жить в мире с собой. Неужели я ошибся с выбором дороги? Укажи мне верную. Учи меня снова, Дункан.

Выйдя на улицу, Мак первым делом набрал номер на своем мобильном. Включился автоответчик.

— Это Маклауд, — сказал он в трубку. — Будь начеку, Дуглас выслеживает тебя.

Закрыв телефон, он пару минут простоял, барабаня пальцами по крышке. Потом, повинуясь внезапному порыву, снова открыл и набрал международный код.

— Мак! — раздался радостный голос Джо с другого конца земли. — Как поживаешь, друг?

— Я уверен, тебе регулярно докладывают, — ответил Маклауд. — Джо, нужно проверить одно имя. Кит Дуглас.