— Конечно, я горжусь тобой, Дуги! В конце концов, сколько учеников у меня осталось? — Маклауд вздохнул. — Я никогда не был успешным учителем. Рано или поздно все мои ученики начинали на меня злиться. Почему так, хотел бы я знать.
— Ты слишком заботлив.
— Думаешь, если я буду сохранять дистанцию, меньше о них волновался, это поможет?
— Может быть, потому что тогда, ты будешь с ними пожестче. Ты заботился обо мне, как отец, Дункан. А что твой друг Пирсон об этом думает?
— Откуда мне, черт возьми, знать, что он думает?
— Ну, мне показалось, вы близки, — Дуглас немного помолчал. — Он мне не нравится.
— Нет? И почему?
— Он мне напоминает Джорджи-Порджи из старой песенки, — Дуглас скорчил гримасу. — «Джорджи-Порджи сладкий как мед, девчонку обманет и деру дает, — он усмехнулся, — когда же мальчишки придут поиграть, Джорджи-Порджи уже не догнать».
— Что ж, в таком случае, ты его не знаешь, — сказал Маклауд спокойно.
— Я — нет. А ты? Сколько веков вы знакомы?
— Всего пару лет. Но обо мне ты можешь сказать то же самое. Одни лучше сходятся с людьми, другие хуже.
— Значит, ты не будешь возражать, если я возьму его голову?
— Что это еще за идея?! — потрясенно выдохнул Маклауд, — он что-то сказал тебе, Дуги?
— Я не прочь с ним встретиться. Он оскорбил меня несколько раз. Как трус. У таких людей нет чести. Им лучше быть мертвыми.
Рядом лежали палки для арнис. Одной из них Маклауд ударил Дугласа по запястью, так что маленькая японская чашка упала на пол и разлетелась вдребезги.
— Не суди слишком поспешно. Неужели ты так же плохо думаешь о Дарии, много лет не выходившем со святой земли?
Дуглас отбил палку в сторону рукой. На секунду его лицо исказилось яростью.
— Что ж, похоже, он достойный противник.
— Дуглас, подожди!
— До свидания, Дункан. И помни, ты не можешь вмешиваться.
Он ушел.
Мрачно нахмурившись, Маклауд какое-то время мерил шагами каюту. Только немного остыв, он вспомнил о соглядатае с биноклем на соседней крыше. Он выскочил наверх и стал осматриваться. По крайней мере, с этим можно было что-то сделать, но на крыше уже никого не было.
Американский книжный магазин «Шекспир и Ко» ни разу не закрывался, несмотря на смерть своего первого владельца, — историка и специалиста по Митосу Дона Сальцера. Для самого Митоса это место всегда было одним из самых любимых. Жизнь, порой забавна. Много лет он хранил свои вещи в тайных подвалах под магазином, но так и не выдал Дону секреты его собственного здания. А Дон, вероятно, уже давно нашел вход туда, но, ни словом, ни жестом не показал, насколько хорошо на самом деле осведомлен. Дон протежировал его в наблюдатели, зная об этом, Дон завещал ему магазин после своей смерти. И только тогда Митос окончательно убедился в том, что друг разгадал его тайну.
Теперь делами заведовал нанятый управляющий. Митос пополнял ассортимент, выписывая книги из-за границы, большая часть пришла из Секуверских книжных магазинов. Иногда он самолично совершал покупки и торговался на аукционах, получая особое удовольствие, если попадалось действительно ценное и редкое издание. Это была игра, а не работа.
Сегодня он стал обладателем прекрасного экземпляра латинского сборника фацетий «Liber Facetiarum Poggii» Поджио Браччолини и «Eikon Basilike» — двух антикварных книг, которые он подумывал подарить Маклауду. Друг прислал их ему из Кракова. Форзац «Eikon Basilike» был весь исписан посвящениями, к тому же его украшала подпись королевы Елизаветы — тончайшая ирония, с точки зрения Митоса. Он пролистал их, аккуратно завернул и положил в пакет, в котором уже находились продукты и диск «Спайс герлз».
Митос вышел на улицу, проговаривая в уме старинный рецепт приготовления оладьев с фруктами.
Взять пригоршню хлебных крошек, несколько сладких яблок, пару желтков, хорошо перемешать и разбавить вином, потом немного обжарить и, когда схватятся, добавить специи. М-м-м… имбирь и мускат, ваниль и гвоздику. И подавать… хм, возможно с момени[3].
Он резко вернулся в реальность.
Дуглас стоял в дальнем конце улицы и смотрел на него.
Митос остановился, покачивая в руке свой ярко оранжевый пакет. На мгновение его лицо утратило все признаки возраста, нации, времени или расы… Он осторожно переложил пакет в левую руку и сунул правую за отворот плаща. Многолюдная улица была явно непригодна для поединка, но волосы встали дыбом у него на затылке. Он слегка развернулся, ссутулил плечи и опустил голову, чтобы выглядеть заурядным и безобидным. Другой бессмертный шел к нему по противоположной стороне улицы, делая вид, что рассматривает витрины. Оказавшись напротив, он пересек дорогу.
— Неплохой магазин, ваш?
— Я люблю книги, — пожал плечами Митос, — особенно женские и исторические романы. Что-то вроде «Мечей на закате». Хотите купить что-нибудь почитать?
— Фигляр! — сказал Дуглас. — Позер.
— М-м-м…
— Как насчет найти более уединенное место?
— Нет, не думаю.
— Ты трус.
Митос вздохнул.
— Иди, играй в песочек, Дуглас, друг Маклауда. Я не имею никакого желания убивать его учеников.
— Что, боишься драться со мной?
— О, да, — ответил Митос. — Я тоже учился в Хейдельберге. Знаешь защиту д’Эона?
— Никогда о ней не слышал.
— Хорошо. Катакомбы. Полночь. Галерея дю Понт Маон. Будь там.
— Ты не пойдешь, — сказал Маклауд и, повысив голос, повторил: — Скажи, что ты не пойдешь!
Митос пожал плечами.
— Да, да. Мой самолет на Таити вылетает в восемь, — он начал рыскать по кухне. — Как ты смотришь на момени и яблочные оладьи? Если, конечно, твоя приверженность пифагорейскому образу жизни не оставила тебя без посуды.
— Момени?
— Невежественный шотландский варвар! Я отказываюсь готовить тебе даже хаггис. Момени — это…
— Я знаю, что такое момени! — воскликнул Маклауд, едва сдерживая раздражение. — Аманда готовила его мне.
— Аманда умеет готовить? — скептически осведомился Митос. Он поднял глаза и слегка улыбнулся. — Ох, перестань волноваться, Мак. Я прекрасно могу постоять за себя в поединке.
Палки все еще лежали на углу кровати. Маклауд взял одну и бросил другу.
— Тогда покажи мне.
— Показать?
— Да, покажи мне, Митос, — Маклауд принял боевую стойку, держа свою палку как рапиру.
Потом он атаковал.
Они сошлись. Их импровизированные клинки крутились, бились, скользили один вдоль другого с потрясающим sentiment de fer — чувством оружия — через соединение мечей к сознанию и сердцам противников. Твак, твак, твак, стучали друг о друга палки. Сражающиеся проворно двигались в узком пространстве баржи, где стены постоянно были у них за спиной, и каждый предмет обстановки превращался в потенциальную ловушку.
Митос фехтовал очень осторожно, сохраняя дистанцию и уходя от атак, редко когда позволяя палке Маклауда соприкоснуться со своей. Неуловимый, как птица, которую пытаешься поймать голыми руками. И он смеялся.
— А что бы Аманда сказала в ситуации, подобной этой? — спросил он, наконец.
— Она бы вспомнила маленький курортный отель на Барбадосе, где подают плотный завтрак с утра и крепкий кофе вечером. А после заката ты заходишь по пояс в океан и ешь манго, пока не взойдет луна.
Митос, казалось, задумался.
— А они подают там capretto incaporchiato[4]?
Шаг вперед — удар, шаг назад. Финт, защита, рипост, контрзащита и еще рипост. Твак!
— Нет.
— Тогда забудь об этом.
— Собираешься исчезнуть?
— Конечно, сразу после обеда, — согласился Митос.
Маклауд вдруг перехватил палку, крепко сжав ее двумя руками, и нанес крутящий удар. Раздался треск. Митос сделал выпад, не успев сменить угол атаки. Он вскрикнул и отскочил назад, потирая запястье.
— Нет, ты не можешь этого сделать. Это будет бесчестно, — сказал Маклауд.
