Я вновь набрал отцу, ненавидя тот факт, что нуждался в его согласии, чтобы действовать дальше. Он поднял трубку после десяти звонков, как обычно заставляя меня ждать.

— Я занят.

Очевидно, не делами.

— Нам нужно направить Братве четкое предупреждение. Они борзеют.

Отец молчал. Ему было плевать, что русские могут лишить нас всего.

— Я позвоню Фиоре.

— Фиоре здесь нет. Он не знает, что происходит в Нью-Йорке, и, скорее всего, ему насрать. Синдикат не будет помогать нам, им своих проблем хватает. Мы должны действовать прямо сейчас. Мы не можем ждать, пока ты и Фиоре обсудите каждую ебанную деталь. Русские выставляют нас дураками.

Чезаре уставился на меня так, будто бы я потерял свой долбанный рассудок, разговаривая так с Капо, но мне было пофиг. Меня волновала только Семья, и если отец собирался подвергнуть все это огромное риску, он должен это осознавать.

— Ты все еще не стал Капо, Лука. И не будешь им еще долгое время, а может и никогда не станешь, если я объявлю тебя недостойным этого. Не забывай.

Большинство Солдат в Нью-Йорке уже сейчас доверяли моему мнению больше, чем его. Но я ничего не ответил.

— Делайте все, что нужно, чтобы русские не забывали, где их место, — вдруг произнес он.

— Сделаем, — ответил я, отключаясь.

— Мне нравится выражение твое лица, — проговорил Маттео с акульей ухмылкой.

— Мы нападем на одну из их лабораторий. Они хотят свои наркотики обратно? А мы похитим еще больше и заодно уничтожим еще несколько ублюдков Братвы.

Маттео хлопнул в ладоши, ухмыляясь.

— Кажется, мы повеселимся.

Я повернулся к Чезаре.

— Выбери десятерых, которые пойдут с нами.

Я не мог позволить Братве мешать нашей наркоторговле. Нью-Йорк - наш город. Мой город, и никто этого не изменит.

Нападение было кровавым, жестоким, будоражащим и, безусловно, успешным, хоть члены Братвы едва и не схватили нас, неожиданно появившись в самом конце. После часов убийств и пыток русских ублюдков в надежде получить информацию об их будущих атаках, завеса тьмы, казалось, поглотила мое сознание, требовала еще больше насилия, больше крови. Я даже не позаботился сбросить покрытую кровью одежду, прежде чем направиться домой. Я просто хотел увидеть Арию, почувствовать спокойствие и принадлежность, которые каким-то непонятным образом дарила мне ее близость.

Но я не был самим собой, или, может, я был той частью себя, которая выходила на свет в моменты безрассудного кровопролития, безудержной жестокости. Сложно сказать - я больше монстр или человек? До Арии выбор был проще...

Ромеро обеспокоенно взглянул на меня, когда я вошел в апартаменты.

— Ты в порядке? Мне стоит остаться?

— Уходи, — прорычал я, мои глаза неотрывно смотрели на Арию, лежащую на диване.

— Она не могла уснуть, беспокоясь о тебе, но в итоге задремала на диване. Я решил не нести ее наверх.

Я послал ему суровый взгляд и он, наконец, зашел в лифт и исчез. Медленно я подошел ближе к своей прекрасной жене. Она была в шелковой ночной рубашке, открывающей ее стройные ноги и соблазнительные очертания груди.

Моя. Только моя. Такая чертовски прекрасная.

Мрачный голод распространился по всему моему телу, нужда наконец заявить права на женщину рядом со мной. Я скользнул руками под ее спину и ноги и поднял. Она пахла чем-то сладким и невинным. Я хотел соблазнить ее, попробовать, трахать. Хотел сделать ее своей.

— Лука? — мягкий голос Арии эхом отразился в моем сознании, прорываясь сквозь туман, который всегда заполонял его после часов криков и стрельбы.

Я занес Арию в нашу комнату и положил на кровать. Мои глаза исследовали ее тело в темноте. Она была словно луч света.

Ария подвинулась, и в комнате стало светло.

Глаза Арии встретились с моими. Распахнутые, напуганные.

Мой взгляд вновь прошелся по очертаниям ее груди, скользнул по узкой талии и опустился к пространству между ее бедер.

— Лука.

Я мог умереть сегодня. А могу умереть завтра.

Могу сдохнуть, так и не попробовав каждый миллиметр своей жены, не заявив на нее права.

Я скинул сочащуюся кровью рубашку, затем расстегнул ремень. Мои руки были тверды, всегда, не важно, что я делал. Они не дрожали ни когда я выпускал пулю, ни когда я раздавил горло, ни когда я сдирал кожу с какого-нибудь ублюдка.

— Лука, ты пугаешь меня. Что случилось?

Я снял брюки и оперся коленями о постель прежде, чем одно из них вклинилось у Арии между ног. Я наклонился к своей жене, мои глаза наблюдали за тем, как приподнимается ее грудь, ловили каждый ее вздох. Моя, чтобы заявить права.

Ария приподняла руки и коснулась мох щек, теплые и нежные, такая заботливая.

Я моргнул, мой взгляд вернулся к ее лицу, ее расширившимся от страха глазам, едва сдерживаемому ужасу на лице. Человек или монстр?

Я зарылся лицом в основании ее шеи и вдохнул цветочный аромат, чувствуя, как неистово бьется ее сердце у моих губ. Я сосредоточился на ощущении ладони Арии на моей щеке.

Ария была моей женой, той, которую я должен защищать.

— Лука?

Я взглянул на Арию, с ней я не мог быть монстром. Я отодвинулся от нее и быстро направился в ванную. Включив холодный душ, я скользнул под струи, наблюдая, как кровь и лишь часть темноты покидают меня, в такие дни что-то всегда оставалось внутри надолго.

Обернув полотенце вокруг талии, я направился в спальню. Ария обеспокоенно наблюдала за мной. Мне нужно было быть рядом с ней, нужно было избавиться от этой темноты внутри. Я скинул полотенце, а Ария быстро отвернулась, чтобы не видеть меня обнаженным. Я скользнул под одеяло и придвинулся к ней ближе, пока ее тепло не окутало меня. Желая видеть ее лицо, я ухватил ее за бедра и повернул к себе.

Она не сопротивлялась. Я рассматривал ее, пока она лежала на спине передо мной, ее глаза изучали мое лицо. Мне нужна еще ближе. Как можно ближе. Всегда. Я потянулся к ее ночнушке, желая избавиться от этого барьера между нами, нуждаясь в том, чтобы чувствовать ее, кожа к коже.

Ария коснулась моей руки, останавливая.

— Лука, — ее голос звучал обеспокоенно, и когда я встретился с ее взглядом, в глазах также стояло беспокойство.

Ей не стоило меня бояться, уже нет.

— Я хочу чувствовать твое тело рядом со своим этой ночью. Хочу держать тебя в своих руках.

Было слабостью признать это, но плевать.

— Просто держать? — спросила она, ее голубые глаза источали вопрос.

— Клянусь.

Наконец, Ария позволила мне стянуть ее ночную рубашку через голову, оставляя лишь белые трусики. Мои глаза путешествовали по ее шикарной груди, напряженным розовым соскам. Я пробежался пальцем по краю трусиков, но она замерла. Даже лучше, что эта маленькая преграда останется между нами. Я перекатился на спину, утаскивая Арию за собой, так, чтобы она оказалась сверху, а ее колени расположились по обе стороны от моей талии.

Наши грудные клетки соприкоснулись, но она все еще придерживала себя, будто бы боясь, что своим весом причинит мне боль. Я усилил хватку на ее спине, сильнее прижимая ее к себе. Я провел ладонью по спине Арии до изгиба ее попки, начав мягко поглаживать ее. Сначала она была напряжена, но потихоньку расслабилась, когда поняла, что я не собирался на нее давить.

— Твою рану разве не нужно зашить? — спросила Ария, ее голос был полон тревоги.

Она переживала за меня.

Я прижался к ее губам мягким поцелуем, ощущая, как все больше жестокости покидает мое тело.

— Завтра, — эти раны не имели значения, совсем. А вот вкус имел. Эти невероятные губы. Я ласкал ее попку, кончики пальцев скользили по линии ее трусиков, время от времени проскальзывая под них. Такая чертовски нежная.

Ария смотрела на меня полуприкрытыми глазами. Она поглаживала мое горло кончиками пальцев, место, которое я не позволял трогать никому прежде. Слишком уязвимо, но я наслаждался прикосновениями Арии, а затем она прижалась губами к маленькому порезу там. Так заботливо. Ария приподняла голову и слегка улыбнулась.