Ария отошла от меня и приблизилась к кровати, глядя на нее так, как будто та станет ее погибелью. Она думала, что смогла бы отговорить меня от нашей брачной ночи, если бы не эта традиция? Тогда она не очень хорошо меня знала.

Я подошел к Арии. Она была словно богиня. Мне не терпелось стянусь с нее платье, чтобы попробовать на вкус каждый миллиметр ее тела. Я положил руки на ее обнаженные плечи. Она была теплой и мягкой, но не обернулась ко мне. Я подавил раздражение от того, что она игнорировала мое присутствие. Но я буду терпелив, даже если она меня провоцирует. Я провел рукой по ее ключицам к мягким полушариям груди и почувствовал, как мой член дернулся из-за ее идеальной кожи и чарующего аромата. Блядь, я горел от желания погрузиться в нее.

Что-то влажное упало на мою ладонь. Мне даже не нужно было присматриваться, чтобы понять — это была слеза, гребанная слеза. Она плакала. Я схватил ее за плечи, развернул и, взяв за подбородок, приподнял ее лицо к себе. Слезы катились по ее щекам. Я знал, что некоторые женщины могли расплакаться по щелчку, но взгляд, застывший в глазах Арии, был для меня ответом — она была напугана и в отчаянии. Я хорошо разбирался в людях — это было необходимо, чтобы держать их под контролем. Ария не будет сопротивляться, если я уложу ее на постель, сорву одежду и возьму ее. Она просто будет лежать и позволит всему произойти. Она продолжит плакать, но не оттолкнет меня, больше нет. Она была в полном моем распоряжении. Нужно было просто взять ее, сделать своей. Слезы никогда не были для меня проблемой. До этого момента. Эти слезы были слезами моей жены, женщины, с которой я собирался провести всю мою жизнь.

Я блядь просто не мог поверить в этот полный ужаса взгляд, которым одаривала меня моя же жена. Я отстранился, матерясь, настолько разъяренный, что едва видел что-либо отчетливо перед собой. Я ударил в стену, радуясь боли в костяшках пальцев, которая отрезвила меня. Через несколько лет я стану Капо. Я убивал, шантажировал, пытал, но не могу взять невинность собственной жены против ее воли. Что она со мной творила? Папаша бы посчитал меня сучкой. Возможно, он бы даже решил, что мне не стоит вставать во главе Семьи, раз уж я даже жену не могу трахнуть. Но я знал, что не был мягкотелым, не в общепринятом смысле. Я мог хоть сейчас пойти и убить каждого гребанного члена Синдиката без тени сожаления. Черт, да я мог бы спуститься и перерезать горло собственному отцу, и охереть как наслаждался бы этим.

Конечно же, нам нужно было подтверждение того, что я трахнул Арию. И был только один способ это сделать. Я отвернулся от дрожащей жены и достал нож. Я не только отказывал себе в удовольствии быть внутри ее тугой киски этой ночью, но и собирался пролить кровь ради нее.

Думать об этом было неприятно и не потому, что я переживал из-за ранки. Я пережил куда более серьезные увечья, чем это, но я не мог избавиться от ощущения, что этим жестом давал Арии слишком много власти над собой. Но я знал, что решение уже принято.

Она смотрела на меня с плохо скрываемой тревогой, когда же я направился в ее сторону — вздрогнула. Вновь. Она ожидала худшего, ведь я — монстр. Я порезал руку, отложил нож на стол и схватил стакан, куда упали несколько капель крови. Удавление Арии было довольно занимательным, но я был все еще зол на нее. Я пошел в ванную, чтобы добавить немного воды в кровь, чтобы все выглядело убедительно. Прежде я никогда не был с девственницей. Мои вкусы всегда включали в себя грубость, так что опытные женщины куда больше подходили для этой роли — но я присутствовал на нескольких показах простыней, и знал, чего конкретно все ожидали.

Ария даже не шелохнулась со своего места, когда я вернулся обратно в спальню и подошел к кровати, где нанес немного розоватой жидкости. Краем глаза я заметил, как она немного подошла. Ария остановилась в нескольких шагах от меня, надежда вместе с изумлением отражались на ее привлекательном лице. Некоторые девчонки были ужасны, когда плакали. Не думаю, что хоть что-либо сможет испортить ее красоту. Румянец на ее щеках вынудил ненавидеть себя за эту слабость еще сильнее. Я мог бы обладать ее прекрасным телом этой ночью, но вместо этого рисовал ебаную картину собственной кровью на простынях, чтобы продемонстрировать их ведьмам из моей семьи.

— Что ты делаешь?

— Они хотели крови — они ее получат.

— А зачем вода?

— Кровь не всегда выглядит одинаково.

— А крови достаточно?

Что женщины из ее семьи рассказывали ей об их первых разах?

— А ты ожидала кровавую баню? Это секс, а не поножовщина.

Она прикусила губу, и это зрелище заставило мое сознание утонуть в мучительной похоти.

— А они не узнают, что это твоя кровь? — спросила она тихо. Ария выглядела чертовски великолепной с гребаным румянцем и маленькой, полной надежды улыбкой. Интересно, получилось у меня распространить этот очаровательный румянец по всему ее телу.

Мне нужна долбанная выпивка. Если я не потрахаюсь, то хотя бы нажрусь. Бестолково проебанная ночь.

— Нет.

Я плеснул виски в стакан с остатками крови и воды. Ария отвела взгляд, когда я откинул голову и опрокинул в себя напиток. В ее взгляде было отвращение.

— А если они решат сделать ДНК-тест?

Она это серьезно?

— Они поверят мне на слово. Никто не поверит, что я не взял твою девственность, когда мы остались наедине. Это невозможно, потому я тот, кто я есть.

У меня была репутация. Я никогда не избегал того, что от меня требовалось. Так почему же я не могу сорвать с Арии это платье и переспать с ней?

Страх отобразился на ее лице, и она отступила, будто бы прочитав мои мысли и раздумывая о побеге.

Это и было чертовой причиной. Я впрямь наслаждаюсь страхом на лицах врагов, а временами и собственных Солдат, но мысль о том, что Ария будет лежать подо мной с таким же выражением лица, совсем не заводила мне. Я не хотел, чтобы она боялась меня.

— Нет, — сказал я. — Это уже пятый раз, когда ты отшатнулась от меня за этот вечер.

Я поставил стакан и взял нож прежде, чем подойти к ней. Она выглядела так, будто хотела исчезнуть.

— Разве твой отец не учил тебя скрывать страх от монстров? Попробуешь сбежать — и они погонятся за тобой.

Ария ничего не отвела, но я мог видеть, как она дрожит, глядя на меня. Неужели она думает, что я блять раню ее? Если бы я был настолько монстром, мы бы все еще не стояли здесь. Она бы валялась на кровати и рыдала после того, как я трахнул ее.

— Крови на простынях нужна история, — сказал я ей, надеясь блять успокоить ее, но она вновь вздрогнула. — Шестой раз.

Я опустил нож к краю ее платья, убедившись, что лезвие не касается ее безупречной кожи. Я медленно разрезал ткань, пока платье не распалось, упав у ее каблуков.

— Это наша семейная традиция — раздевать невесту подобным образом.

На Арии не осталось практически ничего, за исключением тугого корсета и белых кружевных трусиков. Черт подери. Она просто ходячий секс. И затем она опять вздрогнула.

— Седьмой, — проговорил я, надеясь, что смогу оторвать взгляд от ее невероятного тела — приподнятой, идеальной, небольшой груди, узкой талии, тонкой ткани трусиков, практически не скрывающей ее киску.

— Развернись.

Блядь. Сзади она была еще соблазнительнее. Что это на ней? Гребанный бант был чуть выше ее идеальной круглой попки, практически приглашая меня распаковать этот подарок. Не было ничего проще, чем сорвать ее тонкие трусики и похоронить себя в ней. Она пахла чем-то сладким, идеальным, и она была моя, только моя. Я дернул за бантик. Это было бы так легко.

— Ты уже пролил кровь за меня, — прошептала она, едва слышно. — Пожалуйста, не нужно.

Моя жена молила не причинить ей вреда. Может, я и был монстром. Я провел костяшками пальцев по нежной коже ее спины, нуждаясь в этом прикосновении, прежде чем сорвать корсет.

Она ухватилась за него прежде, чем я успел увидеть ее грудь. Я обхватил ее руками, прижимая к себе. Ария задохнулась и напряглась, когда мой член дернулся рядом с ее поясницей, румянец на щеках стал еще ярче.