Маттео пнул меня под столом, ухмыляясь.

— Уже вожделеешь свою маленькую невесту?

— Я могу подождать, — сказал я. — Но это не значит, что я не могу развлечься. — Но с этого дня она была моя.

После ужина мы переместились в гостиную, чтобы выпить и покурить. Рокко Скудери и Фиоре Кавалларо были раздражающими показушниками, и отец старался их затмить собственным хвастовством. Мне хотелось залить уши горячим воском, лишь бы не слышать все ту херню, что они несли. Лучше бы Ария стоило того, потому что мир с каждой секундой, которую я проводил с ублюдками из Синдиката, становилось все менее терпимым.

Это был уже четвертый бокал скотча, когда ушли все, кроме Маттео, Ромеро и Чезаре. Отец свалил к проституткам в лучший притон Синдиката, но у меня не было желания рискнуть и повторить недавнюю ситуацию со шлюхами Братвы.

Я расслабился, прислонившись к мраморному выступу камина. Мои глаза устали после целого дня напряженного наблюдения за происходящим, а я не рисковал расслабляться, пока мы все еще были в Чикаго. Маттео развалился в кресле как у себя дома. Его ухмылка не предвещала ничего хорошего.

— Все могло быть и хуже, — сказал Маттео, его ухмылка стала еще шире. — Она могла быть уродиной. Но, гребаный Бог, твоя невеста словно видение. Это платье. А какое тело. Эти волосы и лицо, — присвистнул Маттео.

Ярость затопила меня. Маттео и я часто обсуждали женщин в подобном тоне, даже в менее уважительной манере, но тут было другое.

— Она – ребенок, — сказал я безразлично, скрывая раздражение. Если я дам Маттео хотя бы один шанс, он достанет меня.

— А мне не показалась она ребенком, — сказал он, щелкнув языком. Он кивнул Чезаре. — А ты что скажешь? Лука ослеп?

Чезаре пожал плечами, бросив осторожный взгляд в мою сторону.

— Я особо не присматривался.

— А ты, Ромеро? Твои глаза хотя бы работают?

Ромеро поднял взгляд, а потом быстро опустил его на свой напиток. Я подавил ухмылку.

Маттео запрокинул голову и заржал.

—Бля, Лука, ты сказал им, что отрежешь их члены, если только они взглянут на нее? Ты еще даже не женился на ней.

— Она – моя, — сказал я тихо и взглянул на Маттео. Мои люди уважали меня, но в случае с Маттео, это была проигранная битва. Нет, я не переживал. Он никогда не прикоснулся бы к моей женщине.

Маттео покачал головой.

— В течение следующих трех лет ты будешь в Нью-Йорке, а она здесь. Ты не сможешь постоянно следить за ней, или ты собираешься запугать каждого мужчину в Синдикате? Ты не сможешь отрезать член у каждого из них. Может, Скудери знает пару евнухов, которые смогли бы присматривать за ней.

— Я сделаю все, что должен, — сказал я, рассматривая напиток в стакане.

Я обдумывал то, что сказал Маттео, и мне это не нравилось. Мне не нравилась мысль быть так далеко от Арии. Три года – долгий срок. Она прекрасна и беззащитна, это опасная смесь в нашем мире.

— Чезаре, найди тех придурков, что присматривают за Арией, — приказал я.

Чезаре немедленно вышел и вернулся через десять минут с Умберто и Рафаэле. Скудери шел в шаге позади них, выглядя раздраженным.

— Что это значит? — спросил он.

— Я хочу поговорить с людьми, которых вы выбрали, чтобы защитить то, что принадлежит мне.

— Они хорошие Солдаты, они оба. Рафаэле – двоюродный брат Арии, а Умберто работает на меня в течение почти двух десятилетий.

Я осмотрел обоих.

— Я бы хотел решить для себя, могу ли им доверять. — Я подошел к Умберто. Он был практически на голову ниже меня. — Я слышал, что ты хорошо управляешься с ножом.

— Он лучший, — влез Скудери. Я мечтал, чтобы он заткнулся раз и навсегда.

— Не так хорошо, как ваш брат, — ответил Умберто, кивнув в сторону Маттео, который показал ему оскал акулы. — Но лучше, чем любой мужчина на нашей территории, — признал Умберто, в конце концов.

Маттео был лучшим с ножами.

— Ты женат? — затем спросил я. Еще ни один брак не удерживал мужчину от того, чтобы поиметь другую.

Умберто кивнул.

— Двадцать один год.

— Большой срок, — сказал Маттео. — Ария, должно быть, выглядит ужасно вкусной по сравнению с твоей старой женой.

Я бросил взгляд на Маттео. Он может держать свой рот закрытым хотя бы секунду?

Рука Умберто дернулась в сторону к кобуре. Моя рука уже лежала на пистолете. Я встретил взгляд Умберто.

— Я знаю Арию с момента ее рождения. Она – ребенок, — сказал он с тенью упрека. Если он думает, что таким образом заставит меня чувствовать себя виноватым или что-то вроде того, то он глуп.

— Но скоро им не будет, — ответил я.

— Она всегда будет ребенком в моих глазах. И я верен своей жене, — сказал Умберто, глядя на Маттео. — Если ты еще раз оскорбишь мою жену, я попрошу у твоего отца разрешения бросить тебе вызов в бою на ножах, чтобы защитить ее честь, и в результате убью тебя.

О, это был бы лучший день в жизни Маттео. Ничего, даже киски, он не любил так, как кровавую бойню на ножах.

— Можешь попробовать, — Маттео обнажил белые зубы. — Но тебе не удастся.

Умберто не был опасен. Ни для Маттео, ни для Арии. Я мог сказать, что он по-отцовски защищал ее.

— Я думаю, что ты хороший выбор, Умберто.

Я направился к Рафаэле. Если бы мы были в Нью-Йорке, я бы уже выпустил пулю в его голову. Неужели он думал, что я не заметил тот взгляд, что он бросал на Арию, пока, как ему казалось, никто не видит. Я подошел прямо к нему. Он откинул голову, чтобы взглянуть на меня. Он пытался казаться крутым. Но ему меня не одурачить. Внутри него был страх. Хорошо.

— Он – семья. Ты, правда, собираешься обвинить его в том, что он заинтересован в моей дочери? — подал голос Скудери откуда-то со стороны.

— Я видел, как ты смотрел на Арию, — сказал я Рафаэле. Его взгляд стал нервным.

— Как на сочный персик, который ты не прочь укусить, — бросил Маттео, слишком сильно наслаждающийся происходящим.

Рафаэле взглянул на Скудери, словно бесхребетный слабак, которым он и был. Я знал чуваков типа него. Им нравилось преследовать слабых, особенно женщин, поскольку это был единственный способ для них, чтобы почувствовать свою силу.

— Не отрицай этого. Я узнаю желание, когда вижу его. И тебе нужна Ария, — прорычал я. Рафаэле не стал спорить. — Если я узнаю, что ты снова смотрел на нее. Если узнаю, что ты находишься с ней в комнате наедине. Если узнаю, что ты коснулся ее руки. Я убью тебя.

Рафаэле покраснел.

— Ты не являешься членом Синдиката. Никто тебе ничего не скажет, даже если бы я изнасиловал ее. Я мог бы вставить ей за тебя. Может, даже сниму для тебя видео.

Я схватил ублюдка и отшвырнул его. Лицо Рафаэле было придавлено к полу, я прижал колено к его спине. Я хотел переломить его хребет надвое и оторвать его ебаные яйца. И после этого ему бы даже вновь не пришла мысль использовать слова «изнасилование» и «Ария» в одном предложении.

Рафаэле сопротивлялся и матерился. Он был как надоедливая муха: слабый и мерзкий. Хуже, чем грязь на моих ботинках. То, что он даже смел думать о том, чтобы коснуться Арии, сломать ее… Я схватил его за запястье и достал нож.

Мне стоило отрезать его хер и яйца. Это то, что он заслужил. Но это не была моя территория. Несмотря на то, насколько он меня раздражал, я взглянул на Скудери за разрешением.

Скудери кивнул. Я опустил нож на мизинец Рафаэле, разрезая плоть и кость, наслаждаясь криками этого сучонка.

Женский крик раздался откуда-то из-за стены.

Я отпустил Рафаэле и встал. Он баюкал свою руку как ребенка, извергая проклятья. Мерзкий. Ромеро и Чезаре достали оружие.

Скудери направился, чтобы открыть потайную дверь, представив нашему вниманию Арию и ее рыжеволосую сестру.

— Ну, конечно же, — прошипел Скудери. — Я должен был догадаться, что вы вновь создадите проблемы. — Он выдернул от Арии рыжую в гостиную, поднял руку и ударил ту по лицу. Мои пальцы на ноже напряглись.