— Ну, хорошо.

Варечка обнимает своего плюшевого мишку и я, ещё раз чмокнув её в носик, выхожу из комнаты, направляясь на кухню.

Там у меня уже всё готово — шикарный букет из ярко-красных роз стоит в хрустальной вазе, доставшейся супруге в наследство от её бабушки. На столе выстроилась кавалькада роллов, а в холодильнике нас сиротливо поджидает бутылка хорошего французского вина.

Думаю, после такого ужина Алиса вновь станет той сексуальной тигрицей, которой была ещё совсем недавно.

Обязательно.

Замок в прихожей щёлкает и я, поправив отложной воротничок на своей футболке-поло, выхожу навстречу жене расслабленной походкой.

Супруга стоит, дрожащими пальцами расстёгивая своё пальто, а её блуждающий взгляд никак не может сосредоточиться на чём-либо. Я делаю шаг по направлению к ней и улавливаю еле слышный запах алкоголя.

— Лиса, ты пила?

— Дрю, ты что? Что за допрос?

Женщина ловко выдёргивает свои ледяные пальцы из моей руки и, откинув сапоги в сторону, идёт по направлению к ванной. Я смотрю ей вслед растерянным взглядом и никак не могу сложить этот пазл — где так надралась моя жена, если она была на фитнесе?

Или нет?

Рву на себя дверь ванной комнаты, застав Алису за смыванием косметики и выдыхаю свистящим шёпотом, боясь потревожить спящую дочь. Не хватало ещё, чтобы она застала мать в таком виде — плохо стоящую на ногах, с чёрными кругами под глазами от растёкшейся туши и стойким запахом алкоголя.

— Ты где была?

— Фу, Дрю, ты никогда меня не слушаешь. Я же тебе говорила, что поеду на фитнес.

— Что это за тренировки такие, с алкоголем? Соревнования по литрболлу, кто кого перепьёт?

— Отстань! Я отдохнула, развеялась, что здесь такого?

Супруга елозит белоснежным полотенцем по своему лицу с остатками макияжа и тотчас отравляет его в стиральную машину, скривившись при этом, а я изо всех сил стараюсь держать себя в руках. Но, конечно, мне очень хочется засунуть сейчас жену под прохладный душ, чтобы она, наконец, пришла в себя и дать напоследок пару лещей, чтобы больше так никогда не делала.

Вдох. Спокойно.

— Ничего такого, если учесть, что дочь тебя так и не дождалась, а я решил устроить нам романтический вечер.

Показываю рукой на кухню, сжимая губы в жёсткую линию. Больше всего на свете мне хочется сейчас сжать тонкие предплечья супруги и вытрясти из неё всё то, что она мне по какой-то причине не договаривает, но я всё же себя сдерживаю.

Я не распускаю руки на женщин. Не так воспитан.

— Мммм, роллы? Мои любимые, с креветкой!

Алиса хватает цепкими пальцами один ролл и, щедро окунув его в соус, отправляет в рот. Я с надеждой смотрю на жену. Может, всё-таки, она не так пьяна и нам удастся поговорить?

— Спасибо, я спать!

— Но…

Пытаюсь схватить супругу за руку, но она, ловко повернувшись вокруг своей оси, бредёт к нашей спальне. Сердце готово выпрыгнуть из груди от осознания того, что я снова проиграл в битве с собственной женой, но я не готов так рано сдаться.

Настигаю Алису в спальне и, привалившись к стене, наблюдаю за тем, как она поспешно раздевается, провоцируя меня на новую попытку сблизиться. Женщина срывает с себя бюстгальтер и хватает с постели свою шёлковую ночную сорочку с кружевным лифом, собираясь её надеть.

Но, это уже лишняя деталь.

Ночнушка нам будет только мешать.

С грацией хищника, в два прыжка подскакиваю к супруге и прижимаю её к себе, заключая в жаркие объятия. Припадаю влажными губами к пульсирующей венке на шее, и начинаю слегка покусывать её нежную кожу, возбуждённо рыча.

— Дрю, отстань.

Алиса трясёт острым плечом, пытаясь сбросить меня со своей шеи, как надоедливого комара, но я не собираюсь отступать. Я слишком долго ждал, чтобы снова остаться ни с чем.

Быстро перемещаюсь ниже к соблазнительной упругой груди, которая ничуть не потеряла свой вид после рождения дочери, обводя кончиком языка, возбуждённый сосок супруги, и втягиваю его в свой рот, слегка покусывая. Обычно при таких играх моя жена сразу распалялась, запрокидывала голову назад, прижимаясь своим влажным лоном к моему разгорячённому паху, и стонала, срывая остатки одежды в клочья…

Да, я хорошо изучил её повадки за эти семь лет.

Но она мне не надоела. Нисколько.

Я только сильнее возбуждался при мысли, что она принадлежит только мне, и только я знаю, как доставить ей неземное блаженство, от которого она превращалась в сумасшедшую разъярённую тигрицу, выгибая при этом спину и впиваясь ногтями в мои мускулистые плечи.

Но сейчас Алиса повела себя странно.

Она сморщила свой хорошенький носик, и, приоткрыв соблазнительные губы, пробормотала:

— Не сейчас, Дрю, я устала.

Спокойно отошла от меня, окатив холодным взглядом, как из душа. И напялив свою чёртову ночнушку, рухнула в постель, прикрывшись одеялом по самую макушку.

Как это так?

Давление в паху вызывало невыносимую боль, но это было ничто по сравнению с теми ощущениями в груди, которые просто терзали мою душу, как свирепые волки.

Зверь, это конец.

Я никогда не думал, что мы с Алисой докатимся до такого безразличия, а сейчас… Сейчас мне нестерпимо больно от того, что все мои попытки разбиваются о каменную стену, выстроенную супругой, и я совершенно не понимаю, что с этим делать.

Я не привык к отказам.

Тем более, от жены.

И это ранит больнее любого кинжала.

Выдыхаю воздух через рот, ощупывая взглядом стройную фигуру Алисы, накрытой одеялом, и выхожу за дверь. На кухне меня ждёт романтический ужин и охлаждённая бутылка хорошего вина.

Самое время выпить его и обдумать свои следующие шаги.

Вика

*****

— И у этого мужика фамилия — Зверь, представляешь?

Выдыхаю, выдержав красноречивую паузу, и смотрю на меняющееся лицо подруги, которая ошарашенно раскрывает рот, услышав мою последнюю фразу.

— Да ладно?

Киваю, сжимая ледяные дрожащие пальцы в кулачки, и старательно закусываю губу. Мне и самой до сих пор не верится, что всё это происходит наяву, ведь после предсказания матушки я старательно пыталась вычеркнуть это из своего мозга, каждый раз убеждая себя, что это всё — воплощение больной фантазии деревенской отшельницы.

И вот теперь тот зверь предстал передо мной наяву, обнажив, правда, не острые как клинья клыки, нарисованные на гадальной карте, а ехидную улыбку нашего нового главного редактора.

Чёрт побери…

Мы с Дашкой сидим на моей крошечной кухне в съёмной квартире, которая располагается совсем неподалёку от офиса издательства, и я продолжаю нервно бить ложкой о стенки фарфоровой чашечки, не замечая того, что крохотная доля сахара, всё же положенная в чашку, уже давным-давно растворилась.

После тяжёлого трудового дня я не могла не пригласить к себе подругу, чтобы рассказать ей о последних событиях, и старательно выдерживаю театральные паузы, чтобы как можно красочнее описать всё то, что произошло со мной днём.

Дарья умная, она всё поймёт.

— И ты что?

В красках описываю своё падение на колени, практически к ногам хамоватого Андрея Владимировича, и, отчаянно жестикулируя, показываю, как заслоняла дыру на заду ладошками. Подруга искренне веселится, с наслаждением слушая меня, и отправляет в рот очередной эклер с варёной сгущёнкой, с удовольствием облизывая измазанные в сладком креме пальцы.

Останавливаюсь, замерев на полуслове, и выжидательно смотрю на Дарью, сцепив руки в каменный замок. Что скажет мне верная подружка после изложенных мною событий, и как мне следует поступить с Андреем Владимировичем?

— И какой он, твой Зверь? Симпатичный хоть?

— Ты знаешь… Он — настоящий мужчина.

— Ммм, интересно.

Дашка с интересом прищуривается, искоса поглядывая на меня, а я провожу кончиком языка по верхней губы и с наслаждением замираю, рисуя в своём воображении нашего главного редактора.