Мужчина моментально притягивает меня к себе, по-хозяйски расположив ладонь на моём заду, и мои зрачки расширяются. Накрывает своим влажным ртом мои губы, проводя своим острым языком по ним, врываясь внутрь. Волна мурашек хлынула по коже, и я уже стону, извиваясь в его умелых руках.

— Так хорошо?

Нагибается ко мне, прожигая взглядом насквозь.

— Оч-ч-ен-н-нь…

Обхватываю руками его массивную шею, снова притягивая к себе. Прижимаюсь теснее, вдавливаясь в мужчину до упора, мечтая раствориться полностью. Его жаркие руки забираются мне под юбку, ползут выше, танцуя на бёдрах, и я ощущаю, как лоно моментально стало горячим и влажным.

О, Бог мой…

— Андрей Владимирович, посмотрите на эту модель…

Громкий голос Раковой эхом проносится по кабинету, и я моментально распахиваю глаза.

Чёрт бы побрал Маринку! Она как будто специально!

Зверь с трудом отрывается от меня, оглядываясь. Убирает свои влажные от похоти руки, вольготно располагающиеся на моих бёдрах, и рычит:

— Марина Сергеевна, стучаться не пробовали?

— Пробовала, так вы что-то сказали, я не разобрала.

Ракова окатывает меня ледяным взглядом, полным презрения и кривит пухлые губы. Наверняка, она поверить не может, как это мне, простой секретарше без какого-либо образования и силиконовых сисек четвёртого размера удалось заполучить ТАКОГО мужчину. Честно говоря, я и сама не понимаю, что ему нравится во мне больше — наши постоянные словесные перепалки или моя естественная красота?

Поспешно опускаю юбку вниз, выныривая из-под руки начальника, и смиренно киваю.

— Извините, я пойду.

Мужчина ловит меня за запястье своими длинными пальцами, обхватывая их, словно наручниками. Прищуривается, как голодный тигр и цокает языком, отрицательно качая при этом головой.

— Марина Сергеевна, выйдете. Я не договорил с Викторией Николаевной.

Ракова заливается краской, словно молодой поросёнок и я вижу огненные вихри, кружащиеся в глазах. Она взбешена. Очень.

— У меня срочное дело, насчёт статьи!

— Подождите минуту в коридоре, пожалуйста.

Блондина фыркает, оттопыривая верхнюю губу и, виляя округлым задом, выходит из кабинета. Дверь она предусмотрительно не закрыла, оставив небольшую щель — видно, собралась подслушивать. Я делаю знак рукой Зверю, но он непринуждённо машет рукой, мол, ничего страшного.

— О чём вы хотели поговорить?

— Виктория, я хотел вас попросить…

Зверь медлит, очевидно, пытаясь подобрать слова, и я поспешно беру его за руку. Так и приятнее и разговор пойдёт легче, я ведь права?

— О чём?

— Видите ли, Алиса сегодня назначила мне встречу в ресторане. Хочет обсудить наш развод. А Варечку мне не с кем оставить — няня вечером занята.

Киваю.

— Тащить ребёнка с собой я не хочу. Вот я и подумал, может быть, вы согласитесь с ней посидеть?

— Конечно, не волнуйтесь.

— Тогда, после работы поезжайте ко мне, я предупрежу Софью Михайловну, что вы её смените, хорошо?

— Да.

Мужчина проводит пальцем по моей щеке сверху вниз. Замирает на губах, с нажимом проходится по нижней, приоткрывая её. Я вся замираю в предвкушении очередного трепетного поцелуя, но Зверь мягко убирает руку.

— Спасибо, Вика. До вечера.

— До вечера.

Расправляю плечи, освобождаясь от его сильных рук, и иду по направлению к двери. Затылком чувствую обжигающий прокатывающийся вверх-вниз взгляд, и пытаюсь идти как можно соблазнительней.

Поворот головы.

Встречаюсь глазами с сапфировыми огоньками и обворожительно улыбаюсь. Он сказал — до вечера! Господи, меня ждёт самый лучший вечер в моей жизни, я это чувствую!

Вика

*****

— Варечка, во что ты хочешь поиграть?

Вхожу в комнату девочки, закрыв дверь за Софьей Михайловной. Надо сказать, что няня малышки отнеслась ко мне весьма благосклонно, подробно описала, чем они с девочкой занимались днём, и что она ела, а потом даже похвалила меня за суп, который варила пару дней назад. Она не спросила, кем я являюсь Андрею Владимировичу и, увидев радостное личико Варвары, со спокойной душой удалилась.

Нахожу девочку в углу комнаты. Прижимает к себе плюшевого зайца ядовито-розового цвета, и любовно гладит его по длинным переливающимся всеми цветами радуги, ушам. Я сажусь на корточки, осторожно ощупывая малышку взглядом.

Что с ней могло произойти за столь короткий отрезок времени?

— Варя, что случилось?

— Мне грустно.

Не отрывает лица от зайца, упрямо опустив глаза вниз.

Я нервно провожу языком по нижней губы, втягивая носом воздух. Вот чёрт, и что мне с ней сейчас делать?

Никакого опыта общения с маленькими детьми у меня нет, номерам цирковых артистов, чтобы развеять скуку этой маленькой девочки, я тоже не обучена. Думала, мы посидим, поиграем в куклы или порисуем что-нибудь на свободную тему. Но тут придётся, видимо, выступать в роли детского психолога и никак не меньше.

Вот влипла.

И главное, я не знаю, как скоро придёт её отец, который всем своим взглядом пообещал мне замечательный, во всех смыслах, вечер. Или — это он и есть?

М-да…

Осторожно касаюсь крохотной ручки, проводя пальцем от запястья до кончика среднего пальца, и пытаюсь заглянуть в серые глаза малышки.

— Почему?

— Я хочу к маме.

У меня предательски ёкает сердце, а голос начинает дрожать. Варечка — сейчас отражение меня, почти два десятилетия назад, когда жизнь внезапно почернела со смертью мамочки. И тогда маленькая Вика Колокольцева точно так же страдала одна в своей комнате, отбивая попытки мачехи к сближению.

Отчего жизнь возвращает мне всё бумерангом?

Уж не потому ли, что я была тогда крайне несправедлива к Людмиле Анатольевне, обвинив отца в двойном предательстве? Пожалуй, это так. Ох, не зря говорят, что всё возвращается. И теперь я сама, на собственной шкуре всё это прочувствую, когда в борьбу за любимого мужчину вступает его дочь…

— Я уже говорила твоему папе, что ты хочешь жить с мамой.

— А он?

— Против.

Чертыхаюсь про себя, закусывая губу. Может, не стоило посвящать упрямицу в наши разговоры? Что она сейчас подумает про своего отца, который использует её как средство для манипуляции бывшей женой.

Бля…

Ребёнок сжимает свои тонкие пальчики в крохотные кулачки и поднимает на меня свои серые грустные глазёнки:

— Тогда я убегу. Но с вами жить не буду.

Выдыхаю.

Да, бумеранг.

Всё возвращается.

*****

Украшаю салат укропом и ставлю готовоё блюдо в центр стола, отходя в сторону. По-моему, получилось просто шедеврально. Ранее я не любила готовить, понимая, что ради себя стоять энное количество времени у плиты — непозволительная роскошь. Гораздо быстрее заказать пиццу или роллы на дом, не мучаясь потом с мытьём посуды.

Но теперь…

Зверь изменил меня.

Подмял под себя мастерски, абсолютно ничего не обещая при этом. А я, как крохотная собачка в цирке и рада стараться за угощение, которым должен поощрить меня добрый хозяин по завершению акробатического трюка. И этот салат — очередной мой трюк, выполненный в ожидании хозяина квартиры.

Варечка уснула примерно час назад, убаюканная моими руками и стребовала с меня обещание — поговорить с Андреем Владимировичем ещё раз.

— Вика, папа тебя любит, он тебя обязательно послушает…

Маленькая лиса, заглядывая мне в глаза, начинает петь приятные речи, от которых кружится голова. Я киваю в такт этим лестным речам, раскачиваясь как китайский болванчик, и понимаю, что сижу с глупой улыбкой на устах.

— Любит?

— Конечно. Он так смотрит на тебя, я видела!

Ах, пройда.

Приятно, чёрт возьми.

— Поговори с ним, ты же такая умная!

Щёки мгновенно загораются румянцем, и я провожу влажной рукой по Вариной умной головке. Ну, надо же какая смышленая!