Ехидство сквозит в каждом сказанном слове, и я понимаю, что последняя фраза адресована мне. Взгляд тёмно-синих сапфировых глаз с интересом прокатывается по присутствующим, и я замираю, пытаясь спрятаться за стопкой бумаг, стоящей на моём столике секретаря.

Значит, я успела поцапаться с утра не просто с незнакомым наглецом или пешкой Шаповалова, а новым главным редактором! И как я могла забыть о смене руководства журнала?

Вот чёрт!

— Доброе утро, коллеги.

Мужчина чуть прищуривается, поворачиваясь к Геннадию Петровичу, и подаёт ему руку для дружественного приветствия.

— Доброе утро.

Шеф кивает, отвечая на рукопожатие, и слегка морщится. Конечно, небось, новый начальник пожал руку от души, не жалея ни сил, ни перекатывающихся под пиджаком прорисованных мускулов. Геннадий Петрович прячет руку в карман и, растягивая губы в дружественной, немного заискивающей улыбке, обращается к нам:

— Рад вам представить нашего нового главного редактора, прошу любить и жаловать, Зверь Андрей Владимирович.

Вика

*****

Зверь?

Пристально оглядываю мужчину тяжёлым, как бронепоезд, взглядом, и с шумом пытаюсь втянуть носом воздух. Мои бедные лёгкие отказываются повиноваться, а в голове стучит какая-то навязчивая мысль, отзываясь звонким эхом.

«Только запомни — он — твоя настоящая судьба, только с ним ты будешь счастлива, и только от него у тебя дети родятся».

Звонкий голос ясновидящей с лёгкой хрипотцой мгновенно всплывают в памяти и я испуганно оглядываюсь назад — до того реально слышится мне это глухое меццо. Но, конечно, рядом со мной кроме коллег никого нет, а я сама продолжаю находиться в зале заседаний, спрятавшись за стопкой листов. Ну, надо же такому почудиться!

Вот этот высокий широкоплечий мужчина — и есть тот зверь, который мне выпал на картах матушки-гадалки, или всё же нет?

В висках начинает стучать отбойный молоток, а пульс молниеносно учащается, взрываясь водоворотом где-то в горле. Андрей Владимирович же обводит спокойным взглядом всех присутствующих и останавливается на мне, расплываясь при этом в какой-то дьявольской ухмылке.

Узнал. Конечно узнал.

Наверное, ему нечасто хамят секретарши, пытаясь изо всех сил задеть его мужское эго.

Чёрт…

— Что ж, давайте знакомиться. Не обещаю, что запомню абсолютно всех по именам, но я постараюсь.

Густой баритон, словно облачко сизого дыма повисает в зале заседаний, и мои бедные мышцы натягиваются, как тетива лука. Шаловливые мурашки моментально начинают покрывать оголённые участки тела, и я невольно почёсываюсь.

Нервничаю, или мокрые колготки виноваты?

Чёрт, по-любому колготки.

Я прижимаю ежедневник к груди, изо всех сил пытаясь превратиться в человека — невидимку, но у меня это, наверное, плохо выходит, так как наш новый босс смотрит на меня, не отрываясь. Сейчас бы мне пригодились навыки хамелеона — умудриться слиться со стеной или с другой поверхностью, но, увы.

Куда мне до этого пресмыкающегося.

— Давайте, я представлю вам основных наших сотрудников, а со всеми остальными вы познакомитесь самостоятельно, в рабочем процессе.

Геннадий Петрович дружелюбно улыбается и подводит нового в издательстве человека к главному бухгалтеру. Я же подхватываю свой ежедневник со стола, поднимаясь. Анна Львовна сейчас заговорит до смерти нового в коллективе мужчину, отчаянно хлопая глазками, уж я-то знаю.

Пытаюсь скрыться за дверью, протиснувшись бочком мимо этого высоченного мужчины. Но он оказывается проворнее, хватая меня за локоть. Тело сводит предательскими судорогами, и я прирастаю ногами к полу.

— Может быть, вы представите мне своего заместителя?

Андрей Владимирович наигранно хмурит брови, крепко держа меня за локоток и обращается к ничего не понимающему боссу.

— Заместителя? Ах нет, вы наверное что-то напутали. Это наш секретарь, Виктория Николаевна.

— Наш?

— Да, конечно, и ваш теперь тоже.

Зверь окатывает меня холодным пронзительным взглядом, от которого сердце начинает бешено биться об рёбра, и криво улыбается:

— Мой секретарь. Чудесно.

Мне хочется провалиться сквозь все этажи здания и оказаться на улице. Я даже готова даже вновь оказаться в той глубокой грязной луже, наполненной вязкой жижей, только бы быть подальше отсюда.

И какого чёрта я поцапалась сегодня с утра именно с ним?

— Идите, Колокольцева. И подготовьте приказ о назначении Андрея Владимировича.

Геннадий Петрович аккуратно трогает меня за плечо, и я поспешно покидаю зал для совещаний, осторожно перебирая ногами, обутыми в лодочки на высоких шпильках.

Только бы не упасть!

Чувствую на себе обжигающий взгляд, который прокатывается по моей спине горячим шаром и останавливается на упругих ягодицах, и я покрываюсь липким потом.

Пялится, гад!

Небось раздумывает, какую бы мне пакость подсунуть!

Конечно, на секретарше отыграться каждый дурак сможет, это вам не с заместителем босса тягаться. Ну, ничего, Зверь, ты меня ещё не знаешь!

Я тебя ещё приручу!

*****

Смотрю, как принтер ловко выплёвывает напечатанный приказ о назначении Зверя на должность и хмыкаю. Что ж, мне, во что бы то ни стало необходимо встретиться с Дашкой и всё ей рассказать. Думаю, она будет шокирована тем, что я без помощи матушки нашла этого волка-оборотня с карты.

Правда, при этом, незапланированно с ним повздорила.

Но, я надеюсь, у меня будет шанс всё исправить.

Одёргиваю подол юбки, разглаживая его руками и, подбоченившись, направляюсь в кабинет к боссу. День идёт своим чередом, все сотрудники спокойно занимаются вёрсткой нового журнала, и, наверняка, обсуждают новую кандидатуру в коллективе.

Не может быть, чтобы не обсуждали.

Но я старательно обхожу курилку и столовую — те места, где обычно местные кумушки обсасывают происходящие в коллективе изменения. Мне просто не до этого, я всецело погружена в свои невесёлые мысли.

И как мне переменить отношение нового Главного редактора к себе после утренней стычки?

Откашлявшись, стучу в кабинет босса.

— Геннадий Петрович, можно?

— Входите, Виктория. Приказ готов?

Шеф стоит у окна, вглядываясь в лица спешащих мимо здания людей, и думает о чём-то своём — печальном и грустном, слегка свесив голову на грудь. Я подёргиваю носом, принюхиваясь к терпкому запаху, витающему в воздухе, и облизываю пересохшие губы.

Геннадий Петрович успел спрятать бутылку с крепким пойлом, но мой нос не обманешь — я чётко уловила древесный аромат коньяка, смешанный с ореховым мягким запахом.

— Вот, принесла.

— Оставьте, я просмотрю и отредактирую. Потом пришлю вам исправления.

— Поняла.

Оставляю папку с приказом на столе, и осторожно выхожу за дверь, перебирая ногами. Слышу лёгкий хлопок за закрывшейся створкой — значит, шеф решил продолжить свои возлияния.

Удаляюсь от двери, аккуратно ступая по только что намытому полу.

Всё-таки, нужно купить другую, более удобную обувь — на этих шпильках я постоянно качаюсь, как Пизанская башня.

Того и гляди — упаду.

Вот смеху-то будет.

Едва успеваю дойти до своего стола, как селектор оживает. Покрываюсь крупными мурашками, видя, что вызов исходит из кабинета Зверя, и, откашлявшись, отвечаю нараспев, слегка растягивая слова:

— Слушаю.

Старательно удерживаю на губах мягкую улыбку, совершенно позабыв, что этот мужчина не видит меня, разговаривая со мной весьма сухим тоном. Наверняка, он сейчас испытывает огромное наслаждение, понимая, что находится на несколько ступеней выше по карьерной лестнице. Ведь Вика Колокольцева в издательстве — чуть важнее курьера, которого и по имени, скорее всего, не все знают.

— Виктория Николаевна? Принесите мне, пожалуйста, чашечку кофе.

В его голосе сквозит какое-то неприкрытое ехидство и у меня в душе поднимается волна негодования. Кончики пальцев начинает покалывать невидимой иголкой. Сглатываю слюну.