— Кстати, дед. А собутыльник-то твой где? С которым вы в углу трепались?

Старик аж крякнул и глянул на меня как на сумасшедшего. В его голосе мелькнули заботливые нотки.

— Один я тут был, милок. Показалось тебе. Тебе бы это... Выспаться, да.

Показалось? Нет, я точно... Хотя-я-я. Может, действительно уже в глазах двоится? Ладно, оба моих собутыльника, похоже, правы. Меньше пить, больше спать.

Довольный этим решением, я доковылял до нашей с Алом комнаты — парень уже дрых без задних ног — и, закинув сумку под кровать, рухнул на белье и закрыл глаза.

Снилась мне какая-то муть, если честно. Сначала я видел родителей на своей могиле. Мама плакала на груди у отца, а тот держался… Не знаю, как. Как-то держался.

Потом уже я оказался в той самой могиле. На меня сыпалась земля, я бился, кричал и умолял меня выпустить, но никто меня не слышал. А потом до меня дошло. Могила была пустой. А поднявшийся ветер сдул и мою задержавшуюся душу.

Очнувшись в свернутой коконом простыне весь в поту, я едва сдержал душащий меня крик. По лицу катились слезы, которые тут же сносил бьющий мне прямо в лицо холодный ветер из отрытого окна. Перед глазами, словно в дешевом фильме, проносилось слайд-шоу из картинок. Рыдающая мама. Поседевший отец с дрожащими руками. Могила. Моя могила.

Внезапно мой разум пронзила мысль, заставившая меня испуганно замереть на месте.

Когда я заходил в комнату, окно было закрыто.

Стоило мне повернуться лицом к окну, как события понеслись вскачь. Мелькнула тень, и мужчина в темной одежде и шелковой маске, закрывающей ему все лицо от носа до подбородка, рыбкой выпрыгнул в окно.

На его спине болталась кожаная сумка. Наша сумка!

Я крикнул и, прыжком оказавшись у кровати Алистара, принялся его трясти.

— Ал, вставай! Да вставай же!

Никакой реакции. Лишь спокойное, размеренное дыхание. Такое ощущение, что парня накачали лошадиной дозой снотворного… Вот черт! То пиво. Неудивительно, что меня от него так тянуло спать.

Времени больше не оставалось. Я разбежался и, схватившись за край рамы, спрыгнул вниз.

Удар о землю отозвался болью во всем теле. Еще бы — второй этаж, метра три, не меньше. Хорошо хоть на мне была одежда, — вчера вечером я был настолько никакой, что плюхнулся на кровать прямо так, не раздеваясь. Кто бы мог подумать, что лень и пьянство сыграют мне на руку.

Оглядевшись по сторонам, я расслышал шлепки по грязи. Вор, кем бы он ни был, оказался в двадцати метрах от меня, и быстро убегал. Но я не мог позволить ему скрыться!

Не теряя ни секунды, я потянулся к Ядру и толчками принялся вливать энергию в кровь.

Так-то лучше! Теперь внутри меня горел Свет, придавая силу, уверенность и тепло. И в то же время он вынуждал меня и подгонял — быстрее, быстрее, быстрее. Используй меня! Выплесни меня. Я мчался как лошадь, нет, как натуральная антилопа. Мне бы позавидовал любой бегун.

Но это не помогало. Расстояние между нами сокращалось, но медленно. Слишком медленно. Твою мать, почему?! Там что, не человек, а натуральный спорткар? Откуда такие скорости?

Улица за улицей, дом за домом, — большая, кстати, оказалась деревня, кто бы мог подумать — но я догонял его. Пять метров. Четыре. Три.

Почувствовав, что я уже рядом, вор решился на новый трюк. По его ногам прошла волна Света, и… он как кузнечик запрыгнул на крышу двухэтажного дома слева от меня.

Да вы издеваетесь?!

У меня не было времени на раздумья. Я просто действовал. Свет в ноги, прыжок и…

Врезался башкой в стену. Ну какого черта, а! Даже не метр!

Стук сапог по черепице. Ублюдок все еще собирался сбежать, и у него это вполне могло получиться. Ну не-е-ет. Только через мою труп.

Бушующий в крови адреналин вперемешку со Светом заставляли меня действовать. Прислушавшись к удаляющимся звукам, я выбрал направление и бросился следом. В это время мои глаза выцепляли каждый предмет, каждый элемент окружения, который мог бы мне помочь. Бочка, дерево, ящик — да все что угодно! Только быстрее, он же уходит!

Есть! Один из селян оставил рядом со своим домом телегу с сеном, так удачно прислоненную к стенке. На-а-а-а разго-о-о-он!

Будь я во вменяемом состоянии, то сразу бы осознал, что телега мало того что не закреплена, так еще и на колесах, а значит, о таких понятиях, как устойчивость, или, там, надежность, можно было только мечтать.

Но я был в середине погони, а изнутри меня подстегивала энергия Света. О размышлениях не могло быть и речи. Только действия.

Поэтому, когда моя нога поскользнулась на мокром сене, а сама повозка с треском накренилась вперед, единственным чувством, которое я испытал, было удивление. Впрочем, оно тут же сменилось болью.

Из хорошего? Я оказался на крыше, как того и хотел. Более того, даже вор-неудачник замер на месте, обернулся и теперь остолбенело смотрел, как я, кряхтя и ругаясь, пытаюсь подняться на ноги.

Из плохого? Ну, рубашку теперь точно можно выкидывать, ей теперь только пол вытирать. Все тело саднило, нога страшно болела, — похоже на вывих — грудь, как и большая часть рук, была покрытой плеядой мелких царапин, из каждой из которых на крышу медленно сочилась кровь.

Кровь? Хм. Может, я смогу это использовать… Но потом. А сейчас надо привлечь его внимание, не дай бог снова попытается свалить. Второй такой прыжок я точно не потяну. Но ему этого знать точно не нужно.

Кряхтя как старый дед, я гордо выпрямил спину и вгляделся в застывшего на месте вора.

— Что, думал удрать от меня? Но не вышло. Видишь ли, урод, — я позволил себе насмешливую ухмылку. — От меня еще никто не убегал. Думал, что станешь первым?

— Напротив. Я надеялся, что ты последуешь за мной. Рад встрече, Нэйтон.

Для человека, которого преследовали по крышам, его голос очень спокоен. Даже мягок. До меня дошло, что мой противник еще очень молод, скорее всего, мой ровесник. И от него веяло ощутимой угрозой.

Впрочем, наплевать. Откуда он знал мое имя?

Удивление перевесило боль, и я вгляделся в его лицо. В ту часть, что была видна, конечно. А если точнее, в глаза.

Безрезультатно. Кем бы он ни был, я он нем ничего не знал.

— Мы знакомы?

— Когда-то. В другой жизни. Когда ты не еще предал своих друзей. И не переметнулся.

Предал? Переметнулся? Я?

Но осмыслить сказанное я не успел. Парень, вытащив из за спины два искривленных клинка, бросился вперед. От первого выпада я сумел уклониться, но вот от второго… От второго нет, — подвела больная нога, и лезвие прочертило по моей груди кровавую полосу глубиной в сантиметр.

А он все не оставал. Следующий удар — ногой врезал, каратист несчастный — отшвырнул меня на метр назад, едва не сбросив с крыши. Судорожно цепляясь за черепицу, я удержался и кое-как залез обратно. Видок у меня был так себе.

Юноша расхохотался.

— Что с тобой, Нэйтон? Забыл, как драться?

— Просто даю тебе фору, — бесстрашно хмыкнул я, поднимаясь на ноги. — Иначе будет как-то несерьезно. А я тебя вспомнил, кстати.

Естественно, я блефовал, но он-то этого не знал.

— Знаешь, как мы тебя называли, а?

— Давай же. Просвети меня.

— Маменькин сосунок.

Глупо, но вдруг сработает?

— Оу, правда? — изумился юноша. Было видно, что мои слова его задели. — Хочешь по-взрослому, да? Ну, давай.

Его глаза вспыхнули как два маленьких солнца. Они горели, буквально излучая Свет во все стороны. На этом дело не закончилось, о нет, если бы. Это было только начало. Свет словно по трубам пронесся по его рукам и… перетек в оружие.

Вот это да! Теперь каждый клинок сиял светом тысячи солнц, вынуждая меня зажмурить глаза. Ночь будто отступила на задний план, отдавая свои права могуществу мага. Теперь был только он. И Свет. И его оружие.

А, ну еще был я. Правда сомневаюсь, что надолго.

Он восторженно глянул на гудящие от закачанной в них силы лезвия и недобро усмехнулся.