Кому больше дано, с того больше и спрос. «У Бескова всегда и всюду были, если так можно выразиться, «любимчики». Нет, не из числа самых прилежных и старательных, вроде тех примерных учеников, которые в школе всегда ходят в любимчиках у классных руководителей… Слово «любимчики» я заключаю в кавычки не случайно. Пожалуй, ни к кому из нас не относился Бесков так сурово, как к ним. Им и доставалось больше всех за любой промах. Теперь я понимаю: тренер видел их возможности – не знаю уж, мнимые или истинные, – и мучился, страдал, трудился, добиваясь своего: чтобы эти возможности, наконец, раскрылись…»619, – подметил Валентин Иванов еще задолго до появления Константина Ивановича в «Спартаке». Отсутствием же любимчиков в худшем смысле этого слова Бесков поражал даже тех, кто с ним конфликтовал: «Вкус на футболистов у тренера был очень хорош. Причем вот что важно – он замечал игроков никому не известных, чей возраст, казалось бы, намекал на весьма туманные перспективы…»620, – признавал Евгений Ловчев и удивлялся: «Казалось бы, и отношение к таким вот игрокам должно быть особое – ведь это и тренеру плюс, если из сырого материала получаются игроки хорошего уровня, но у Константина Ивановича не было любимчиков…»621.
Многие игроки, к слову, требовательность Бескова воспринимали как должное: «Конечно, для тех, кто с ним мало общался, Бесков был деспотом. Но если ты хотел чего-то достичь, то понимал, что по-другому с тобой и с остальными игроками обращаться нельзя…»622, – констатирует Александр Калашников. «Его требовательность, жесткость помогли мне возмужать намного быстрее…»623, – скажет Сергей Родионов. «Бесков – великий тренер. Результаты, которых достигали его команды, – тому подтверждение. А все расставания, которыми так насыщена его спартаковская биография, – это результат того, что некоторые игроки не подходили под его модель игры. Жесткость же Константина Ивановича – явление нормальное. Главный тренер обязан быть жестким и требовательным. А обязанность игрока – выполнять то, чего от него требует тренер, а не пытаться дискутировать с ним по вопросам тактики, техники, методики. Лично у меня от работы с ним остались приятные воспоминания, и трений не возникало, даже когда он меня не ставил в состав в свой первый год работы. Я молча тренировался и ждал своего часа и в итоге на финише того памятного сезона вернул себе место в «основе»…»624, – поделится воспоминаниями Виктор Самохин. А Алексей Прудников добавит: «Да, суров, но если он тебя даже жестко критикует – значит, он на тебя надеется. А когда Бесков надеется – это уже немало…»625.
Любопытно наблюдение Евгения Богатырева, как Константин Иванович в разговоре с ним заочно полемизировал со знаменитым волейбольным тренером Вячеславом Платоновым. Богатырев привел Бескову цитату из Платонова: «Хорошая команда складывается вокруг хорошего тренера, – утверждает он. – Я понимаю, что никого не поразил своим откровением. Очевидная мысль. Аксиома. Но что такое хороший тренер? Тот, кто наделен терпением и любовью к своим ученикам, кто умеет услышать другого человека, расположить его к себе, вызвать доверие к совместному делу и не обмануть доверия»626. В ответ «…в принципе соглашаясь с Платоновым, Бесков в разговоре со мной акцентировал внимание на других тренерских принципах. Он убежден, что суровость входит в правила тренерской профессии. Как бы ни любил тренер ученика, он должен видеть в нем недостатки, должен побуждать себя словно бы недолюбливать его, чтобы самому не так больно было заставлять ученика страдать…»627
Бесков прекрасно понимал необходимость иногда отпускать вожжи, иначе бы не сказал в одном из последних своих больших интервью: «Если быть просто беспощадным, люди, с которыми работаешь, никогда не будут стремиться к максимальной отдаче. Требовал я действительно многого…»628. Случалось, впрочем, что и перегибал палку. Вагиз Хидиятуллин, размышляя над причинами своего конфликта с тренером, который привел к его уходу из «Спартака» в 1980 году, заметит: «В плане самоотдачи ко мне никогда придраться нельзя было. А вот по качеству игры у Константина Ивановича придирок хватало. Теперь-то понимаю, что он видел во мне определенные задатки и спрашивал больше, чем с других. По молодости мне казалось, что он ко мне просто придирается – а на самом деле, наверное, хотел таким образом вызвать злость, «вытащить» из меня как можно больше. Но я огрызался. А в итоге получилось так, что мы поднадоели друг другу, и любая малейшая вспышка могла привести к взрыву…»629. Об этом же впоследствии скажет и Александр Бубнов: «Пресс в команде нужен, но в то же время тренер должен хорошо понимать, когда его усилить, а когда отпустить. Показать: пусть я тебя достаю, все равно к тебе хорошо отношусь. Как отец к своим детям. Бесков так не умел, и в этом была его трагедия. А с другой стороны, трагедия игроков…»630. Однако был и другой Бесков – как в истории, рассказанной Юрием Изюмовым: «У его любимца Федора Черенкова как-то не заладилась игра. А на фединых виртуозных действиях в команде держалось очень многое. «Спартак» проигрывал матч за матчем. После очередного проигрыша я по-болельщицки сгоряча спрашиваю: «Что ж вы его не замените?!». Константин Иванович спокойно, как всегда, ответил: «Лучше очки потерять, чем человека. Сними его сейчас с игры, может совсем пропасть»…»631.
«Я к игрокам относился как к своим детям. Беседовал, убеждал. Беспокоился, чтобы они не только овладевали футбольным мастерством, но чтобы и завтрашний день был у них обеспечен. Сейчас встречаюсь… Приятно им со мной общаться или нет… Есть такие, что по сей день не понимают <…>, что я их поставил, вывел на такой уровень, спасал, приглашал, когда их отчисляли из других команд. Им это как должное. А есть те, которые понимают…»632, – скажет много лет спустя Бесков. В сравнении игроков с детьми этом не будет преувеличения. Александра Нилина поразила подмеченная как-то в Тарасовке сценка: «Приезжаем на базу. Подходит Дасаев: «Константин Иванович, давайте сдвинем начало тренировки минут на двадцать? Хочется «Утреннюю почту» посмотреть». <…> Улыбнулся снисходительно: «Хорошо». Габрилович поразился: «Как дети!». Бесков кивнул…»633. Что бы ни говорили о невозможности Константина Ивановича, о его тяжелом характере и невыносимой требовательности, «…Бесков, несмотря на все «но», относился к футболистам по-отечески – я, во всяком случае, это на себе всегда ощущал. Он любил, он и наказывал…»634, – заметит Юрий Гаврилов. Признавал отеческое отношение Бескова к игрокам даже Евгений Ловчев, с оговоркой, правда, что распространялось такое отношение лишь на ушедших из команды игроков: «Говоря об отношении Бескова к футболистам, надо всегда делать ремарку – когда игрок покидал команду, Константин Иванович вспоминал о нем (во всяком случае, на людях) только хорошее и помогал, если просили. Он уже становился для тренера кем-то вроде ребенка, а дети нелюбимыми не бывают…»635. И наблюдение Владимира Федотова совсем не выглядит преувеличением: «Тех, кто поработал с Бесковым, всегда к нему тянуло. Футболисты постоянно собирались в его квартире…»636.