Черенков же с первых своих шагов в «Спартаке» получит поддержку со стороны своих новых партнеров, те моментально примут его: «Я попал в удивительно доброжелательную, творческую обстановку. Поучиться было у кого – Юрий Гаврилов, Сергей Шавло, Георгий Ярцев, Олег Романцев, Валерий Гладилин, Евгений Сидоров, Вагиз Хидиятуллин – все они были незаурядными мастерами, а еще – очень хорошими людьми. Гладилин, которого я заменил потом в основном составе, не таил на меня зла, как порой случается, а помогал мне почувствовать «спартаковскую» игру, утвердить себя в ней, и подтрунивал по-доброму, по-отечески: «Все равно мой опыт перевесит, из-под тебя забью обязательно» – и забивал часто, когда мы играли друг против друга в товарищеских матчах…»223.

Евгений Ловчев, которому не доведется сыграть в основном составе с Черенковым, запомнит его по первым же «двусторонкам»: «А взять двусторонние игры: дубль – основа. В них младшие всегда хотят доказать старшим свою необходимость команде. Худенький невысокий Черенков сверкал в этих играх такой ослепительной звездочкой, что его просто невозможно было не выделить, ну а затем, и уже по праву, ввести в основной состав. Да и нам, опытным спартаковцам, было интересно работать со своей молодежью, с тем же Черенковым, который в свою очередь, рос на наших глазах…»224.

«В начале 1978 года он был еще в дубле. Бесков любил проводить смешанные двусторонки. И вот в одной из них я, как обычно, играл левого хава, а Федор вышел на поле правым защитником. Маленький, хрупкий. Я был старше и крепче физически, поэтому Черенкову пришлось тяжело. Но уже тогда он отличался неординарным игровым мышлением и прекрасной техникой. Видимо, эти его качества приглянулись Бескову. Возможно, другой тренер не обратил бы внимания на такого щуплого паренька, но Константин Иванович разглядел в нем талант…»225, – вспоминал Сергей Шавло.

«Помню, первый раз Черенкова в Тарасовке перед двухсторонней увидел и подумал: очередной эксперимент Старшего. Ну, таким Федька «нефутбольным» на вид показался, что в какие-то его особые возможности, о которых я уже кое-что слышал, никак не верилось. А игра началась, понял – парень необычный, с «изюминкой». В первый раз он мяч получает и останавливается. Я – на него, думаю – либо дрогнет сейчас, либо поспешит пас отдать. А «Черенок» вдруг с места рывок, и нет его – ушел во фланг. Я разозлился – как-никак в сборной уже играл (в сборной СССР Романцев дебютировал в марте 1980 года – прим. автора). А тут мальчишка какой-то со своими дворовыми фокусами. Ну, и за ним. А мальчишка неожиданно встал как вкопанный, и я – мимо. В следующее мгновение новичок, не дожидаясь, опять включил скорость и, выйдя на свободное место, опасно прострелил. В той же встрече он еще не раз всех нас удивлял подобными неожиданностями…»226, – это уже из воспоминаний Олега Романцева.

«Я его лелеял, обожал! Мы с Федей одного года, но для нас он был словно сын полка – и вид невинный, и манера игры какая-то мальчишеская. Федя-то умнейший человек. И в жизни, и на поле мы его защищали…»227, – как всегда, эмоционален будет в своем рассказе о Черенкове Вагиз Хидиятуллин.

А Ринат Дасаев подчеркнет, что ключевую роль в открытии Федора Черенкова для «Спартака» и всего нашего отечественного футбола, сыграл все же, прежде всего, Николай Петрович Старостин: «Федор Черенков тоже из тех, кого Николай Петрович еще в юношах приметил. Когда он только в дубле появился, многие засомневались – правилен ли на сей раз выбор Старостина. Нет, то, что у Федора, как принято говорить в футболе, «голова светлая», было заметно сразу, по тому, как он с мячом ловко работал, как необычно быстро для необстрелянного новичка в сложных ситуациях, где и опытному зубру порой не разобраться, находил решение. Но уж очень невидный паренек был, когда к нам пришел. Не верилось, что «мухач» сможет окрепнуть, заиграть. Да со временем еще и завоевать титул лучшего игрока сезона. А вот Старостин верил. И радовался как мальчишка, когда Черенков в дубле, случалось, показывал свои фокусы, которыми так нас на тренировках удивлял. Николай Петрович и величал его всегда не иначе, как Федором. Словно хотел дать почувствовать своему любимцу, что относится к нему, как к взрослому.

– Федор еще всех за пояс заткнет, – любил повторять после удачных матчей Николай Петрович. – В нем футбольный Лобачевский сидит. Это я нутром чую…

Чутье в который раз не подвело Старостина…»228.

Опирался в своей работе на собственное тренерское чутье, интуицию и Бесков. И ставил чутье это превыше арифметики, хотя и цифрами не пренебрегал: «Я вам расскажу одну забавную историю. Когда знаменитый тренер Эленио Эррера готовил свою команду к чемпионату мира и представил на тренерский совет состав сборной, то все опешили – настолько неожиданным он оказался. Эррера, услышав поток критики в свой адрес, решился тогда на отчаянный ход: он предложил сформировать сборную закрытым голосованием. Каждый член совета написал свой состав. Так вот, подсчитав число голосов и определив состав команды, все, к общему изумлению, обнаружили, что он полностью совпадает с составом Эрреры. Эта история говорит, в первую очередь, о том, что тренер должен верить в свое чутье…»229, – этот рассказ Бесков с удовольствием повторял не раз.

К своей работе Константин Иванович относился, прежде всего, как к творчеству: «Тренерская работа требует творчества, в чем-то она сродни труду режиссера, и без серьезных знаний тут, конечно, не обойтись. Но каково без опыта? Думаю, и просто квалифицированный тренер справится с командой, состоящей, как на подбор, из ярких игроков. Но сумеет ли он поставить игру команды, имея в наличии футболистов среднего класса? В творческом футболе действуют не одни законы арифметики. В нем, случается, и сумма слагаемых не всегда совпадает с итоговым результатом. Разве один набор сильных игроков гарантирует сильную игру команды? Мастерство тренера в том и состоит, чтобы дать возможность игроку полнее раскрыть свой потенциал. Только тренер с учетом умения футболиста определяет его место в командной игре. Но при этом игрок должен ясно видеть свои перспективы, в противном случае он становится игрушкой в руках тренера…»230.

Однако и магии цифр Бесков не чурался, поверяя ими игру команды. Приглашение в начале сезона 1977 года в помощники Юрия Андреевича Морозова, человека футбольной науки, уже работавшего с Бесковым прежде в составе различных научных групп, не было случайностью. Как вспоминал Анатолий Исаев, «…как раз через Юрия Андреевича к нам и пришла мода считать «плюс-минус»…»231.

Подсчет технико-тактических действий, пресловутых ТТД, у нас до недавнего времени, как и в те годы, нередко велся вручную: «Почти везде в России, где считают ТТД, действуют старым способом: на трибуне сидит специально обученный человек и по ходу игры на диктофон наговаривает, что совершил тот или иной футболист. После расшифровки статистика готова. Так же готовится статистика и на телевидении, где стажеры по ходу трансляции жмут на нужные кнопки, считая удары в створ ворот, фолы и прочие нехитрые показатели, на глазок определяя проценты владения мячом. Вся Европа действует совсем по-другому, пользуясь специальными компьютерными программами…»232, – рассказывал еженедельник «Футбол» еще какой-то десяток лет назад. За это время ситуация в российском футболе, конечно, изменилась к лучшему. Уважающие себя отечественные футбольные клубы освоили специализированные программные средства.