– Ты серьезно предлагаешь мне побег? – в голосе Бурмистрова звучала такая явная обреченность, что Кира засомневалась в успехе своего авантюрного плана – для него требовалась смелость и готовность к риску, здесь же этих качеств не было и в помине. – В этом деле задействованы такие силы, что я против них бессилен. Если они смогли подстроить такое в моем же доме, то, что уж говорить о моей выдаче правоохранительным органам: они меня из-под земли достанут – для них это пустяк.

– Но нельзя же сдаваться! Надо бороться, доказывать свою невиновность!

– Нет! – твердо заявил Вячеслав, и Кира поняла, что уже все решено, и все ее слова и безумные предложения так и останутся словами и предложениями – он сделает так, как считает нужным. – Когда они поймут, что клетка опустела, подозрения в первую очередь падут на вас – близких мне людей. Подвергать вас опасности я не стану! Лучше доверимся адвокатам – их знаниям и возможностям. И запомни Кира – это все теперь твое: ты можешь жить в этом доме, распоряжаться вещами и деньгами, продавать или покупать – ты полноправная хозяйка всего того, что у меня есть.

– Но…

– Поздно возражать! Документы подписаны – мы теперь муж и жена! Просто делай, как я сказал, и не майтесь разными сантиментами и угрызениями совести. Или ты так не можешь?

– Не могу! – честно призналась Кира – обременительная ноша ответственности за чужое имущество, взваленная на плечи, начинала давить.

– Вот горе то мое! Другая на твоем месте радовалась бы такому богатству и побыстрее запихнула бы меня в камеру…

– Я не другая! И не надо меня ни с кем сравнивать!

– Ладно… – Бурмистров посмотрел на сидящую рядом женщину, на ее опущенную голову, на сжатые коленями руки и глаза его наполнились предательской слезой – чувство благодарности переполняло его. – Раз ты у нас такая щепетильная и принципиальная… Сделаем так – считай, что ты на меня работаешь – только не секретаршей, а женой – и я плачу тебе зарплату!

– Ну да… Змею Горынычу нужно чем-то питаться в свободное от работы время.

– Вот, вот! Двадцать пять тысяч долларов в месяц тебя устроит?

– Сколько?

– Мало?

– Я тебя убью!

– Вот этого делать не надо! Тебя посадят, а кто же будет присматривать за моими миллионами и за моей собачкой?! Недавно друзья подарили мне крохотного элитного щенка, в доме этот террорист все портит, и я сослал его к кухарке Лидии Владленовне на перевоспитание. Значит, договоримся с тобой так: зарплата плюс проживание, питание и пользование всеми вещами. Такой вариант тебя устраивает?

– Устраивает, – понуро согласилась Кира, начиная понимать всю серьезность ситуации. – Из-за чего тебя подставили?

– Я думаю, чтобы отобрать мой бизнес – наш банк в десятке крупнейших и успешнейших в России. Если меня посадят, моя доля перейдет к компаньонам – ведь у меня ни жены, ни детей…

В коридоре послышались громкие мужские голоса.

– Иди в спальню – не надо тебе видеть, как меня уводят…

Но уйти Кира не успела. Резко встав с кресла, она вскрикнула от боли, согнулась и схватилась за вывихнутую лодыжку.

Постанывая, она снова опустилась в кресло и, взяв руку своего мужа, крепко пожала ее, прощаясь и подбадривая, а потом, повинуясь внезапному порыву, поднесла его руку к губам и поцеловала сжатые пальцы.

Мужские пальцы дрогнули, но Кира уже выпустила их из своего плена.

Бурмистров быстро повернулся и пошел к дверям.

В дверях он столкнулся с капитаном Знаменским.

– Все! Поехали! – распорядился представитель власти, не слушая возражений адвоката. – Мы и так продержали подозреваемого в доме дольше положенного времени. Ему давно пора быть в камере следственного изолятора.

Развернувшись, капитан пошел вниз по лестнице, краем уха слушая словесную перепалку подозреваемого с его доверенными лицами и одновременно прикидывая в уме, на что же он потратит полученную за временную отсрочку ареста сумму, лежащую у него во внутреннем кармане пиджака и вселяющую такие сладкие вполне осуществимые желания.

Услышав про камеру, Кира сжала кулаки и обнаружила, что печатка исчезла – где она могла ее потерять?

– Лаврентий останься и позаботься о Кире Дмитриевне. Поехали Борис. Я готов, – дрогнувшим голосом произнес Бурмистров, выходя в коридор.

Кира с надеждой смотрела в спину законного мужа, ожидая, что он обернется и попрощается, но он не обернулся – просто вышел из кабинета и закрыл за собой дверь – словно закрыл дверь в прошлую жизнь.

Вот так просто – был человек, и нет его!

Утерев невольно набежавшие слезы, Кира опустила глаза вниз и увидела на ковре под столом золотую печатку Бурмистрова – видимо, печатка соскочила с пальца, когда она встала с кресла и схватилась за лодыжку.

Она осторожно опустилась на колени и полезла под стол.

– Рано уезжать! Ты же хотел со мной что-то обсудить…

Услышав этот голос, Кира замерла под столом, тут же забыв и о Вячеславе Львовиче Бурмистрове, и о его неприятностях, да и о своих собственных проблемах тоже…

Низкий бархатистый баритон незнакомого мужчины живительным бальзамом изливался на страдающую душу, и душа замерла в восторженном упоении и начала оживать, расправляя огромные белоснежные крылья. Кира не вслушивалась в слова – просто наслаждалась музыкой мужского голоса и хотела, чтобы эта музыка продолжала звучать, как можно дольше. Но резкая боль в ноге привела ее в чувство.

Прогоняя наваждение, Кира потрясла головой – она взрослая разумная женщина, а не юная восторженная старлетка, легко впадающая в фанатичную влюбленность только заслышав звуки чарующего мужского голоса – и наваждение растаяло. Она уже могла спокойно слушать этот голос и по достоинству оценить столь редкий божественный дар, данный простому человеку.

Голос был действительно необычный – мягкий, нежный и волнующий одновременно, но для ее влюбленности (хотя общеизвестно, что женщины любят ушами) этого было мало – душа Киры не была настолько израненной и одинокой, чтобы поддаться незримым чарам.

Подняв с пола массивную золотую печатку, Кира села на пол под столом, вновь надела печатку на средний палец и, вытянув руку, немного полюбовалась ей. Бриллианты в полутьме на черном камне сверкали особенно ярко.

Неожиданно дверь кабинета открылась, и Кира, прижав руку с печаткой к груди, сжалась под столом.

– Борис! – обратился обладатель бархатного баритона к адвокату Бурмистрова, входя в кабинет. – Ну, хоть ты ему скажи, что это неразумно – может, он тебя послушается! А где наша молодая?

Кира уже хотела сказать: «Я здесь», но представила себе, как это будет выглядеть – вылезать из-под стола «без одной ноги» попой кверху, цепляясь за все что под руку подвернется, да еще ругаться чуть ли не матом – нога с каждой минутой болела все больше, не очень лицеприятное зрелище, тем более для первого знакомства. Поэтому она, как всегда, передумала, не стала вылезать и отзываться, решив, что человек заглянет в кабинет, ее не найдет и преспокойненько пойдет искать ее дальше по дому.

Сидя под столом, Кира недоуменно прислушалась к изменившемуся вдруг удивительному мужскому голосу – почему-то он потерял свое магическое обаяние и бархатистость, став почти обыкновенным.

Но, вопреки ее ожиданиям человек с бархатным баритоном не вышел из кабинета и не пошел ее искать, а вошел в кабинет и не один…

В кабинете произошло какое-то движение, кто-то неслышно (ворсистый ковер заглушал шаги) подошел к письменному столу, зашуршали бумаги, и раздался удивленный возглас мужчины с изменившимся баритоном.

– Он что сума сошел? Все имущество передал в управление этой женщине? Почему?

– Я его предупреждал, но он и слушать не захотел. Сказал: «Ты, брат Бориска, если что, за мою спину прячешься, а она меня за свою спину от пули спрятала – даже если обманет, буду считать, что за свою жизнь с ней расплатился…».

– А сколько раз мы его от разорения спасали, он не считал…