– Не получи-илось…

– Не получи-илось! – передразнила плачущую женщину домоправительница. – Плохо старалась! Училась бы на примере его бывших жен: хоть детей не родили, а денежки с него получили. Эх, простота хуже воровства! Ты лучше, Алка, подумай, что следователю говорить будешь, когда тебя в полицию вызовут…

– Меня? – очень удивилась племянница экономки и перестала плакать. – Причем тут я?

– А ты как думала, девонька? Убийство! Это тебе не ватрушки с творогом! Всех нас вызовут и тебя заодно – найдутся добрые люди, о тебе вспомнят! Вспомнят, как ты к хозяину через забор лазила, как тебя охрана из его постели вытаскивала, какие ты скандалы ему устраивала, как угрожала. Ты столько нервов из-за этого кобеля измотала, а теперь еще и это разбирательство на твою голову.

– Никакой он не кобель!

– Как это не кобель? Уж я, то его натуру кобелиную хорошо знаю! Тут далеко ходить не надо! Знаешь, кто сегодня к нему с утра пораньше приехал?

– Кто?

– Знако-омая! Дамочка весьма странная… с претензиями.

– Молодая?

– Не молодая, но и не старая – так, серединка на половинку. А гонору, что у королевы английской: бровкой по-барски подергивает, губки поджимает, ну чистая язва.

– А какая она тетя Рая? Красивая?

– Да не то, чтобы красивая, но ладная: не дылда длинноногая, но и не шмакодявка, на лицо приятная, волосы русые, завитые до плеч, глаза вроде карие. Что еще?

Кира хотела уж было возмутиться: «не завитые, а свои!», но вовремя прикрыла рот ладошкой.

– А одета как?

– Да так себе: брючки, футболочка… Правда, часики на руке с бриллиантами, да кулончик на груди дорогущий, колечко то ли обручальное, то ли так для красоты тоже с бриллиантами и машина новая: низкая, белая и большая – не то, что твой «Пежоут».

– А она замужем?

– А вот этого она мне не сказала.

– А ты спрашивала?

– А как же! Только и делаю, что у его пассий выясняю их семейное положение, выспрашиваю да высматриваю в паспортах – скольких ты от него отвадила! А ему кобелю старому все мало!

– И вовсе он не старый – сорок лет для мужчины самый возраст… Как думаешь, тетя Рая, с этой дамочкой у него серьезно?

– Кто знает! Хотя вряд ли – она его даже провожать не вышла: закрылась в спальне и ни гу-гу. Другая бы на ее месте хоть для приличия порыдала, а эта дрыхнет. Нервы видать у нее железные – вот то-то и страшно – вдруг и хватка такая же, железная.

– Может, я к тебе сегодня приеду, ты мне все и расскажешь… Уж очень хочется мне на эту дамочку посмотреть – я бы ей сказала пару ласковых!

– И не думай даже! Забудь сюда дорогу – авось обойдется, и о тебе не вспомнят. Ты вот что, племяшка: избавляйся, ка побыстрее от ребенка и уезжай куда-нибудь недельки на две, можно к матери в Моршанск, но лучше, чтоб никто не знал, где ты есть: уехала отдыхать, а куда не известно – пойди, отыщи тебя, страна большая.

– Ну, не знаю… Я подумаю, тетя Рая.

– Ты не думай, а действуй, как говорят: «время – деньги». И не будь дурой в другой раз – знать надо от кого детей заводить!

– Ребе-еночка я оста-авлю, – снова заныла Алла.

– И то правда, – неожиданно поменяла свое решение экономка. – Скажем, что он от Вячеслава Львовича, а там посмотрим, как дело обернется. Ну, все, племяшка, пока. Здесь надо как следует все обдумать – доверь это дело мне!

Экономка положила телефонную трубку на аппарат, подвинула его на прежнее место и, полюбовавшись беспорядком на письменном столе, пошла к двери, но на полпути остановилась. Вернулась к столу, передвинула какой-то предмет – Кира хорошо слышала над головой тихий стук хрусталя о полированную поверхность стола – и пошла в сторону противоположную двери.

Металлически лязгнул сейфовый замок, и наступило короткое затишье.

– Вот скупердяй! – недовольно забубнила женщина и, на ходу шурша какими-то бумажками, направилась к выходу из кабинета. – Всего-то пять тысяч долларов оставил…

– Раиса Васильевна! – позвали из коридора.

Засуетившись, экономка споткнулась о ковер и заспешила к двери.

– Здесь я, Николай, здесь, – отозвалась она, выходя в коридор и притворяя за собой дверь кабинета. – Заходила посмотреть не оставил ли Вячеслав Львович нам письменных распоряжений.

– Не оставил? – поинтересовался телохранитель и, получив отрицательный ответ, продолжил: – Раиса Васильевна, дайте ключ от спальни Киры Дмитриевны, надо ее разбудить, а дверь закрыта, да еще собака… Странно, что Кира Дмитриевна не слышит лая, а спит так крепко…

– Да, да, конечно, надо ее разбудить, – подхватила домоправительница, – а то она все на свете проспала…

Услышав в коридоре голос Николая, Кира, уже не обращая внимание на эстетичность своих поз, осторожно вылезла из-под письменного стола и, охая, на плохо слушающихся ногах поковыляла к двери – лодыжка совсем распухла, и надо было срочно ложиться в кровать, но как можно отдыхать, когда вокруг плетутся такие козни и появляются все новые и новые обиженные на Вячеслава Львовича люди?! Конечно, она обязательно ляжет в кровать и подумает об экономке, называющей хозяина кобелем и скрягой, о «пяти тысячах долларов», о лицемерных «друзьях», мечтающих заняться делами арестованного друга и еще о многом другом – подумает, но не сейчас. Сейчас ей надо решить для себя очень важный вопрос: кому можно довериться в этой ситуации?

Кира с трудом доковыляла до двери.

– Коля! – открывая дверь кабинета, позвала она телохранителя и скривилась от боли. – Не надо никакого ключа, я здесь… Ларион вас все равно не пустит в комнату, дайте мне ключ, я сама открою дверь…

Увидев стоящую в дверях кабинета женщину, домоправительница вздрогнула и побледнела, словно увидела приведение. Ее глаза расширились от ужаса, губы посерели – казалось еще минута и она хлопнется в обморок прямо посередине коридора.

– А… а… вы… как там оказались? – осипшим голосом спросила Раиса Васильевна и вцепилась в руку стоящего рядом с Николаем молодого охранника в камуфляжной форме. – Я только что оттуда, но там никого не было! Это неправильно…

Не отвечая, по привычке Кира дернула бровью и посмотрела на Николая.

– Возьмите все ключи и… нам надо поговорить.

– Конечно, Кира Дмитриевна. Вы можете идти, – взяв у домоправительницы связку ключей, он отпустил охранника и Раису Васильевну, предупредив, чтобы все собрались в холле. Подождав пока они спустятся по лестнице на первый этаж, Николай вошел в хозяйский кабинет и положил связку ключей на письменный стол. – Нам обязательно надо поговорить.

Закрывшись в хозяйской спальне, новая хозяйка особняка и телохранитель Вячеслава Львовича Бурмистрова совещались, как когда-то в Шубинской квартире, сблизив головы и понизив голос.

Кира полулежала на маленьком диванчике, подложив под вывихнутую ногу сразу пять маленьких подушечек. Сброшенные на пол шкуры горой лежали в сторонке.

Ей хотелось забраться в ванну с горячей водой и, растирая между ладоней комочки сметаны, спокойно подумать обо всем случившемся, просчитать всевозможные варианты и наметить дальнейший план действий, но в ванну из-за больной ноги было нельзя, да и времени для размышлений почти не было – пора было возвращаться к себе домой: собрать вещи и все еще раз хорошенько обдумать.

Сознавая, что одной ей не справиться с этой ситуацией, Кира в то же время хорошо понимала, что не может доверять и обсуждать дальнейшие планы с Борисом Яковлевичем другом Бурмистрова. Незнакомый Лаврентий Павлович на роль доверенного лица и ее советчика тоже не подходил: она не знала его, главное же – она не доверяла красивым мужчинам, а, судя по голосу и опасениям Бурмистрова, он был именно таким неотразимым красавцем с чарующим и покоряющим женские сердца голосом.

Другое дело Николай! Однажды в трудную минуту он не испугался, разделив с ней ответственность принятого решения. И Кира решила, что Николай больше всех подходит на роль доверенного лица. Решила и перестала сомневаться.