Войдя в гостиную, Кира поменяла деньги на расписку, предварительно прочитав ее, и, напомнив адвокату о свиданье с мужем, неспеша похромала к гаражу – опухоль немного спала, но ходить было еще больно, поэтому она выбрала черные, мягкие, удобные, как тапочки, балетки.

У машины стояли Олег и Виктор.

– Виктор – это хорошо, – пробубнила Кира и поздоровалась. – Мне снова надо на Таганку. И спасибо вам за цветы.

Виктор кивнул головой и открыл пассажирскую дверь машины.

Выезжая из ворот поселка, Кира увидела охранника, встреченного ей на проходной в день ареста Бурмистрова, и попросила водителя остановиться.

Сначала из машины вышел Виктор, потом Кира, а потом уже к ним подошел охранник.

– Добрый день, Юра. Мы можем с вами поговорить?

– Здравствуйте, Кира Дмитриевна, – молодой парень, подозрительно поглядывая на Виктора и волнуясь, сунул руки в карманы – что подумает напарник об их разговоре? – лишние подозрения ему не нужны.

– Вы извините, что отрываю вас от дел, но мне очень надо поговорить с вашим двоюродным братом, который сидел…

– Это еще зачем? – напрягся охранник и снова оглянулся на домик – в открытом окне появился любопытный напарник. Скосив глаза, он пристально следил за разговаривающими людьми, пытаясь подслушать хоть часть разговора, лицо его в это время выражало полнейшее равнодушие.

– Мне бы хотелось узнать у него порядки в тюрьме… Ну, если все же Вячеслава Львовича не отпустят.

– Понятно. – Юрий понизил голос и снова оглянулся. – Вы хотите узнать, как устроить ему хорошую спокойную жизнь на зоне?

– Вот, вот – спокойную жизнь на зоне, – подхватила Кира еще не определившуюся в ее сознании мысль. – Я заплачу за консультацию…

– Да бросьте, Кира Дмитриевна – какие консультации! Угостите Петруху обедом и водочкой – он вам все и расскажет. Сегодня я в девять вечера сменяюсь – так часов в семь Петр к вам и приедет. Устраивает?

– Очень хорошо. Спасибо.

– Да, что вы. Я рад хоть чем-то помочь Вячеславу Львовичу… Только, Кира Дмитриевна, не говорите никому, что Петруха мой брат – это ваш гость и все. Зовут его Петр Петрович Комаров.

– Я запомню, Юра, не волнуйтесь, а вашему напарнику скажите, что я просила вас проводить моего гостя к дому – подслушивая наш разговор, он скоро из окна вывалится.

– Так ему и надо – любопытен Андрюха до ужаса. Значит, около семи Петр к вам приедет.

Сев в машину, Кира заметила недовольные взгляды Виктора и отвернулась к окну – ничего никому она объяснять не станет.

С самого утра Иван Степанович Коробов ждал Киру Дмитриевну Чичерину. Он выполнил личную просьбу Шубина: разузнал, выспросил, созвонился, договорился, а она все не ехала. Он несколько раз хотел позвонить Павлу, но каждый раз откладывал телефон в сторону – ну, не просто же так она не едет, может у человека дела.

И когда администратор спросила: может ли он поговорить с Кирой Дмитриевной, он чуть не побежал навстречу. А когда она вошла, вместо приветствия, протянул ей листочек со словами:

– Он самый лучший.

– Спасибо, Иван Степанович, – поблагодарила Кира и поинтересовалась: А как дело продвигается? Что-то удалось важное выяснить?

– Нормально, ребята работают.

Попрощавшись, Кира похромала к нотариусу и поскольку Сергея на горизонте не было видно, ей пришлось самой взбираться на третий этаж. Виктор невозмутимо шел сзади и даже посвистывал от удовольствия, так, по крайней мере, Кире казалось.

Выслушав желание клиентки, молодой нотариус хитро прищурился.

– Так вы хотите подарить или завещать свое имущество?

– Я и пришла посоветоваться с вами – что лучше…

– Завещание вступает в силу после смерти завещателя, а дарственная с момента подписания передачи имущества.

– Значит, если меня убьют…

– Что вы такое говорите, Кира Дмитриевна! – сделал испуганное лицо Игорь Костиков.

– Ну, не убьют, конечно, я умру в расцвете лет…

– Опять не слава Богу!

– Ну, не важно… Кто-то другой может получить мое имущество?

– Это вряд ли… Хотя можно попытаться опротестовать завещание, признать вас не дееспособной… а дети несовершеннолетние есть?

– И дети и родители-пенсионеры.

– Сложно будет кому-то другому получить ваше имущество, но ведь вы сами можете передумать… или вас могут заставить… передумать и написать завещание на другого – можно опротестовать завещание в интересах малолетних детей и родителей пенсионеров… в общем судебное разбирательство затянется надолго, а на имущество будет наложен арест, и никто не сможет им воспользоваться.

– А дарственная?

– Можно, конечно, тоже попытаться оспорить в интересах несовершеннолетних детей, но… малолетние дети находятся на содержании наследодателя и по закону обязаны получить долю наследства, если родители-пенсионеры находятся тоже на иждивении наследодателя, то и они получат часть наследства не смотря на существующее завещание.

– В общем, дарственная – подарил и у тебя ничего нет, а завещание можно переписать, но проблем с наследством и дележом с моими родственниками будет много. Хорошо, я подумаю…Только мне надо, чтобы вы составили черновики дарственной и завещания без имен и фамилий, но с перечислением имущества Бурмистрова, чтобы было ясно о каком имуществе идет речь. Я почитаю, подумаю и решу, что для меня лучше.

– Конечно, Кира Дмитриевна, вы заплатите в кассу за консультацию вот такую сумму… – молодой и ушлый нотариус быстро написал что-то на листочке и протянул клиентке.

Кира развернула листочек и прочитала:

«Просто «потеряйте» паспорт – напишите заявление в полицию и получите справку об утере – любой документ (дарственная) после даты потери и оформленный со старыми паспортными данными будет недействителен! Заплатите штраф, что не оформили документ в установленный срок – зато обезопасите свое имущество от любого посягательства, а когда опасность пройдет вам паспорт «вернут» за вознаграждение»

– Вы и правда, самый лучший – я ваша должница.

– Тогда может съездим на квартиры – забыл посмотреть на какие стороны окна в квартирах.

– На Белорусской три окна на юг, одно на север, а на Савеловской три на запад, одно на восток. Но если хотите мы можем съездить.

Кира передала листок Виктору и вопросительно взглянула. Он прочитал, вернул листок и кивнул головой – можем съездить.

Им предстояло съездить еще к одному самому лучшему…

Абрам Ааронович Шеккельбаум в прошлом был одним из известнейших адвокатов по уголовным делам. В шестьдесят он почти отошел от дел – пописывал мемуары и консультировал «молодых и рьяных», но иногда брался за дела тихие и прибыльные, которые до суда то и не доходили…

– Проходите, проходите, – любезно приглашал гостей хозяин огромной квартиры в новом элитном доме в центре Москвы. – Люблю молодых, с ними и сам становишься моложе.

Кира присела на кончик стула, а Виктор остался стоять у двери.

– Абрам Ааронович, у меня очень серьезное и срочное дело, – начала Кира, боясь, что дело об убийстве ребенка известный адвокат просто отвергнет. – Дело касается моего мужа…

– А колечка то у вас и нет, – заметил адвокат, поправляя бархатную бабочку.

– У меня есть кое-что получше – свидетельство о браке, – Кира достала телефон и показала документ. Она вкратце рассказала о деле и добавила. – Вячеслав Львович не виноват – он, конечно, не святой, но и не убийца точно.

– Ну, а причем здесь я?

– Как же… вы разве не ведете дела? – совсем растерялась Кира. – Если вы думаете, что у меня нет денег – у меня они есть.

– Причем здесь деньги, милая барышня, – адвокат пригладил седые волосы и улыбнулся, лицо его покрылось мелкими морщинками. – Я веду сложные «интересные» дела, на которых молодежь учится, а ваше банальная подстава – крови на руках и одежде нет, отпечатков на орудии убийства нет, если бы в доме были еще люди его бы даже не заподозрили. Что там вашего мужа? Сперма… Из-за чего весь сыр бор, говорите?