Безусловно, он, как и все люди, не избежал ошибок и заблуждений, но позиция «добра с кулаками» мне нравилась. Даже оказавшись в положении немёртвого фактически раба, лысый пытался заботиться о своей поработительнице и наставлять её на верный, с его точки зрения, путь. Даже нельзя сказать, что совсем безуспешно.

И к чему привели Кенту его чувство справедливости и честность? Он сидел рядом со мной в качестве мёртвой марионетки.

Конечно, с циничной точки зрения, бывший революционер сам стал виновником своих бед. Ведь он сам, раз за разом, с открытым забралом, пёр на неприятности, которые лично его даже не касались.

Глупец.

Но не из тех глупцов, над которыми хочется посмеяться или брезгливо скривить губы. Скорее из тех, стоя над могилой которых, появляется желание кивнуть, отдавая дань уважения человеку, что до конца был верен своим идеалам.

Ведь жизнь не смогла его ни сломать, ни согнуть, просто убив моей рукой.

Грустно.

«И почему, когда хорошие люди умирают, чудовища, кровожадные маньяки, идиоты и ничтожные слизни живут и процветают? Как в таких условиях можно верить в благих богов? Не понимаю». — Что ни говори, пример миньона доказывал, что паладинством этот мир не исправить. Только сдохнешь ни за что, с такими методами. Лишь коварство и расчётливая жестокость, могли помочь прийти к вершине и оттуда что-то изменить.

Добравшись до арендованного домика и смыв маскировку, я набросал на листке короткую записку Счетоводу и, передав её переоблачившемуся и сменившему парик Кенте, негромко произнёс:

— Если попросишь, я могу доставить твоей семье послание и помочь с деньгами.

Мужчина молча кивнул, дав понять, что услышал и, развернувшись, покинул дом.

* * *

Спустя некоторое время я вышел из экипажа, остановившегося напротив гостиницы. Там, рядом со входом, Кей Ли, активно развешивал лапшу на уши четверым крупным парням гоповатой наружности. Одетые в тускло-синюю форму какой-то, как я понял из их беседы, спортивной школы, парни, чуть не раскрыв рты, внимали речам нашего краснобая.

— … Так что ваш Чертокамень может и крут… для сельской местности. — Я не видел лица Кея, но уверен, что он провокационно ухмылялся. — Но школа Темнейшее Подземелье — самая крутая в Столице и во всей Империи! У нас даже девчонки круче самых крутых из вас, детишки! — Кей хлопнул в ладоши, и его слушатели очнулись, перестав напоминать деревенских старушек перед заезжим жрецом.

— Э-э… Слышь! Да он гонит!

— Этот хиляк сказал, что мы хуже девок!

— Сам он как девка!

«Детишкам», самый мелкий из которых на пол головы выше насмешника, судя по разминаемым кулакам, последняя сентенция пришлась не по вкусу. Спортсмены решили делом объяснить рассказчику его неправоту. На поясе шутника не висело мечей и наивные парни, не понимая того, сами лезли в ловушку злобного тролля. Кей, на моей памяти, уже не первый раз развлекался таким образом.

— Издеваемся над слабыми? — говорю, подойдя ближе. — Мило. И этот человек пытался обвинять в чрезмерной жестокости меня.

— Ай-ай, Куроме-чи, какие издевательства? Или ты не согласна, что наши ребята круче этих маленьких хулиганов из Чертокамня?

— Ты ещё с настоящими малышами посоревнуйся, — хмыкнув, поворачиваюсь к четвёрке жертв насмешника. — А вы, парни, не ведитесь. Наша, хм, школа готовит воинов духа. Этот клоун специально вас провоцирует, чтобы потом выставить криворукими, себя избившими идиотами.

— Чё?! А ты не обнаглела мелкая? — лидер четвёрки сделал шаг вперёд, нависнув надо мной, — думаешь, мы поверим в такую пургу?!

— И? — спрашиваю, с интересом наклонив голову.

— Чё и? — на миг растерялся говоривший.

— Проверять будете? — насмешливо улыбаюсь.

Увидев нетипичную реакцию, парень напрягся. Посмотрел на меня, на пояс с оружием, на ухмыляющегося Кей Ли, снова перевёл взгляд на мою выжидающую физиономию.

— Вот ещё! Буду я с девками драться! — независимо сплюнул парень и, повернувшись ко мне спиной, кинул своим: — Пошли.

— Ну? И не стыдно тебе цепляться к прохожим? — укоризненно смотрю на шутника.

— Эй-эй, там не так всё было! Это они цеплялись к прохожим, а великолепный я…

— …Прицепился к ним, — заканчиваю фразу шутника.

— Тц-тц, Куроме-чи, ты за кого меня принимаешь? Неужели ты держишь своего дорогого товарища, за пустоголового задиру? — деланно возмутился парень.

— Заметь, не я это сказала. Кто посереди Храма Коукен задирал его учеников? — Несмотря на знакомство и нейтральное отношения с нынешней четвёркой Демонов Ракшаса, с остальными питомцами Коукен у нас отношения не сложились.

— Да-да, я тоже помню, как кое-кто громко радовался потенциальным добровольцам в коллекцию, — засмеялся парень. — Кто из нас больший задира? А? — подмигнул Кей.

— Ты.

— Конечно-конечно, ваша злобность! — с ехидной улыбочкой покивал острослов. — Кто собирался намусорить прямо у порога?

— Я бы их не тронула.

— Ай-яй, а кто это у нас тут такая неумелая врунья? Думаешь мудрый Кей-сама не выучил твои улыбочки? Нет-нет, сестрёнка, меня не проведёшь!

Не став спорить, провоцируя дальнейшую пикировку, молча отправляюсь к входу в гостиницу. Пытаться переиграть острослова на его же поле было гиблым делом. Да и настроение неподходящее.

* * *

По возвращении в гостиницу, я собирался перекусить и уединиться в номере, чтобы, заказав кофе и шоколада для борьбы со сплином, без лишних нервов подумать над ситуацией. Но этим планам оказалось не суждено сбыться. Хотя, нельзя сказать, что это расстраивало.

— Куроме! И-и-и!!! — в холле на меня налетел светловолосый вихрь и, прижав к груди, закрутил вокруг себя.

Мне, в общем-то, не особо нравилось, когда кто-то пытался подхватить меня на руки и вообще ограничивал свободу движений. Да и настроение было не очень. Но почему-то вместо того, чтобы прийти в раздражение и вывернуться, или вообще уклониться от объятий, я, забыв о плохом настроении, сам обнял девушку. Всё же общение с Эрис всегда настраивало «злобного некромансера» на благодушный лад. Минуту назад на душе было пасмурно, а сейчас будто солнышко выглянуло.

Наверное, если бы меня сильнее тянуло к блондинке как к девушке, решил бы, что влюбился. Ну, а так, начинающая артистка мне просто по-человечески нравилась.

На редкость светлая и тёплая сердцем особа.

Оставалось только порадоваться за Натала. Благодаря девушке, у друга с лица ушла поселившаяся там едва заметная тень тоски и какой-то обречённости. Даже несмотря на скорое расставание и ничтожную вероятность возобновления отношений, парень выглядел заметно лучше прежнего. Всё же правильно я не стал препятствовать их отношениям.

Вернув тельце могучей, но лёгкой убийцы и некроманта на грешную землю, Эрис, с заразительной улыбкой, поспешила поделиться причинами своей радости.

— Представляешь, Куроме, мы прошли конкурс, и теперь я смогу выступать на главной сцене! Новичков редко туда допускают, и они выступают на меньших площадках. Но мне сказали, что у меня есть хороший потенциал! Вот! — счастливая девушка приподняла носик и горделиво приосанилась.

— Поздравляю. Даже не сомневалась в твоём таланте, — честно говорю я, получив в ответ новую солнечную улыбку.

— А потом, если всё будет хорошо, то я буду петь вместе с прославленными артистами в оперном театре имени элдлорда Винсента Лэйка! — «хвали меня полностью» читалось в сверкающих молодой зеленью глазах.

— Что? С каких это пор в честь предателя и братоубийцы начали называть театры? — возмущённо выпалил я, и только потом понял, что сказал. Вернее не совсем понял.

«Кто вообще этот Винсент и какое мне до него дело? — с изрядным удивлением мелькнуло в голове. Я точно не знаком и даже ничего не слышал об этом персонаже. Но почему тогда в памяти всплывало презрительное — «Винс-шкуродёр» и «ублюдок-Винс», причём с четким осознанием, что ублюдок это не ругательство, а констатация незаконнорожденности этой подлой грязи.