— Ты не посмеешь! — сдавленно прохрипел мертвяк.

«Да чтоб тебя!» — последний рывок отдался внутри вспышкой боли и заставил почувствовать вибрирующую струну связи между тейгу и стремящимся освободиться немёртвым.

— И что же мне помешает? — на лицо наползла нарочито издевательская усмешка. В это же время я судорожно пытался стабилизировать нить связи. Полученный от Яцуфусы пакет данных говорил: в случае обрыва духовной нити душа подчинённого существа вырвется, оставив пустой кусок мяса. Ещё не хватало объяснять, откуда в моём номере появился труп!

— Знаешь, своими трепыханиями ты мне успел надоесть, — в голос прорвались нотки раздражения. — И если кое-кто сейчас не успокоится, он отправится устраивать своим близким вечеринку каннибалов. Я… понятно… выражаюсь?

— Маленькое чудовище… Будь проклята Империя, что превращает детей в монстров! — в бессильной ненависти проговорил лысый мятежник, прекращая все попытки сопротивления и позволив мне мысленно вздохнуть с облегчением. Уже готовая было оборваться духовная нить, стоило мужчине сдаться, тут же восстановилась и даже стала сильней. Траты духовной энергии тоже резко упали.

— Я так понимаю, ты согласен на сотрудничество?

— Согласен… Я отвечу на все твои вопросы, только не трогай жену и дочь, — надломленно произнёс мужчина.

«И кто здесь злодей? — проскочила самоуничижительная мысль. — Оба», — сам же дал на неё ответ. Выбранная маска не предполагала возможности вести себя мягче. Да и почувствуй лысый мою неуверенность в возможности воплощения угрозы, наверняка бы так быстро не сдался.

— Поменьше трагизма в голосе, ты сам — далеко не ангел. Мне плевать на твоих подельников, пусть ими занимаются те, кому за это платят. У нас, хм, несколько другой профиль деятельности, — поправляю лежащую на коленях катану.

— Бесчувственные каратели и убийцы… демоны с лицами детей… А я раньше не верил, считал байками…

— Я всё ещё здесь, — прервал мой голос его бормотание. — Но за лестную оценку спасибо. И как-то ты слишком эмоционален для мёртвого бандита.

— Я не бандит, — огрызнулся немёртвый революционер, — и не мертвец.

— А кто? По закону вы все преступники. Ты был убит, и теперь в этом мире тебя держит лишь моя воля и сила тейгу. Правда, я не ожидала, что ты и после смерти будешь столь, хм, активен. Но, видимо, истинный революционер, даже погибнув, продолжает бороться за свободу, хих.

— Что тебе нужно, убийца? — одарив меня злым взглядом, наконец, перешёл к конструктивному разговору мой визави.

— Конкретно от тебя? Практически ничего. Разве что дашь потом несколько уроков фехтования, — лысый воин весьма ловко орудовал своей саблей и кулачным щитом, умудрившись, несмотря на приличное отставание в скорости, немного меня задержать, пока его подельники храбро удирали. — В основном будешь помогать в исследовании возможностей тейгу, плюс выполнять некоторые поручения.

— Какие поручения? — подозрительно осведомился обладатель гладко выбритой головы. — «Или он воспользовался алхимическим средством для вечной депиляции?» — шевельнулось неуместное любопытство.

— Ты так спрашиваешь, будто я сейчас пошлю тебя насиловать девственниц и потрошить младенцев. Или наоборот, — усмехаюсь я, забавляясь реакцией мятежника. Судя по взгляду, каким, должно быть, люди смотрели бы на бешеного пса в зоне досягаемости, чего-то подобного он и ожидал.

«Похоже, сыграть отмороженную маньячку у меня получилось даже слишком хорошо. Забавно, но надо бы как-то это исправить, — в голове ускоренно закрутились шестеренки. — В конце концов, нам теперь какое-то время вместе работать».

Пусть солгать или нарушить прямой приказ у моего, хм, миньона вряд ли бы получилось, но я верю в мощь человеческого разума, особенно если он мотивирован и направлен на создание пакостей.

— И нечего на меня так смотреть! Я, может, тоже не в восторге от своей работы! — вполне искренне, но несколько преувеличенно возмущаюсь я, собираясь сыграть на своей почти детской внешности.

Не самый красивый ход. Да и далеко не на каждого он бы подействовал. Но, так или иначе, мне нужно начинать тренироваться в лицедействе, а лысый, судя по его поведению и тому, как он погиб, человек не плохой. Значит, и попытка давить на жалость может сработать.

— По тебе не скажешь, убийца, — прозвучал хмурый ответ. — Или хочешь сказать, что угрозы были шуткой? Ты поэтому так веселилась?

— Меня зовут Куроме.

Нахмурившись, передёргиваю плечами, буркнув себе под нос:

— А что мне остаётся? Или хочешь сказать, что вы лучше? Думаешь, я не знаю, как у вас, «благородных борцов за свободу», принято обращаться с пленниками и пленницами? Или толпой затрахать «имперскую сучку», а потом вспороть ей живот — в вашей среде считается благодеянием?

Припоминаю одну из многочисленных картин последствий развлечений мятежников и бандитов. В прочитанной когда-то манге этого не показали, но обе стороны конфликта стоили друг друга. Некоторые затейники со стороны как Империи, так и Революции творили и более «весёлые» вещи.

Слезу пустить не вышло, но изобразить грусть вроде бы получилось. Как бы не переиграть.

— В Революционной Армии тоже встречаются выродки, но мы с этим боремся! — нахмурился мужчина. — И сам я такой мерзостью никогда не занимался и не допускал! Клянусь честью офицера и рода Хошино! — выпрямившись, с суровым выражением лица воскликнул лысый мятежник, в подтверждение ударив себя кулаком в грудь.

— Половина состава повстанцев — бывшие разбойники. Но не будем сейчас об этом, — прервал я, уже готовые сорваться с уст моего собеседника возражения. — Я к тому, что нам хоть и приходится иногда заниматься плохими вещами, но не мы выбирали эту судьбу. Мы либо сражаемся, либо умираем. Что касается моего поведения, то угрозам от мелкой психопатки верят легче, чем им же от обычной девчонки. Лучше уж так.

— Раз тебе не нравится на службе Империи, то почему не уйдёшь? Не должны дети становится убийцами. Ты же ещё девочка. У меня дочь — почти твоя ровесница, — смягчившимся тоном проговорил, казалось, уже забывший угрозы в адрес близких мужчина. Ведьмой и убийцей меня уже не звали.

«А действует сила кавая! Действует!» — я с утроенной силой стал обрабатывать наивного мертвяка рассказами о злых командирах, наркотическом поводке и прочем. И, что характерно, даже не врал, только недоговаривал, предоставляя возможность себя обмануть самому мертвяку.

— Но тогда… получается, что вы тоже жертвы Империи? — ошеломлённо и с некоторой жалостью посмотрел на меня мужчина.

Стоило рассказать слезливую историю, и мне тут же начали искренне сочувствовать. Чужая жалость, тем более от собственной куклы, злила… но пусть лучше жалеет, чем ненавидит. Так от него будет больше пользы.

— Считай, как хочешь. А теперь слушай задание, — начав инструктировать лысого для похода в аптеку, выдаю ему пять золотых монет: одну крупную с цифрой пять и четыре по одному аурею.

Несмотря на то, что препараты на основе вытяжек из демонических зверей, попади они на Землю, считались бы чудодейственными, я не собирался заниматься самолечением, полностью полагаясь на них. Скорей, это было проверкой для лысого… Кенты, кажется, и страховкой на тот случай, если обстоятельства не позволят обратиться к специалисту. Конечно, цены на алхимические препараты весьма чувствительные и денежное содержание почти за два месяца жаль, но я надеялся позже компенсировать затраты, заставив каких-нибудь нехороших богачей вложиться в благотворительный фонд помощи голодающим некроманси.

— И ещё. Тебе ведь не надо напоминать, что распространяться обо мне и моём отряде — запрещено?

— Да что я, без понятия, что ли?! — отозвались мне слегка обиженным тоном. — Я же для благого дела стараюсь. Может, специально меня боги послали, чтобы спасти дитя из когтей имперцев, — по-доброму улыбнулся лысый. — Для такого и помереть не жалко, коль удастся невинную душу к свету вернуть.

«Невезуха! Из всех убитых мне попался именно этот идиот, который, получив столько зла, жаждет вернуть к свету «невинную душу». И ведь не врёт же!»